Тревис наклонил голову Джорджи назад и свел их рты вместе, слизывая соль с её губ. Крадя её с языка. Господи, он не мог закрыть глаза, потому что её счастливое, залитое слезами выражение лица было слишком бодрящим. Он сделал это? Они стояли долгие минуты в полумраке заднего двора, обломки дерева лежали у их ног, Джорджи позволяла ему овладевать ею с помощью таких поцелуев, в которых он никогда раньше не участвовал. Он целовал её так, словно… заботился о ней. Успокаивал её. Давая ей понять, что он будет стоять на страже, пока она плачет. И эта ответственность заставила его почувствовать себя мужчиной, как никогда в жизни.

Его член напрягся, как сукин сын, но, когда во имя фрикций он должен был подтолкнуть её бедра ближе, Тревис позволил себе страдать. Пусть его плоть умоляет и заполняет его джинсы, в то время как он сосредоточен на девушке перед ним. Девушка предлагала свой рот так, что он чувствовал себя… достойным. Он был почти без ума от ощущения, чтобы понять, что Джорджи отстранилась.

— Тревис? — Её большие пальцы проследили линию его челюсти. — О чем ты думал, когда я вернулась домой?

Рассказать Джорджи о чудовищах, которые таились в самых глубоких уголках его сознания, не пугали его. Уже нет. Но сегодня он не хотел её сочувствия. Сегодняшний вечер был посвящен ей. Поэтому он снова поцеловал её мягкий рот, углубляя его до тех пор, пока она не задыхалась ему в рот. — Я собираюсь принять душ, хорошо? — Он провел пальцами по изгибу её плеча, прижал большой палец к шее и помассировал. — Я собираюсь накормить тебя, прежде чем представить тебя Богу.

Что случилось с трусиками?

Девушка покупает кучу чертового белья, и в течение недели половина шелковистых трусиков была похищена инопланетянами или засосана в чистилище стиральных машин.

Куда они все делись?

Джорджи порылась в ящике с носками, надеясь, что пара её слишком дорогих трусиков заблудилась, но ничего не вышло. Все они лежали на дне корзины для белья, где они точно не помогут ей заняться сексом.

Тебе не нужна помощь в сексе. Это уже дело решенное.

— Точно.

Но всё же. Вместо того чтобы надевать их все сразу, она могла бы приберечь их для особых случаев. Не было никакой необходимости убирать дом в стрингах из органзы, хотя во время мытья туалета она чувствовала себя довольно модно. Джорджи глубоко вдохнула через нос и направилась к шкафу, стараясь не подглядывать в щель в двери ванной комнаты. По ту сторону стоял обнаженный Тревис, натирая мылом свое отвратительно горячее тело, готовясь заняться с ней сексом. Ничего особенного, верно?

Она открыла дверцу шкафа и осмотрела его содержимое. Платье было бы слишком нарядным для ночи на диване. Джинсы было бы слишком трудно снять — а поскольку у неё не было трусиков, они натерли бы ей. В буквальном смысле. В своих фантазиях о “Нетфликс” и отдыхе, она была спокойной и повседневной в свитере с длинными плечами и леггинсах. Легко и непринужденно. У неё не было ничего подобного. Черт возьми, бутик Трейси.

Струя душа прервалась.

Джорджи в панике сорвала с вешалки огромную футболку, выставив свою грудь на максимум в пределах кружевного лифчика и накинула футболку через голову. Идеально, верно? Её плечо выглядывало наружу. Прямо как в её лихорадочных снах…

Ураганы. Это была джерси "Ураганов" с именем и номером Тревиса на спине. О, нет. Нет, носить его одежду было бы слишком накладно. Если бы он увидел, с какой заботой она гладила и вешала эту майку в шкафу, он, вероятно, решил бы, что она провела свои подростковые годы и начало двадцати в увлечении им, чего совершенно не могло быть. Она могла видеть его лицо сейчас — просто ужас, его глаза ищут ближайший выход. Она никогда больше не сможет посмотреть ему в лицо, не говоря уже о том, чтобы стать его случайной, только что состоявшейся интрижкой.

Кого она обманывала? Эти отношения были далеки от случайных. Для неё. Тревис, вернувший её новые, определенно взрослые чувства, был одной гигантской, нереалистичной надеждой, которую нужно было раздавить раньше. Он не мог сделать так, чтобы ей было сложнее прислушаться к этому предупреждению. Построил ей каминную полку из любимого дерева её детства. Целуя её с такой… страстью. Да, страстью. Оказалось, что это реально. Её намерением было показать Тревису, что он достоин обязательств. Что он достоин, и точка. Как далеко она готова была зайти, когда каждая секунда вместе углубляла любовь, которую она всегда чувствовала?

Джорджи уже почти сняла джерси, когда за дверью ванной скрипнул пол. Она одернула голубой хлопок, сердце подскочило к горлу. Поймали. Её полностью поймали. Этот момент войдет в историю как момент, когда Тревис убежал в горы.

Дверь открылась.

Джорджи обернулась. — Итак. Забавная история…

Вокруг Тревиса и его мокрой головы клубился пар. Мокрые, вьющиеся волосы на груди. Просто мокрый. Во всех местах. Полотенце на его талии было так низко, что она могла почти видеть, куда ведет тропа счастья. В счастливый лес, вот куда. Забавная улыбка преобразила его лицо, когда он вышел из парной. — Это моя джерси?

Джорджи встряхнулась. — Я… купила её только потому, что у них не было Нуньеса.

Он остановился перед Джорджи, приподняв её подбородок указательным пальцем. Потому что она определенно была сфокусирована на очертании члена, проходящем с одной стороны на передней части его полотенца. — Лгунья. — Его пальцы спустились к её плечу, пробежав по шву джерси. — Ты часто её носишь?

— Нет, — сказала она слишком быстро.

Между бровями Тревиса образовалась линия. Что-то, чему она не могла дать названия, промелькнуло в его глазах, как осознание. Или чувство вины? Но это не могло быть верным. — Мне нравится видеть тебя в ней. — Он наклонился и впился в её рот медленным эротическим поцелуем, который дошел до самых пальцев ног, пронзая каждую эрогенную зону по пути вниз. — Только не сегодня.

Он наклонил голову для ещё одного поцелуя, темные намерения заставили его радужку казаться черной. Их рты встретились, и его руки нащупали подол её — его? — их джерси, задирая её вверх.

Раздался звонок в дверь.

Тревис прижался лбом к её лбу, его беззлобный смех обдал её рот жаром. — Господи Иисусе. Это карма, не так ли? Она хочет достать меня.

Она пробилась сквозь похоть, затуманившую её мозг. — Кто это?

Он повернул голову, чтобы посмотреть на часы на прикроватной тумбочке. — Это ужин, который я заказал, во всей моей бесконечной мудрости.

— Ло майн?

Тревис засмеялся и притянул её к себе, развернув их на девяносто градусов и ведя её из спальни, целуя Джорджи, пока он вел её задом, их шаги совпадали. — Если я не трахну тебя в ближайшее время, Джорджи, мне понадобится смирительная рубашка.

Её щеки окрасились жаром. — Я предпочитаю тебя в полотенце.

— Да, я вроде как заметил, извращенка.

Они дошли до входной двери, и Тревис прижал её к ней, полностью игнорируя курьера, вырисовывающегося в стекле. Он крепко поцеловал её, прижимаясь бедрами к её бедрам, заставляя её задыхаться от того, что она чувствовала.

— Поговорить. Мы должны поговорить. Это хорошо. — Его большой палец нашел её нижнюю губу, провел по ней, а затем скользнул в рот. — Сначала еда, — прохрипел он. — Боже, как я сейчас ненавижу еду.

В дверь снова позвонили. — Нельзя так открывать дверь, — прошептала Джорджи.

Одна бровь Тревиса поднялась вверх. — Я заказал курицу с пармезаном у Марчиано.

Её пульс запнулся. — Как ты узнал моё любимое блюдо?

Он пожал плечами. — Вивиан могла упомянуть об этом.

Нет, он спросил. Она поняла это по тому, как он пытался это разыграть. О, у неё были большие проблемы, если это была непринужденная версия Тревиса. — Почему ты до сих пор не открыл дверь?

Тревис поцеловал её в лоб улыбающимися губами и потянулся мимо неё, чтобы открыть дверь, используя её, чтобы закрыть мужчине вид на неё. Джорджи не могла удержаться, чтобы не посмотреть через стекло, как курьер разглядывает бывшего игрока высшей бейсбольной лиги в женском полотенце.