Народ смиренно закивал, сыпля в эфир ворчливое согласие.

— Надеюсь, улетим.

— Надеюсь, нас встретят дома не руины.

— Неужели домой!

— Пока жди и не искри лишний раз.

— Хочу быстрей увидеть родные звезды.

— Может мне специально отключиться? Кирену вон кайфово. А то я ж маюсь…

И в том же духе.

Марин приказал всем покинуть грузовой отсек и направился пока к своей каюте, пристально следя за действиями Инса. Но ксенобиолог не проявлял желания приватного общения и поспешил уйти к себе. Безопасник на это отреагировал терпеливым равнодушием и не подавал лишнего вида о своем сомнении.

Экипаж принялся лениво дожидаться окончания починки. С годами они научились ждать, копаясь каждый в своей каюте и перебирая в памяти по кругу то, что хоть как-то вызывало у них яркие эмоции. Но сейчас, за оставшиеся сутки перед отлетом домой старые фильмы, уже не впечатляли и не вызывали желания их пересматривать. Сохраненные книги каждый выучил уже наизусть и обмениваться ими не было смысла. На творчество не было вдохновения. А заниматься починкой и отъедать у корабля энергию Марин тоже запретил.

Некоторые лениво вели переговоры в общем канале, не радуясь, что их треп становится теперь достоянием общественности. Хотя у кого-то это вызывало истеричный азарт. Только Джаспер иногда рычал бешенством на остальных, когда из болтовня мешала работать ему с Кримой, но тогда технические подробности все слушали с активным участием и молчаливым любопытством. Как аналог своим аудиокнигам. А кто-то и вовсе посетовал, что надо было отрубить личку еще раньше. Тогда бы все выучили, как правильно ремонтировать корабль.

Инс вошел в каюту Марина без предупреждения, осторожно отодвинув дверь в пазы. Приложив палец к пластине аудиомодулятора, полиморф втек в каюту к безопаснику и закрыл за собой дверь. Марин удивленно уставился на него, но промолчал, помня, что сам же создал единый канал связи. Значит, нашлось нечто, что не должно достигнуть чужих антенн. Инс начал копаться в наручном кейсе, а безопасник терпеливо ждал. Наконец, перед Марином на стол легли пластиковые отпечатанные фото. Одно он узнал сразу — это был кадр с торийского корабля, показывающий руины города и мелкие остатки декора и специфической каменной кладки.

А вот вторая распечатка хоть и не являлась фотографией, и была чьим-то рисунком, все равно казалась свежей и резко контрастировала с первым фото по цвету. Ясный день, буйная зелень, аллея с куском стены и похожей кладкой. А так же схожие замысловатые узоры и отголоски похожих мотивов строений. Когда Марин развел руками, молча спрашивая Инса, в чем суть сравнений, ксенобиолог ткнул пальцем в подписи в углу, одна из которых гласила: «Лазурный Берег. Тория. Воспоминания». А ниже приписка авторства: Найк. Их навигатор.

Откуда Инс раздобыл личные работы Найка, можно было только гадать. Сейчас без прямого вопроса вслух это было не узнать. Возможно, навигатор когда-то поделился, или Инс сейчас к нему заходил. Но некое сходство Марин заметил и своим простым взглядом. Очень неявное, смутное, как если бы ему показали два квартала одного города на планете. Или одинаковые культурные мотивы единого народа, жившие в разных городах. Или разных планетах.

Марин благодарно приложил руку к нагрудной пластине и кивнул Инсу, возвращая ему обе пластинки. Тот мигом сунул их в утилизаторв каюте и развел манипуляторами, говоря о том, что сам не знает точного ответа на то, что они нашли. После чего указал на дверь и спросил разрешения идти. Безопасник кивнул ему и отпустил, оставшись думать.

Как только дверь за Инсом закрылась, Марин по привычке положил полиарконовую голову на руки, словно этот жест мог помочь ему отдохнуть. Выходило, что дальний космос и неполадки на корабле затянули их в пространственную дыру, в центре которой находится одинокая мертвая планета, как-то связанная с торийцами. Общий итог Марину не нравился. Не важно, чем являлась эта планета раньше. Первым поселением, неудачной колонией, отголоском прошлого… На ней произошло нечто страшное. Такое, чему не могут сопротивляться даже полиморфы! И это Марина пугало до желания зачистить все следы об их пребывании на Лании. Само место наводило страх и вызывало агрессию. Что же станет с людьми, если они когда-то прибудут сюда?

Но одно Марин решил для себя однозначно. Главное — доставить Пректона с Вайоном в безопасные руки. А в полете, возможно, он потрудится и зачистит с его помощью данные со всего остального корабля.

— Готовы? Проверка. Последний рубеж. Запуск навигационного ядра. Старт!

Под голос Джаспера в общем эфире полиморфы получили картинку с камер наблюдения. Новое отстроенное ядро разгоралось голубым люминисцирующим светом под мерное гудение, ощутимое лишь вблизи по вибрации. Джаспер закрыл изолирующий корпус, и энергия потекла циркулировать по всему «Искателю». Как кровь по организму. Как силовая магистраль.

— Крима, готовься перенаправить энергию на ядро, — сообщил Джаспер.

— Есть!

— Внимание, экипажу! — возвестил Джас. — Производим отключение лишнего питания.

— Готовы!

— Ждем.

— Приступайте…

Голоса потянулись со всех сторон, и бывший программист через прямое подключение к электронной начинке корабля запустил перераспределение энергии. Погасли по всему «Искателю» лишние огни. Отключилась блокировка дверей. Потух свет в экранах персональных терминалов. Система регенератора приостановила работу над запчастями для бойцов. На «Искателе» замерло все, за исключением мостика и навигационной системы. Даже двигатель сейчас был не нужен, и Джаспер обесточил его в том числе. Сейчас главное было просто вырваться из этого пространственного колодца.

— Найк? — позвал Джаспер навигатора.

— У меня все готово, — отчитался полиморф с мостика.

— Увози нас отсюда…

Марин невольно закрыл светокристаллы, готовясь ко всему и даже самому худшему. Джаспер, наоборот, не мог позволить себе такой роскоши, вынужденный даже внешне следить за состоянием всего прыжкового аппарата корабля. Далеко на мостике Найк, под молчаливым приглядом вечного напарника пилота отправил координаты в навигационное ядро и ждал того долгожданного и ни с чем несравнимого ощущения, когда ноющее чувство грядущего прыжка словно тянет за кристалл Сердца далеко к звездам под полотно космоса.

Пирт никому не признавался, но в такие моменты он всегда вертел в пальцах рабочий стилус и молился космосу. Кирена до сих пор не освободили. Марин приказал держать его в стазисе и вывести в строй только по прилету. Крима нервно теребила свои антенны. Ханк боялся и прятал полиарконовое лицо в ладонях. Каро глядел в черный экран, ранее показывающий звезды с камер наблюдения. Нимер одиноко сидел в своей каюте, выбивая пальцами такт какой-то мелодии. А Инс задумчиво рисовал замысловатые спиральные узоры увиденного города по термопластику на своем столе. Только Рэтхэм заглядывал во все еще подсвеченный шкафчик автономной морозильной камеры в своей каюте, недовольно хмурясь.

Пректон перебирал архивные файлы, не выходя из каюты, когда первое ощущение притяжения потянуло его за кристалл Сердца. Он слышал, как всплеснули радостью другие полиморфы, когда «Искатель» начало затягивать в долгий прыжок, обещающий привезти их ближе к родине.

Родина. Может ли он считать Ланию своей родиной? Ведь он очнулся здесь, ожил, взял контроль над полиарконовым телом, начал себя осознавать. Или его родина все-таки Энвила? Пректон не знал. Но как прощался в свое время Вайон со своей родиной, так и рожденная на кончике стилуса программиста личность прощалась с Ланией, давшей шанс Пректону проявить себя.

Наконец, все сработало. «Искатель» начал растворяться в пространстве, перенося себя на новые координаты, далеко отсюда. И тогда Пректон впервые осознал, что такое страх. Когда нейролитовое ядро корабля затронуло его суть и сам разум, Пректон испугался, каким он выйдет из этого прыжка. И не случится ли с ним тоже схожего безумия, какое испытывал его оператор? Потому что, где гарантии, что каждая частичка памяти и личности переносится ядром достоверно точно? И не оттого ли они все так грустны и печальны, потому что каждый раз, совершая очередной прыжок в космосе, каждый из них теряет микроскопическую частичку себя…