Ого!

— Также должна сообщить, что архимаг Альгор перевел в накопитель двадцать тысяч единиц магии, которой ты можешь оплатить любые покупки.

Этого мне только еще не хватало!

— Двадцать тысяч — это много или мало, Эвиль? — сурово поинтересовалась я, забыв, что собиралась сообщить голограмме, насколько я рада ее видеть. Правда, сразу же вспомнила, но сейчас важно было другое.

— На двадцать тысяч ты вполне можешь купить квартиру в центре Хэвенсграда или маленький домик на окраине.

Ну все.

Я подлетела к двери, распахнула ее, и моему взору открылся широкий коридор, уводящий вперед и в пределах нескольких метров поворачивающий влево.

— Валентайн! — заорала я. — Валентайн!!!

Ответом мне было эхо, заметавшееся между стен пугливым «Тайн-Тайн-Айн-Айн». Я уже набрала в грудь побольше воздуха и даже вышла из комнаты, чтобы найти Альгора и высказать все, что думаю по поводу его капиталовложений в мой, между прочим, браслет, когда создавший сей прецедент темный дракон шагнул ко мне из соседней комнаты. Так стремительно, что я только чудом успела отпрыгнуть обратно, чтобы не поцеловать его рубашку.

— Что опять не так, Лена? — холодно поинтересовался он, глядя на меня.

Все!

— Вот это! — Я сунула ему под нос браслет, и теперь уже Эвиль была вынуждена сместиться в сторону, чтобы не напялиться прямо на голову Альгора в стиле своеобразной шляпы. — Мне не нужны твои деньги… твоя магия! Не смей меня покупать!

— Зачем мне тебя покупать, Лена? — насмешливо поинтересовался Валентайн. — Ты уже и так вся моя.

Его взгляд недвусмысленно скользнул по браслетам, но раньше, чем я успела их сдернуть и ими в него запустить, он добавил уже совсем другим тоном — холодным, отстраненным и официальным:

— Моя женщина не будет ни в чем нуждаться. И, раз уж мы об этом заговорили, в Академии ты тоже переезжаешь. Будешь жить в другой комнате, чтобы для тебя это не стало сюрпризом. Как представлю, что ты еще и там развопишься на эту тему, возникает нехорошее желание.

Что?!

— Это у тебя возникает нехорошее желание? — процедила я. — У тебя, значит? Мы договорились…

— Что я не стану к тебе приставать и не применяю к тебе заклятие подчинения. Но мы не договаривались, что ты будешь ходить в обносках и жить в комнате, которая по размеру в три раза меньше моей гардеробной. Если у твоего опекуна не хватило совести и мозгов за этим проследить, значит, прослежу я. И на этом, надеюсь, мы тему закроем, — он отступил, и за его спиной, в проеме полураспахнутой двери я увидела нечто напоминающее голографическую карту из шпионских фильмов. Правда, здесь все создавалось с помощью магии, и черно-серый дымок с редкими алыми вкраплениями наводил на не самые приятные мысли.

Как и то, что этот раунд остался за ним.

Надо было уйти в раздолбанную комнату и захлопнуть за собой дверь, но врожденная любознательность победила.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Карта Мертвых земель.

— Зачем она тебе?

— Изучаю, с какой позиции отцу будет выгоднее начать вторжение. И думаю о том, почему он этого еще не сделал.

Его умение говорить о таких вещах в стиле «что-то прохладно стало, надо закрыть окно» уже не повергало меня в шок. Тем не менее я выглянула в коридор, чтобы рассмотреть карту получше. Валентайн, заметив мой интерес, отступил, приглашающим жестом указав в кабинет.

Это был самый обычный кабинет, в разы больше того, что достался ему в Академии. Справа расположились стеллажи с книгами, занимая все пространство от пола до потолка: такая своеобразная импровизированная библиотека. Слева, над камином — картина, на которой была изображена очень странная местность: живописная деревушка или даже небольшой городок в зеленой долине осторожно взбирался в горы, чем-то напоминая пейзажи Швейцарии. Но только до определенного момента, потому что вершины этих гор не утопали в снегах, они были поглощены клубящимся черным туманом.

— Одна из зон приграничья, — заметил Валентайн, проследив мой взгляд. — И родной город моей матери, Харонсвилл.

Хэвенсград, Харонсвилл. У них тут есть города, начинающиеся не на Х? Понимаю, что из-за темных здесь все Х, но не настолько же. Комментировать я не стала, тем более что история его матери (точнее, та ее часть, о которой говорила Лика) не располагала к сарказму.

Карта Мертвых земель пугала и… завораживала. Я даже подавила желание коснуться ее рукой, провести по магическим линиям, подчеркнувшим горные хребты, черное (не путать с Черным) море, изломы речушек и костяные иглы темных лесов.

— У вас нет городов? — уточнила я.

— Нет. Они не нужны. Есть родовые замки, отцовский, — он ткнул в схематично обозначенную крепость в самой глубине тьмы, — и еще восемь. Раньше было двенадцать, но как я уже сказал, мой отец не терпит конкуренции.

— Да. Я поняла. Не надо уточнять! — Я подняла руки и отвернулась от массивного стола, над которым плавала карта. Здесь тоже было достаточно темно, только черный сменил темно-синий, густой и насыщенный, как ночное небо, тронутое лишь искрами мутно-лунных узоров и вкраплений в обстановку. — Уволь своего дизайнера.

Валентайн прищурился. Дизайнеров у них тоже нет, шутка не засчитана?

— Это все, — я обвела руками кабинет, — слишком мрачно.

— Ну прости, — он почему-то улыбнулся, и я поспешила выйти.

— Можно осмотреть дом? Все равно мне нечего делать, а в Академию я возвращаюсь вечером, если я правильно поняла.

— Здесь больше нечего осматривать.

— То есть?

— Так и есть. Здесь больше нет жилых комнат.

В этой махине?! Нет больше жилых комнат?!

— Исключение — крыло для прислуги и кухня, но там ты вряд ли найдешь что-то интересное.

Я покачала головой:

— У тебя дом размером с Зимний дворец! И ты говоришь, что у тебя здесь только кабинет и спальня? Нет даже гостиной? Куда ты приводишь всяких там серьезных архимагов и где принимаешь гостей?

Валентайн усмехнулся.

— Я сказала что-то не то?

— Относительно. Лена, у меня не бывает гостей.

Я не нашлась, что на такое сказать. Спросить — совсем не бывает? — и получить ответ: совсем — было бы еще более странно. Поэтому я промолчала и ретировалась в разгромленную спальню, за которую в этот момент почему-то стало невыносимо стыдно. Вот так, на пару со стыдом, я засела на кровать с помощью Эвиль готовиться к завтрашнему дню. То есть к урокам по расписанию, чтобы не терять время даром, но в голову, как назло, ничего не влезало.

Зато лезли мысли о том, что я не просила Валентайна о помощи, но он мне помог. Для начала просто вырвал из рук Лэйтора. Помог справиться с магией. Потом… вот потом спотыкалось о его заклинание, приказавшее мне сидеть тут, но, если я правильно поняла, идти здесь особо было некуда. Самого факта заклинания это, конечно, не отменяло, но и то, что я так и не сказала ему спасибо за вчерашнее, мне чести не делало.

И ладно бы только это!

В довершение ко всему в моей памяти снова заискрили угольки прошлой жизни. Жизни Лены Харитоновой, так странно перешедшей в жизнь Ленор Ларо.

Обычно я приходила в класс одной из последних, и то утро не стало исключением. Мы договаривались встретиться с Соней перед школой, но они с мамой встали в пробку, и она сказала, что может опоздать, и чтобы я ее не ждала. Вот я и не стала ждать, влетела в класс и не сразу обратила внимание, что на меня все как-то странно косятся, и даже на то, что вокруг мгновенно повисла удивительная тишина. Только плюхнув сумку на стул и повернувшись к доске, замерла.

«Харитонова, мы расстаемся, — гласила надпись на доске. — Прости, но твой темперамент для меня чересчур».

Написано это было рукой Земскова, и, хотя я сначала не поверила глазам, потом до меня дошло. Оно до меня доходило, доходило и доходило: что меня бросили вот так, даже не по смс, а просто… по доске. Передо всеми.

Я обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но Земсков был занят. От своего лучшего друга Сивкина он пересел к Оле Суховой, которая давно строила ему глазки, и вообще делал вид, что он не при делах.