Чёрт.

Снова слышу усмешку Никлауса и как он поднимается следом за мной.

Разворачиваюсь обратно. Делаю решительный шаг. И мои руки оплетают его шею, а щека врезается в твёрдую грудь.

– Ан-ни… – выдыхает он, и я слышу, как его сердце набирает обороты. Он обнимает меня в ответ, зарывается пальцами в волосы на затылке, отчего по моей коже бегут мурашки, а тёплая волна омывает нутро, чуть ли не подкашивая ноги.

С силой жмурюсь и шепчу:

– Прости, что сегодня так нагло вторглась в твоё личное, Никлаус.

Резко отстраняюсь, разворачиваюсь и ухожу.

Всю дорогу до дома на Робсон авеню меня не покидает чувство затаённой радости. Я время от времени себя одёргиваю, но иногда все же ловлю в боковом зеркале машины собственную улыбку. Да, слишком официальное приглашение сестры на ужин вовсе не означало то, что на нём обязательно будет присутствовать Никлаус, но разве глупому сердцу есть до этого дело?

Вчерашний вечер, его слова, наш разговор…

Я всю ночь ворочалась в постели с боку на бок, не в силах заснуть.

Никлаус хочет бросить пить. Теперь он знает, что привело меня на вечеринку Оливера. Его история. Эти три факта просто сводили меня с ума. Я не знала, что думать, что делать и как быть, а несчастное сердце то cладко замирало, то неслось галопом от воспоминаний его тёплых пальцев у меня в волосах…

Я хотела его увидеть. Очень. Правда, совершенно не представляла для чего мне это.

Потому и расстроилась закономерно, не увидев на подъезде к дому чёрный и блестящий на солнце спорткар. Слишком сильно расстроилась…

Вика в разрез прохладному разговору по телефону встретила меня горячо и радостно. Сразу же повела в столовую, начала расспрашивать о делах, рассказывать о своём новом ресторане, я едва успела уловить паузу, чтобы поприветствовать Роберта.

Стол ломился от блюд русской кухни, а когда сестра подняла крышку от фарфоровой кастрюли, полной ароматного борща, я не сдержала улыбку, и моментально разгадала её план.

Ловит меня на живца, хитрюга.

Знает, как я обожаю борщ и её селёдку под шубой, и нагло пользуется этим!

Я смеюсь и хочу занять своё привычное место за столом, но как раз в этот момент в столовую входит Никлаус:

– Надеюсь, я не сильно опоздал.

Я соображаю, что так и замерла в полусогнутом состоянии, и не очень ловко упала на стул. Сердце загрохотало в груди, как сумасшедшее, звенело в ушах и пригнало горячую кровь к щекам. Ну, нельзя же так! Без предупреждения!

Никлаус бросил на меня лукавый взгляд и спрятал наглую улыбку. Поздоровался, направился к своему стулу:

– Привет, пап. Вики. …Ан-ни.

– Здравствуй, сын, – улыбнулся ему Роберт и тоже бросил на меня загадочный и пронзительный взгляд. Мой пульс буквально зашкаливает, хотя казалось бы – куда выше?

– Привет, Ник, надеюсь, ты не против русской кухни? Хотелось угодить рано повзрослевшей сестре, вылетевшей из-под моего тёплого и уютного крыла.

– Глупый-глупый птенчик, – усмехается он. – Нет, Вики, я не против. Я готов есть всё, что ты готовишь, потому что ты потрясающий повар.

– Роберт, я тебе уже говорила, что у тебя невероятно милый сын?

– Весь в отца, – широко улыбается тот, хлопая Никлауса по плечу.

Все смеются, я тоже. По крайней мере, пытаюсь.

А Никлаус… Никлаус и правда умеет быть милым. Когда ему это нужно.

Вот тут-то я и задумываюсь: действительно ли ему нравится моя сестра и еда, которую она готовит, так, как он это показывает? Искренен ли он или это всё игра? И как часто я буду задаваться подобным вопросом и прекращу ли когда-нибудь совсем его задавать?

Сложно отбросить всё то, что было. И плохое, и хорошее.

Я встряхиваю кудрями и сосредотачиваю внимание на еде и светской беседе за столом.

Селёдка под шубой, как всегда? потрясающе вкусная, борщ – объедение, грудка, запечённая в кляре, с картофельным пюре – выше всяких похвал. Я буквально cкоро могу лопнуть от количества съеденного. А сестра уходит на кухню, чтобы через несколько минут вернуться с десертом в виде блинного торта с начинкой из вареной сгущенки.

Страйк!

– Да ты издеваешься, Вики! – со стоном произношу я, прикидывая осталось ли в моём желудке место хотя бы на маленький укус.

– Ничего подобного! – со смехом возражает она. – Всего лишь показываю свою любовь к тебе, милая. Где ещё тебя смогут накормить тем, что ты особенно любишь?

Нигде. Тут она права.

Вика разрезает торт, кладёт по кусочку в четыре тарелки и вновь занимает своё место:

– И потом, я хотела подсластить пилюлю, потому что у нас с Робертом есть к тебе серьёзный разговор.

Я напрягаюсь, а сестра продолжает:

– Если ты непременно хочешь заняться фотомодельным бизнесом уже сейчас, это вовсе не повод бросать учёбу. Ты можешь не понимать, но образование – важная часть жизни. Модельная сфера ненадёжна, а полученное образование никуда не денется и может помочь в нужный момент, понимаешь? Мы с Робертом считаем, что ты можешь учиться и пробовать свои силы перед фотокамерой одновременно. Это самый лучший вариант из возможных. Мы… Нет, я настаиваю на том, чтобы ты вернулась в колледж. Я не стану забирать твои документы ни под каким предлогом…

– И не нужно, – выдыхаю я.

– Даже не проси… Что? – смотрит на меня сестра, и в её глазах неверие и надежда на то, что она не ослышалась.

– Я вернусь в колледж, – улыбаюсь я ей.

Да, этой ночью мне многое мешало уснуть, в том числе и мысли о возвращении в колледж. Я пришла к выводу, что, по сути, у меня нет мечты, поэтому я должна попробовать её найти.

– Боже! Я так рада! – восхищённо восклицает Вика и добавляет уже спокойнее, вернувшись к роли старшей сестры: – Очень разумное решение, Ани. Домой, надеюсь, ты тоже настроена вернуться?

– Нет.

– Что? Но…

– Вик, – накрываю я её руку своей, – мне кажется, я нужна мисс Лейн. Я буду снова ходить в колледж, но жить пока останусь у неё. Это временно. И обещаю, я вернусь, если не раньше, то обязательно к рождению ребёнка. Чтобы помогать… Вик?

Сестра заметно бледнеет и выпучивает глаза, отчего я пугаюсь.

Что я не так сказала?..

Бросаю взгляд на Ника, подозревая о том, что ему ещё не сообщили о беременности жены отца, он, хмурясь, указывает на Роберта, а тот во все глаза смотрит на мою сестру.

Боже…

– Ро-рождение ребёнка? – запинаясь, спрашивает он.

– Ты ему не… – замираю я.

Вика зажмуривается и часто качает головой. А затем и вовсе подскакивает со стула и быстро направляется к выходу из столовой.

– Вики! Ты беременна! – не то спрашивает, не то утверждает Роберт, кидаясь вслед за ней. – Вики!

Господи, почему она ничего ему не сказала?!

Находясь в некотором ступоре, я смотрю на Никлауса, потому что чувствую на себе его взгляд, но он лишь усмехается и ничего не говорит. Щёки пылают от стыда: совершенно не задумалась, что сестра может по каким-то причинам скрывать от семьи свою беременность…

Беру себя в руки и предлагаю Никлаусу:

– Наверное, нужно убрать со стола.

Он молча кивает и поднимается с места вслед за мной. Уже на кухне я перекладываю блинный торт, который так и не попробовала, в контейнер и ставлю его в холодильник. На душе тревожно. Разворачиваюсь лицом к Нику, который ставит посуду в посудомойку и выпрямляется. Он смотрит на меня в ответ, опирается бедром на тумбу и скрещивает руки на груди:

– Значит, ещё одна сестрёнка или братик.

Я кусаю губы и виновато замечаю:

– Не представляю почему Вики не сказала вам раньше. – Прячу лицо в ладони: – Мне так стыдно…

Никлаус подходит ближе, отнимает мои руки от лица и ловит мой взгляд:

– Не грузись. Когда-нибудь это должно было произойти.

Он не отпустил одну из моих рук из своей, и теперь поглаживает подушечкой большого пальца моё запястье, отчего у меня вновь подскакивает пульс. Я стараюсь задать вопрос так, чтобы не было заметно, что у меня внутри всё дрожит: