Доказывать, что Маша не такая бессмысленно. И я не докучливая мамаша и истеричная идиотка, чтобы спутать хлопки пробок и выстрелы. Маша точно кричала от страха. А не визжала от восторга. Сейчас я не смогу ничего доказать твердолобому мужику.

Снова набрала ее номер, телефон оказался вне зоны доступа. Или отключен, или села батарея.

Для меня потекли ужасные минуты ожидания. Поставила телефон на зарядку и следила, как на экране сменяются цифры. Мысленно считала секунды. Как и обещал, Виктор набрал меня. Вышло чуть раньше срока. Секунду я медлила, глядя на светящийся экран, испугавшись новостей. Усилием заставила себя принять вызов.

— Да… Виктор, что….?

В динамике завизжали тормоза, резкий звук сигнала ударил по ушам. Мужчина негромко выругался, не торопясь с ответом. У меня сердце остановилось, пропуская удары.

Телефон ходуном ходил в дрожащих пальцах. В глазах темнело. Глубоко вдохнула, боясь сейчас упасть в обморок. Фоном слышала шум автострады, резкие гудки клаксонов — «музыку» переполненной автомобилям окружной столичной дороги. Хотела знать, что с Машей, и боялась услышать самое страшное.

— Брошенную машину Шалого нашли в ста километрах от Москвы. Его отец и я уже выехали. Он поднял по своим связям всех. Аня, ребят обязательно найдут. Местная полиция их ищет. С вертолета. Собаки след не взяли.

— Брошенную машину… их найдут… — повторила за ним, с трудом воспринимая смысл его фраз: — Они не в машине… Где дети? Где моя Маша?! — крикнула, не сдерживаясь.

— Машина попала в небольшую аварию. Их пока не нашли: — По голосу было понятно, что Виктору неприятно сообщать это мне. — Шалый перевернет все вокруг, но своего сына найдет…

— Сына… вы сказали сына… Ну, конечно, своего сына он найдет. Он наследник и великая ценность, а моя Маша…? Она обычная девочка и никому не нужна. У меня даже заявление полиция не приняла! — в отчаянии крикнула в трубку. — Я же предупреждала ее не связываться с ним. Мама точно чувствовала, что с Машкой что-то не то — отправила меня. А я снова… Что будет с моей девочкой?

Шалому точно незачем беспокоиться о глупой девчонке, связавшейся на свою голову с богатеем. О ней переживать не будут. Главное найти наследника империи. Это Макса похитители будут беречь, если нужен выкуп. А Машка… мне же не заплатить… Что будет с ней?

Я представила, что бандиты могут сделать с восемнадцатилетней девушкой, и завыла от бессилия как-то помочь и страха.

— Аня, Аня, вы слышите меня? — сквозь пелену отчаяния до меня донесся голос, звеневший сталью. — Успокойтесь, я найду девочку. Обещаю вам!

От бессилия что-то сделать, от страха за своего ребенка, от собственного чувства вины, я мало понимала, что он мне говорит. Отвечала, не думая, что говорю сама.

— Обещаешь? — вспомнила, как двадцать лет назад тот же человек обещал мне всегда быть рядом. — Ты вернешь нашу дочку? — даже не заметила, как проговорилась.

Он клялся в вечной любви и верности и обманул, с моей же одногруппницей Маринкой. Я не верила ни одному его слову.

— Обещаю, — твердо заявил Виктор и отключился.

Обхватив себя руками, покачиваясь из стороны в сторону, я ждала звонка от Виктора. Память услужливо вернула меня на почти двадцать лет назад, когда я так же ждала его звонка в комнате в общежитие, прожигая взглядом мобильник. Перепуганная, зареванная, только узнавшая о беременности, ждала его звонка. А позвонила подруга Маринка, обещая "улетную" новость, потом явилась с фото Виктора, пишущего заявление в ЗАГС. И фото самого заявления тоже. Обзывала меня грязными словами, требуя отстать от ее почти мужа.

Внедорожник, идущий впереди, резко сбросил скорость, и лобовое стекло изрезали частые трещины. Раздался грохот. От толчка меня резко кинуло вперед на панель. Ремень безопасности болью ожег грудь. Лицо влетело в упругую ткань. Рядом испуганно закричала Маша. Машину тряхнуло еще раз, и она замерла. Пошевелился, пытаясь подняться. В висках и груди пульсировала боль. Меня мутило.

«Маша!»- обожгла мысль о подруге.

— Маш, ты как? — выдавил из себя, фокусируясь на безвольном теле, распластавшемся на сидении рядом.

Тело девушки, потерявшей сознание, медленно съезжало вниз. Я потянулся поддержать ее, когда дверцу с моей стороны резко рванули. Две руки легко, как пушинку, выдернули из салона. Не успел я трепыхнуться, как плечо обжег укол. Тело наполнила ватная тяжесть. Сознание уплывало, последнее услышал:

— Этого берем с собой. От девки избавьтесь.

— Макс, Макс, Макс…

Боль набатом ломилась в виски, меня трясло. Вернее немилосердной рукой трясли за плечо, приводя в сознание. Женский голос верещал на верхней ноте, бесконечно повторяя мое имя. Я с трудом разлепил веки. Яркий свет больно резанул по глазам. Виделось все точно через мутное стекло. Светлое пространство, в нем скользят темные силуэты людей. Один наклонился надо мной. Тонкий аромат дорогих духов обжег болью узнавания. Я сам их дарил ей когда-то. Поморщился, с трудом различая абрис человека, склонившегося надо мной. Закрыл глаза, чтобы не видеть ее… предательницу. А ведь любил же… тварь продажная…

— Отвали от него, мля, — недовольно проворчал мужчина. — Сирену выключи, задрала орать!

— Нет, он должен все это подписать! — истерично взвизгнула Снежана. — Он сейчас очнется и подпишет все документы на собственность. Я отсюда без его подписи не уйду. Мы так договаривались с вашим главным. Где, кстати, он?

— Слушай, мамзелька, пасть захлопни и визжи свиньей, — грубо оборвал ее сипловатый, прокуренный мужской голос. — Или рот тебе по другому закрою. — И точно обращаясь к кому-то другому, добавил: - Сигнала от Старшого ждем и валим.

— Ты не посмеешь меня пальцем тронуть. Я тебе не какая-нибудь вокзальная потас..уха! — взвизгнула рассерженной кошкой Снежана.

— А вот мы и проверим, — глумливо отозвался новый голос. — Красивая. Чистенькая шлю. ка для богатых. Поработаешь для меня? У меня таких никогда не было.

— Ты не посмеешь! — зашипела девушка. В ее голосе слышалась плохо скрываемая паника. До Снежаны дошло, с кем она связалась. И что ее может ждать. — Лапы убери! Убери, сказала!

— Чирь, полегче там. На нее распоряжения не было. Нам неприятности не нужны, — предупредил Сиплый.

— А мы полюбовно договоримся. Да, кисуля? — Чирь глумливо захихикал.

— Нет! — взвизгнула девушка, и каблучки дробно застучали о деревянный пол, удаляясь.

— Чирь, мать твою! Угомони эту тварь! — рявкнул Сиплый, видимо главный у этой шайки: — Супонь, проверь парня. Не нравится мне, что он все еще в отключке. Долго он. Не откинулся ли часом…

На меня пахнуло терпким запахом дешевого табака, плохо мытого тела и перегара. Липкие пальцы щупали на шее пульс. Выдавая себя, закашлял, пытаясь отвернуться.

— Очнулся вон… Норм все. Че ему будет? — донеслось глухо, как из толщи воды. От крепкого амбре Супоня вновь запершило в горле- Живучий суч..нок, — восхитился тот же голос. — Тачка у него зашибись!

— Супонь, хавало завали. Старшой велел убедиться, что пацан жив, и валить нах отсюда. Скоро тут будут псы его папашки. Этот зверь, никого не щадит. Если не хочешь, чтобы тебе мозги выпустили погулять — подгребай зад и валим..

Сиплый не успел закончить, как раздались два негромких хлопка. Мат и крики тут же наполнили пространство и мою несчастную голову.

— Этот готов, Роман Алексеевич, — услышал родной голос заместителя отца, сквозь громкие стоны и маты. — Куда их?

— Вытряхнуть все, что можно, и как обычно, — отец легко распорядился парой чужих жизней. — Сынок, Макс, ты как? — Я почувствовал, как шеи коснулись холодные пальцы. — Доктор! — рявкнул, выходя из себя, отец. — Брось этот мусор и помоги моему сыну!