Облокачиваюсь на плоские перила и смотрю вдоль дороги. Пустынно, свежо и тихо. И именно, потому что тихо, моё внимание легко привлекает одинокий автомобиль, выруливающий из-за угла дома. Сердце запинается, а затем набирает обороты, словно лопасти взлетающего вертолёта. Может быть, мысль о другой планете не лишена смысла? Раз переезд в другой район города не спасает от случайных встреч с Ним!

Я выпрямляюсь и цепляюсь пальцами в перекладину, наблюдая, как машина Никлауса легко сворачивает к парковке у церкви и через пару секунд замирает там. Ник не спешит выходить. Прикуривает сигарету и, повернув голову, долго смотрит на здание церкви.

Я хмурюсь, разглядывая его профиль.

Но вот он усмехается самому себе, качает головой и, не докурив сигарету, бросает её на асфальт. Выбирается из машины, обходит её спереди и направляется к небольшому крыльцу с торца церкви. То есть это не главный вход в неё, но…

Что он вообще там забыл?

Никлаус осматривается по сторонам, отчего у меня испуганно замирает сердце – вдруг, заметит? – и легко забегает по лесенкам, затем скрывается за дверью.

Я ещё долго стою на балконе, как вкопанная, осмысливая увиденное. Никлаус, что, исповедует баптистскую веру? Но почему он тогда вошёл не в главные двери? Почему качал головой и воровато оглядывался, прежде чем зайти в здание?

Чего ещё я не знаю об этом непростом парне?

И знаю ли я его вообще?..

Я приветствую Джека кивком головы и занимаю дальний столик у окна.

В голове каша ещё со вчерашнего дня. Мне не даёт покоя мысль о том, как мало я, по сути, знаю о людях, с которыми по необходимости или нет общаюсь не первый день.

Это говорит о моей беспечности, верно? Именно поэтому меня так легко обмануть или предать, да? Не открываясь им до конца сама, я вежливо не требую от них того же. В этом моя ошибка?

Я едва не издаю стон вслух и досадливо опускаю голову на руки, лежащие на столешнице. Снова Он. Я не могу перестать думать о том, что делал в церкви Никлаус. Он пробыл там целый час. Нет, я не хотела за ним следить, но… следила. Смотрела украдкой, как он вновь прикуривает сигарету, пока остальные люди, вышедшие из двери вместе с ним, разбредаются по тротуару кто куда. В основном, это были взрослые мужчины, но я заметила и парочку женщин. Тоже взрослых.

Не знаю, но что, если Никлаус попал в секту? Может такое быть?

А затем он сел в свою машину и уехал. Оставив меня пялиться в окно балкона пустым взглядом.

– Просвети меня, если тебе будет несложно, – вырывает меня из воспоминаний строгий голос Лу Келли, заставив меня едва не подпрыгнуть на месте от неожиданности. – Что это за новости? Нельзя просто взять и бросить колледж!

Я вопросительно смотрю за спину брюнетки, которая опёрлась ладонями на стол, и Бэлл, виновато пожав плечами, опускается на стул напротив меня.

– Она преследует меня с самого утра, – поджимает недовольно губы подруга. – Мне пришлось сказать ей, что ты бросила учёбу, чтобы она отстала от меня. Как видишь, это не помогло.

– Не думай, что мне доставляло это удовольствие, – фыркает Лу и тоже садится на стул. – Просто до кое-кого невозможно дозвониться. Ани, что происходит?

– Играю на опережение, – Я морщусь от собственных слов, чувствуя укол стыда, и добавляю: – Всеобщее помешательство на сводных братьях невыносимо, и я решила с этим всем покончить. Я больше не доверяю никому, кроме Бэлл.

Лу сужает глаза и долго смотрит на меня не читаемым взглядом, а затем хмыкает:

– Ты могла покончить с помешательством, не бросая колледж. Начало ты уже положила. Тогда, на вечеринке Гросса.

Я хмурюсь, и Бэлл, выразительно играя бровями, поясняет:

– Не одна Лу хотела знать, где ты и что с тобой. Я сегодня была, как то справочное бюро. Ани, весь колледж говорит о вечеринке и твоих словах, сказанных братьям. Уверена, они ещё не успели понять их смысл, но это лишь дело времени.

– Даже о драке года вспоминают не многие, – замечает Лу.

– Кто-то подрался? – удивляется Бэлл.

– Братья и подрались, – жмёт плечами та. – Нонсенс, верно? А люди шепчутся лишь о том, что парни ничего из себя не представляют.

– Боже… – выдыхаю я. – Ты не шутишь, Лу?

– Ты не выбирала выражений, высказываясь, – криво улыбается она.

– Я не хотела, чтобы из моих слов запомнили лишь это. И вообще они предназначались братьям, а не всем остальным.

Уверена, теперь меня ненавидит не только Никлаус, но и Оливер. Господи, я и правда испортила им репутацию! Именно об этом и говорил вчера Ник…

Что же я натворила?

– Ани, все только и ждали, когда ты выберешь сторону одного или другого, – негромко произносит Лу, накрыв мою руку своей тёплой ладонью. – А ты взяла и осталась на своей стороне. Логично, что все задумались о том, что тоже могут так сделать.

– Не осталась, – тихо выдыхаю я.

– Что? – хмурится Лу, не понимая, а Бэлл наоборот кивает слишком понимающе.

Я смотрю на Лу и поясняю, потому что хочу попробовать быть открытой и честной до конца:

– Да, в первую очередь я верна самой себе, но… Мне нравится Никлаус. И говоря так, я подразумеваю не то, что из двух братьев он нравится мне больше… Из всех. Не представляю, как так вышло, ведь он вёл себя со мной, мягко говоря, не лучшим образом, но я в него влюбилась.

А как ещё объяснить то, что этот мерзавец не выходит у меня из головы, верно?

– Чёрт, всё куда серьезнее, чем казалось, да? – задумавшись, произносит Лу. Её пальцы сильнее сжимаются на моих в знак искренней поддержки, и я допускаю мысль о том, что, возможно, зря занесла её имя в чёрный список. Лу не ждёт ответа на вопрос, задает следующий, как раз по той теме, о которой думаю я: – Ладно, но причём здесь я? Или Кейси? Мы не могли тебе дозвониться ни тогда, когда ты сбежала с вечеринки, ни после. Мы волновались за тебя.

– Правда?

– Я допускаю мысль, что из-за действий Барб, я могу находиться под подозрением, но я уже давно тебе всё объяснила, да и действиями доказывала… Повторю, мне больше нет дела до Гросса и Ко.

– Это из-за Авы, – неохотно признаюсь я.

Возможно, я и правда поторопилась сгрести всех под одну гребёнку… Лу выглядит искренней.

– Фиски?

Я подбираюсь и по очереди смотрю на подруг. Пристально, чтобы они понимали всю важность моих следующих слов:

– Я собираюсь быть с вами полностью открытой, потому что мне нравится с вами общаться. Нравитесь вы. И если вы чувствуете ко мне то же самое – значит, довольно лжи и тайн. Абсолютная и обоюдная честность. Договорились?

Бэлл заметно краснеет, но неуверенно кивает, бросая опасливый взгляд на Лу, мол, если я собралась быть с ней откровенной, то это не значит, что и она будет с ней таковой. Я принимаю ответ подруги и смотрю на вторую. Та широко улыбается:

– Это в тебе мне и нравится больше всего, Ани. И нравится брать с тебя пример – это значительно облегчает жизнь. Разумеется, мы договорились. А теперь расскажи, что натворила Фиски? Она мне никогда не нравилась: маленькая, нахальная пацанка…

И я рассказываю. Обе подруги слушают меня внимательно и не перебивают. А я говорю и говорю, не только об Аве, но и прочем, словно мне не хватило выговориться одной сестре. Возможно, я хочу услышать и другое мнение по этой ситуации, особенно, если учесть, что поддержки от сестры, на которую рассчитывала, я так и не получила.

Мы ещё долго обсуждаем меня, Аву, Никлауса и Оливера, пока нас не прерывает сообщение, пришедшее мне на телефон. Мне пишет Хьюго. О свидании, которое, чёрт возьми, совсем вылетело у меня из головы!

Я быстро прощаюсь с подругами, сообщая им, что таким образом хочу покончить с чувствами к Никлаусу, ловлю в ответ их взгляды, полные сомнения, и бегу домой, чтобы подготовится к свиданию.

Хьюго Коллинз не передумал. Не передумаю и я.

Я волнуюсь, потому что иду на настоящее американское свидание, совсем, как в фильмах, которые так люблю смотреть. И меня это беспокоит. Ведь само событие воодушевляет меня больше, чем то, с кем я буду смотреть кино и ужинать…