– Ты кто?! – ошалело зыркая глазами завопил мальчик. – Где я?!

– Успокойся и говори рассудительно, – приказал триста шестьдесят первый. – Я помог тебе, иначе ты так бы и издох на улице. Либо тебя бы сожрали. Не животные, так люди. Народец сейчас и не на такое способен, – номерной снял маску, вытер мокрое от пота лицо полой мантии и весело подмигнул замершему в изумлении Симусу. Под маской обнаружилось четыре чёрных полосы, напоминающих шрамы, но ими не бывшие. Словно въевшаяся жирная сажа уродливо темнели они на его лице.

«Так вот что я видел, теряя сознание».

– Ну, что уставился? Человек я, просто пожалел тебя. Оденься, да умой лицо – сядем за еду.

Недоверие Симуса росло, не угасая, особенно после предупреждения Аполлинарии из сна. Но упоминание о еде разом согнало все сомнения на второй план: сон и тревога не были материальными, в отличие от пустого вот уже как несколько суток желудка.

Симус поднялся, пошатываясь подошёл к сидящему.

– С… спасибо вам, – он с любопытством оглядывал обмундирование человека, стараясь не пялиться на чёрные полосы, рассматривал его редкие рыжие усики, длинный хвост причёски с бритыми висками.

«Совсем не страшный. Ничуть. Ха-ха-х! Он даже смешной! Вон, усики какие! И… он явно богат…» – успокаивал себя Симус, с восхищением осматривая одежды спасителя.

– Благодарить рановато. Надень, – он что-то взял со стола и швырнул Симусу. – Давай, чего встал? Не девка вроде, чтоб стесняться, – он похабно гоготнул и уставился тёмно-зелёными глазами на мальчика. – Живее!

Подхватив разворачивающийся в воздухе комок серой ткани, Симус поспешно развернул его. Оказалось, что в узел была заключена плотная серая рубашка со стоячим воротником чёрного цвета. Кокетка, полочки и кромка также были чёрные. Зато пуговицы, начищенные до серебряного отлива, отражали свет короткими всплесками, подобно капле, на миг схватившей солнечный луч. Повернувшись спиной к незнакомцу, Симус скинул свои лохмотья, выцветшие и посеревшие от грязи. Он быстро осмотрел рубашку и забрался в неё. Рубаха доходила до середины бёдер, свисая с его исхудалых плеч свободной драпировкой.

К длинной рубашке прилагался черный пояс, который Симус крепко стянул на хилом тельце, не получающем достаточного количества необходимого питания.

– А штаны мне на тебя натягивать? – усмехнулся спаситель.

Симус покраснел, сел на кровать и натянул штаны из той же материи, что и рубаха. Они были значительно тяжелее её, потому что в довершение к плотной ткани имели тёплую подкладку. По бокам штанов были пришиты серебристые широкие лампасы, по которым шёл узор в виде крохотных чёрных огней. Такие же огни шли по кромке рубашки, клапану кармана и рукаву, отличаясь только цветом серебра.

Штаны спадали. Истощённость Симуса пугала. Было неясно, как этот мальчишка вообще выжил, а не рассыпался косточками прямо на месте.

361-ый кинул ему посеребрённый кожаный ремешок.

– Так и думал. Как ещё твой… агрх-крх-крх! – наигранно закашлялся он. – А впрочем, это не важно, – бодро продолжал он. – Сапоги! – его палец указал под кровать.

Симус, успевший затянуться ремнём, осторожно наклонился. Голова безумно кружилась, и он боялся упасть.

Свалившее его с кровати одеяло мешало, и он отодвинул его рукой.

– Подними, – железные нотки, явно сдерживаемые, всё же просачивались в его голос. Власть.

Симус торопливо поднял одеяло, стараясь не запутаться, застелил им постель. Рыжий одобрительно сверкнул хитрыми глазами, молча указал вниз. Симус понял.

Через несколько секунд на его ногах сидели ладные сапоги из чёрной лакированной кожи. Их короткие голенища крепко держали ноги мальчишки, будто шились специально для него.

– Как долго копошишься. А вроде один шёл, скорость должна быть звериной.

Рыжий подошёл к мальчику, взял его за ухо и, крутанув так, что то, хрустнув, покраснело, повёл Симуса к стоящему на табуретке тазу с водой.

Мальчик понял, что сопротивляться не имеет смысла, и потому шёл покорно, стараясь повернуть голову так, чтобы ухо болело меньше. Не выходило. Несчастный хрящик горел от неестественного положения, бил пульсирующими сигналами в голову, заявляя о своём возмущении таким обращением.

Триста шестьдесят первый подтащил мальчика к тазу и стал умывать одной рукой, другой ещё сильнее стискивая и выкручивая ухо. Намочив лицо Симуса, который не успел задержать дыхание и фыркал, хлебнув воды, мужчина стал яростно мылить физиономию и волосы спасённого. Наконец, завершив пытку, он вылил на голову Симусу кувшин ледяной воды, пустив её тонкой струёй. В завершение он отпустил ухо подопечного и накинул ему на капающие волосы полотенце.

Симус, боящийся новых неожиданных выходок спасителя, поскорее вытер лицо и волосы, зачесал их назад протянутым гребнем.

«Даже такая простая вещица у него – из серебра… И камушки, вон, блестят какие-то…» – вновь поразился Симус богатству, кажущемуся сказочной выдумкой.

Они сели за тот же стол, за которым ждал его рыжий. На поцарапанной деревянной столешнице уже дымилась принесённая незаметной служанкой похлёбка.

«И когда только успела? Наверное, пока меня простирывали в тазике… – сообразил Симус, покраснев от стыда за перенесённые унижения. – Надеюсь, она ничего не видела…»

На деревянном широком блюде развратно развалились куски вареного мяса, сочившиеся жиром, приглашая вцепиться в их плоть. На том же блюде улеглись стройной птичьей галкой куски нарезанного хлеба.

– Ешь, – коротко полуприказал, полуразрешил 361-ый и сам принялся за еду. Он ел жадно, заглатывая большие куски, почти не пережёвывая их.

Симус же, несмотря на страшный до одурения голод, ел мало и осторожно, с тревогой посматривая на мужчину.

«Не отравлено, сам ест, – облегчением пронеслось в голове. – Зачем же он это всё делает?..»

– Малец, я уйду по делам, ты побудешь здесь, – задумчиво начал спаситель. – Отдыхай пока, ешь, тебе это нужно. Потом вернусь – обсудим, что с тобой делать, – Симус уловил в голосе говорящего какую-то опасную ноту, и в очередной раз убедился в необходимости бежать.

– Хорошо. А как… как вас зовут? – несмотря на то, что он уже продумывал пути побега, ему хотелось поблагодарить того, кто помог.

– У меня нет имени. Только номер. Что за глупый вопрос? – Рыжий подозрительно прищурился, осматривая лицо поперхнувшегося от внезапности Симуса. – Что бледнеешь? Ты, не здешний, видать?

– Я… я издалека… – пролепетал мальчишка, когда его отпустил кашель.

– Триста шестьдесят первый. Хотя… можешь звать просто Рыжий. Тебя-то как звать? Номер? —говорящий выжидательно наклонился к мальчугану так, что тот чувствовал на своей щеке его дыхание, отдающее жирным запахом съеденной пищи. Мальчик сглотнул комок, начавший мешать в горле своей готовностью вызвать рвоту.

– Я не знаю номер… я… меня… меня Симус, – он покраснел, опустив взгляд, чувствуя, что не знает чего-то обыденного для того мира, в котором очутился, что очень выделяло его от обитателей Громбурга.

– Ин-те-рес-но-о-о… – протянул Рыжий и снова откинулся на спинку шаткого стула. – Ладно! Отдыхай тут, – засуетился внезапно он. – В другой комнате служанка, если что понадобится.

– С… спасибо вам…

– Ага, – 361-ый натянул номерную маску, укутался в бесформенную мантию и вышел, крепко хлопнув дверью.

«Выждать и – бежать!»

Из занятий в ожидании Симусу оставалось только рассматривать обстановку помещения, в котором он оказался, и на которое до сих пор не имел возможности нормально взглянуть.

Комната не была большой – скорее, пустой. На дощатых стенах ничего не было – ни картинок, ни заметок – ничего. Дурной знак. Чёрный от часто протапливаемой печи потолок давно не мыли. В углах висели ошмётки старой паутины, собиравшей на себя всю пыль и копоть так, что уже не была невесомым изящным кружевом, а свисала липкими и пачкающими сгустками, каплями тяготеющими от своей грязной ноши.