— Дети ещё пять часов не появятся, я бы попозже один съездил и всё купил, — продолжал бурчать Иван Владимирович.

— У кого бы ты купил? Ни где прилавок, ни как Оксана выглядит, не запомнил.

— Будто она одна во всем городе молочку продаёт.

— У неё точно всё здоровое и свежее, поэтому к обеду разбирают, — уже по второму кругу принялась рассказывать Наталья Васильевна. — Салат с сыром сделаю и сырники пожарю. Олесе, наверное, сладкого хочется, а много нельзя, сырники с вареньем самое то. А Дашке творог со сметаной и сахаром намешаю, раз она жареное есть нормально не умеет. Даже молоко пить не может, и куда её родители смотрели?

— Молоко то тут причём? Я его тоже не люблю.

— Не любить — это одно, а ей от запаха плохо, поэтому блины у неё нормальные не получаются. И как она только выживала без Васи, совсем ведь к жизни не приспособлена, — то ли пожаловалась, то ли посочувствовала престарелая женщина с возможными проблемами с головой, отстегнув ремень безопасности. — Хорошо, что они с внуками не спешат, а то она такая хилая, что всю беременность на сохранении пролежит. Вот сделаем из неё здорового человека, на Олесиной дочке покажем, что такое дети малые, а уже потом…

— Без тебя разберутся, — остановил её муж. — А будешь лезть, тебе вообще ничего рассказывать не будут. И правильно сделают.

Возмущенно пыхтя, Наталья Васильевна вылезла из машины и молчком проследовала к крытому рынку.

— Ты под что меня подставляешь? — скупившись и снова оказавшись на пассажирском место, спросила она. — Это мы с тобой наедине разговариваем, я к детям в постель супружескую не лезу, а только как лучше подсказываю, я же не злая свекруха из анекдотов!

Полчаса. Ровно столько Дарья была довольна собой и тем, что избежала встречи с Олесей и обеда свекрови. А потом:

«Что я наделала? Зачем отпустила его одного к ней? То есть не прямо к ней, но они будут общаться, а я не смогу увидеть и понять, есть ли что-то между ними».

Она даже подскочила с дивана, словно собиралась мчаться к свекрам или хвататься за телефон и просить мужа вернуться, но запнулась о свой же тапок, чуть не упала, и когда, размахивая руками, сделала два шага, восстанавливая равновесие, ударилась запястьем об угол комода и расплакалась.

— Даше по работе кое-что доделать срочно нужно, — принялся объяснять, почему приехал один Вася, который припозднился, потому что десять минут сидел в машине под своими окнами, выбирая, вернуться к уже неделю как дующейся на него жене, схватить её, завалиться на диван и не отпускать, обнимая руками и ногами, пока она не устанет вырываться и не скажет-таки, что не даёт ей спокойно жить, раз просто так поговорить у них не выходит. Или же поехать к родителям, ведь иначе мама, всё ещё переживающая из-за аварии, сама явится на него посмотреть, уловит, что они с Дашей на нервиках, и ляпнет что-нибудь не то. — А я… — продолжил сочинять он, но был перебит сестрой.

— А ты ей мешаешь работать, болтая и заглядывая в экран. Должно быть, тебя очень сложно терпеть все выходные в однокомнатной то квартире.

— Что? Да ты сама уже четыре года в гостях живёшь! — ухватился Василий за шанс разозлить её и этим отвлечь всех от того, почему Даша осталась дома.

— Эй, я вообще снимаю комнату у приятной мне хозяйки, оплачиваю счета, а не живу нахлебницей.

К приживалкам себя Лариса никоим образом не относила. Коммуналка и оплата интернета были на ней, продукты они покупали обе, а после известия о беременности она взяла на себя и мобильную связь подруги, считая, что той нужно беречь каждую копейку, раз будущий папочка не спешит взять все траты на себя. И всё же разговор о деньгах особенно за столом родителей её смущал, и она, последовав примеру младшего братца, перевела стрелки.

— Я Лесю к врачу сводила, всё в пределах нормы, Васька нас не покалечил, только своей машине навредил.

— Вася не виноват, — бросилась на защиту всеобщего любимца Олеся. — Это сзади авария произошла, нас по инерции задело.

Сорок минут спустя, когда горячее было съедено, а Наталья Васильевна завершила традиционный допрос своих чад, настала пора вести светские беседы, медленно подъедать картошку и салат или сразу переходить к чаю с сырниками.

Заскучавший без Даши Иван Владимирович спросил у какого-то отстранённого сегодня сына:

— Хорошо машинку подлатали? Когда менять будешь, покупатель поймёт, что битая?

— От вмятины не следа, подкрашивать не потребовалось, и фонарь от старого не отличить, — перечислил Вася и ухватился за возможность. — Давай спустимся, попытаешься что-нибудь разглядеть.

— Пошли, — согласился отец.

Женщины разговаривали между собой, и когда мужчины встали из-за стола, интересоваться, идут они в туалет или на кухню мать семейства не стала, а после хлопка входной двери, спрашивать было не у кого.

Через несколько минут в квартиру вернулся только её муж, и на вопрос о том, где сын, он пожал плечами:

— А что ему тут сидеть и лясы точить? Он за рулём, выпивать нельзя, повидался с нами и к жене вернулся.

Перекинувшись парой слов с отцом у машины, Василий поехал прямо домой, откинув идею купить Даше что-нибудь вкусненькое, ведь всё, что она так любит, может плохо сказаться на её желудке.

«Раз сказалась больной, никакой ей сегодня колы и шоколада».

Вот только дома его жены не оказалось.

Расстроившись, разнервничавшись и, в конце концов, неуклюже ударившись и всплакнув, Даша сделала то, что плохо вписывается в стандартный сценарий обиженной жены. Она не поехала к родителям (и не только из-за расстояния в тысячу километров), не позвонила подруге (ссор из избы и всё такое) и не ушла гулять в поисках выпивки или новых знакомств. Её вариант отвлечься от проблем с мужем включил в себя прогулку по той улице, где она раньше снимала квартиру с девчонками, и думы о том, что после переезда из общаги у неё была совсем другая жизнь.

Заселились они хорошими знакомыми, а не подругами, ни хобби, ни менструальные циклы у девушек не совпадали, поэтому в квартире всегда был кто-то раздражительный и недовольным всем вокруг. Если Даше не хотелось общаться с соседками, присутствовать в квартире во время свиданий или приёма гостей, она брала сумку с ноутбуком и уходила в ближайшую точку с розетками, свободным wi-fi и нездоровой едой.

Мирные и понятные времена, когда не нужно было слушать и поддакивать непрошенным советам, когда достаточно было не вызвать негатива у преподавателей и работодателей, а не лезть из кожи вон, надеясь понравиться и стать полноправной частью чужого племени.

Удивительно, что такая непростая задача, как создание собственной семьи с другим человеком со своим характером, пока ещё непонятными привычками, ужасными музыкальными предпочтениями, потребностью поболтать через закрытую дверь ванной или туалета и желанием закинуть на тебя какую-нибудь из своих конечностей, не вызвала у Даши особых трудностей. Процесс притирки и срастания с Васей из двух свободных человек в одну любящую друг друга пару прошёл естественно, не потребовав много времени, сил и работы над собой. А вот вливание в уже существующую семью, где казалась бы ненужно много думать и решать, а только следовать уже имеющимся в ней традициям далось девушке тяжело.

В ностальгическом настроении Даша не завернула во двор, в котором снимала квартиру. Тёплыми чувствами к арендованным стенам она не прониклась, ощущение дома у неё вызывала сначала только её детская комната, а сейчас ещё квартира мужа. Но зато она не прошла мимо хорошо знакомой точки фастфуда.

«Назло бабушке отморожу уши, назло кондуктору куплю билет и пойду пешком, назло врагам козу продам, чтоб дети молока не пили», — вспоминала Дарья соответствующие моменту выражения, опустив на столик поднос с колой и картошкой фри. Это не ведро острой курицы, после которого они с Васей бы не спали полночи, ведь она бы обнималась с унитазом, а он держал ей волосы и утешающее гладил по спине. Это глоток сладкого бальзама для самолюбия в виде прогула семейного обеда Ламановых в пользу перекуса в KFC.