Видимо, цель визита так выбила его из режима и расшатала без того хрупкое спокойствие. Ведь если бы не моральная усталость от метаний, возможно, он бы ответил тому лиловому иначе. Как низшему, не достойному портить его смиренный покой.

Ашир продолжал ощущать себя мерзко, даже выйдя из таможенного коридора в просторы огромного холла станции. Какие там красоты огромных панелей на потолке? Какие узоры на стенах и плавные линии в интерьере круглого холла, если мысли занимают старые воспоминания и занесенная в ударе бурая когтистая рука. Ему не хотелось уже изучать ни вольно снующих по своим делам всевозможных гостей космопорта. Ни пышные кристаллические украшения, напоминающие кусты невиданных растений. Весь роскошный холл, мотивы которого перекликались с тематикой клеточной биологии просто мерк в глазах Ашира, блекло смотрящего перед собой.

— Привет, красавец! Рад, что ты отозвался!

Мужчина нервно дернулся на голос и направленное на него внимание и с трудом заставил себя не отшатнуться обратно.

Его уже встречали. Прямо здесь, на выходе из таможенной зоны, где он еще не успел бы раствориться в толпе. Но как?… Они там что, следили за ним?!

Доброжелательно и неотвратимо к нему направлялась самая странная троица, которую Аширу довелось видеть своими глазами. Конечно, может он многое не знал в нынешней современной молодежи, но мужественная охрана из двух фарэйцев — это было уже что-то за гранью нравственности и порядка. Более того — двое типичных фарэйца в деловых и ухоженных городских костюмах, а не в привычной перелатанной мишуре кожи, металла и патронтажей.

Фарэйцы смотрели на Ашира пристально и въедливо, словно это он норовил докопаться до их нанимателя и приставал к нему с неделовыми предложениями. Кирпично-бурые лица от специфического на их планете загара с выбритыми висками, а у одного и вовсе с тремя жесткими и низкими гребнями ирокеза здесь на станции словно бы никого не смущали. Стража порядка вежливо отводила глаза. Приезжие косились с исключительно беглым интересом, потому как потом на них начинали коситься в ответ. Но в целом эти двое оттягивали все внимание общественности на себя, в то время как подзащитный молодой человек…

Хорош, погань. Без прикрас красив, миловиден, а живьем выглядел так и вовсе под тридцать. Фотография сильно омолаживала взгляд. Окажись такой в одиночестве даже на такой порядочной и охраняемой станции все равно бы находились желающие зацепиться за него словом. Попутать такого с девчонкой было невозможно, хотя все черты лица были изящны и точны. Двигался он как мелкий хищник, по обыкновению в народе старающийся портить свой шаг угловатостью. Но танцующая походка все равно проскальзывала в мелочах, таких как движения головы и манеры складывать руки. Даже аккуратные кисти он непринужденно держал так, словно рожден был для подиума, а каждый жест можно разбирать на открытки фанаткам.

Ашир нервно сглотнул, представив, как по-идиотски он будет смотреться со стороны в такой странной команде. В своем сером костюме пыльного цвета, с портфелем в руках, мрачный, загнанный, весь неловко угловатый. Когда рядом будет идти — такое! И его еще называют красивым!? Вот этот? Халеный тип в богатых шмотках из натуральных тканей, стильно подобранных под тон его волос и в то же время, не вызывающих чрезмерного внимания. Подумаешь, рубашка с закатанными рукавами и расстегнутой пуговицей, под которой на шее виден тонкий кожаный шнурок. Но только это ведь шелк. Настоящего природного нежно зеленого оттенка. Подумаешь, жилетка. Но ведь из натуральной кожи миловина с Фарэи. Подумаешь, брюки… Ну да, разве что они не от модного дизайнера. Так ведь уже какая разница.

Мужчина, наконец, собрался с мыслью и мотнул головой. О чем это он? Он что, всерьез начал себя сравнивать и стыдиться? Перед этим ненормальным, пригласившим его на встречу по фальшивой анкете. Что-то явно на него неправильное нашло. Как наваждение какое. Нет-нет. Лучше сразу пресечь всякие недоразумения.

— Приветствую, — сухо и сдержанно отозвался Ашир, когда троица подошла к нему, а фарэйцы отработанным действием встали так, чтобы закрыть их обоих от толпы. — Да, я отозвался. Но возможно, здесь произошла какая-то ошибка. Дело в том, что я…

— О, давай обойдемся здесь без подробностей! — расцвел улыбкой жизнерадостный молодой человек. Поправляя изящным жестом выбившийся из его низкого хвоста рыжеватый локон и заправляя его за ухо, он обернулся, выискивая нечто взглядом. — Не люблю шумные места. Как ты относишься к электромобилям? Я снял один здесь на стации. Вон он. Как раз то, что надо, чтобы без долгой прогулки в толпе быстрее добраться до моей яхты.

У Ашира вновь пересохло горло. Он не хотел в эту яхту! Он вообще не хотел никуда идти с этим пацаном! Что за… Может, это какая-то дурная шутка? Издевательство? Подстроенная полудурком-канцлером игра, в которой он главный герой тупого шоу, а где-то там за монитором умирает от смеха жиреющий от скуки «коллега».

Или все сходится с тайным мошенничеством? Спешка, уговоры пройти в личную зону. А там будут камеры, прослушка, потом химией напоят, и всё. Не докажешь никому, что действовал по принуждению и стал сам жертвой чужого насилия, а не наоборот.

— Послушай, Кири, верно? — уточнил Ашир имя и дождался мягкого одобрительного кивка. Независимо от ситуации он решил, что лучше оставаться вежливым. — Я не хочу тебя разочаровывать и тратить наше время. И я не хочу ехать к тебе на яхту. Я вообще никуда не хочу с тобой ехать и отдыхать и…

Ашир запнулся, заметив, как пацан демонстративно изучает его и чуть ли не приценивается. А еще он с улыбкой пялился ему в руки. На нервозно теребящие ручку портфеля ладони. На манеру невольно прижимать этот несчастный портфель обеими руками к себе и разминать длинные сухие пальцы, словно его мучил холод.

Вот и снова не заметив за собой этой вредной привычки, Ашир комкал ручку портфеля, а та противно скрипела в ладони.

— Тогда может, ты не откажешь мне хотя бы в ужине? — иронично улыбнулся парень, чуть вздернув личико. — Доедем до ресторана, поболтаем за стейком о чем-нибудь безобидном. Например, о семье.

Ашира стегнуло, словно раскаленным хлыстом. Одно только упоминание такого незамысловатого слова побуждало и выворачивало из глубин памяти целый безудержный вулкан образов. И поймав себя на реакции, Ашир уставился на красавчика-парня. Насколько он миловидно улыбался, настолько же холодны были его глаза. Острый и испытывающий взгляд сейчас не просто изучал его, а бросал вызов. Проверку. И ждал.

И тогда Ашира что-то вновь осенило. Фарэйцы. Гребанные фарэйцы. Семья. Имя его в дурацкой склеенной анкете. Число совпадений накапливалось с каждой брошенной фразой.

Но ему было страшно. До дрожи в коленях страшно просто так поддаться и сесть к чужакам в яхту. Хотелось окончить быстрее эту непонятную игру. Но может, не только он один так боится? В конце концов… в предложении поужинать в общественном ресторане не было ничего криминального. Звучит безобидно. Для репутации и нервов тоже.

— Хорошо… — с трудом выдавил и согласился Ашир. — Давай проедем. Но я не люблю шумные рестораны.

— Тогда куда предпочитаешь? — с мелочными огоньками победителя в глазах спросил Кири.

— Давай… в сторону твоей яхты. А по дороге… присмотрим что-нибудь, — заставил себя Ашир, отводя взгляд от сверкающих довольством глаз.

Играть, значит играть. А с каждой новой локацией, возможно, удастся расколоть новую правду. Мужчина согласился на демонстративную попытку ухаживания только ради вероятной новой порции правды. Будет ли она? Не будет? Случайность это все? Совпадение? Или аккуратная игра под сотнями камер наблюдения и чужих пристальных глаз? Ашир допускал, что канцлер настойчиво приставит за ним слежку. Он бы и сам на его месте приставил. Любой шаг президента компании «Амина» должен быть отслежен. Любое перемещение — зафиксировано. Каждое знакомство и разговор — записан. Так можно ли в такой обстановке позволить себе правду? Или только на какой-нибудь личной яхте он может позволить заговорить открыто?