— У Орта надо спрашивать, я полагаю, — раздражённо отозвалась Азира. — Ильд, поворачивай, говорю!

— Много времени потеряем, — бросил рубр, не сбавляя скорости. — Что же они, не пропустят нас в Медику с больной?

— Я разберусь, если что, езжай, — пробормотал Марк, вглядываясь в толпу ренов в сером у въезда в Ритму.

Камайла испуганно подняла голову, Ильдан хмыкнул и переглянулся с Азирой.

— Остановитесь, — раздался усиленный голос от ворот, стоило им подъехать. — Оставайтесь в перевозе.

— Ритмы нам отдают приказы, я правильно расслышал? — недоверчиво воскликнул Ильдан, но машину, покосившись на неподвижную Карину, остановил.

От ворот уже приближалась группа серых, прикрываясь барьерами.

— Да что у них тут происходит, — пробормотала Азира, распахнула дверь и выкрикнула: — Пропустите в Медику, у нас рубра умирает!

— Шестая семья? — сухо спросил один из ритмов — голос было еле слыхать из-за барьера. — Кто послал?

— Со слухом плохо? — рассердилась рубра. — Никто не посылал, нам нужно к медикам! Плевали мы на ваши разборки! В перевозе рубра при смерти. Не верите — сами посмотрите.

Ритмы переглянулись. Барьер звякнул, выпуская вперёд одного из них. Остальные приняли угрожающие позы — Марк слышал, как Камайла фыркнула при виде этой картины.

Он осторожно, не выпуская из рук наставницу, дотянулся до дверной ручки и открыл замок. Постарался не закатить глаза, когда ритм настороженно отпрыгнул в сторону.

— Орнаменты, — буркнул он, когда последний засунул, наконец, нос в салон, оглядывая лежащую без сознания Карину. — Шестьдесят второй день.

— Шестьдесят второй? — поразился ритм. — Разве столько держат? Что же она натворила-то…

— Нет времени рассказывать, — сдерживая ярость, перебил Марк. — Вы нас пропустите или нет?

— Спрошу у начальства, — после заминки решил ритм и поскорее метнулся прочь.

Марк глубоко вдохнул, стараясь взять себя в руки. Он буквально физически ощущал, как с каждой потерянной секундой из тонкой нити надежды исчезает волоконце за волоконцем…

Закрыв глаза, он скользнул мыслью следом за эмоционалом убежавшего ритма, нашёл его в скоплении ренов за воротами… Знакомый властный эмоционал рядом — пожилой ритм, командовавший эвакуацией из Севалии. Стоило пробежаться по нему — и Марк знал ответ за несколько секунд до того, как он был озвучен.

— Разворачивайтесь, — протрещал голос из усилителя. — Форсам въезд в Ритму воспрещён.

— Езжай вперёд, — вполголоса велел Ильдану Марк. — Майла, держи её…

Удача, что эту нить он знал. Она поддалась охотно, провела прямо вглубь чужого эмоционала, позволила подчинить ничего не подозревающее сознание. Марк почти слышал, как ритм твёрдым голосом отдаёт приказ убрать барьеры, велит растерянным подчинённым пропустить чёрный перевоз.

— Быстрее, пока держу, — пробормотал нотт, не открывая глаз.

Перевоз тут же дёрнулся — Ильдан стартанул со всей дури. Ойкнула, но смолчала Азира — должно быть, сборник больно впился в ладонь.

Марк сел прямо и выглянул в окно как раз вовремя, чтобы встретиться глазами с командиром ритмов. Зря — почему-то зрительный контакт тут же оборвал неверный мысленный контроль.

— Чёрт, — прошептал нотт, понимая, что сейчас начнётся. Хмурые ритмы со всех сторон — не меньше тридцати, целый отряд. Одно слово командира, осознавшего, что попал под гипноз — и задержка ещё как минимум на полчаса гарантирована. Азира была права. Лучше бы объехали через центр.

Но пожилой ритм, восстановив контроль над своим разумом, молчал. Хмурился, сверлил взглядом удаляющийся вглубь сектора чёрный фургон, но молчал.

***

Несмотря на напряжение, Марк чувствовал, как где-то на заднем плане сознание ужасается интерьеру в коридоре. Тёмно-красная плитка на полу и белые стены с широкой алой полосой посередине вгоняли в панику. Как медики целыми днями работают в таком окружении? Как их пациенты не сходят с ума, едва ступив на порог лечебницы?

Медики приняли Карину сразу же, задав только один вопрос: сколько дней та в орнаментах. Переглянулись, услышав ответ, и захлопнули перед носом форсов дверь палаты.

Марку удалось остановить одного из лекарей, подоспевших через несколько минут. Но медик лишь отмахнулся от сбивчивых объяснений про потерянную нить присутствия.

— Это тут ни при чём, — раздражённо отрезал он. — Просто в орнаментах столько не живут, вот и всё.

Марк без сил сполз по стенке прямиком на пол цвета засохшей крови.

— Как они не понимают, — пробормотала Камилла, усаживаясь рядом. — Тело-то живёт. Нужно просто поймать нить…

Ильдан странно глянул на свою младшую. Помолчал и неуверенно спросил:

— Эта ваша нить… Она ведь не должна отрываться сама по себе?

Марк медленно поднял на него глаза.

— Не должна, — тихо проговорил он, в то время как в голове всё чётче проявлялась неприятная догадка. — Только сам рен может оборвать её, да и то далеко не каждый…

На несколько мгновений повисло молчание.

— Ну, — дрогнувшим голосом произнесла Азира, — в принципе, её можно понять. Я бы в таком состоянии…

Она замолкла и обернулась — за спиной послышался нетипичный для этих гулких пустых коридоров шум. А через секунду шестые уже вскочили на ноги, узнав голос своего куратора.

Ортей их будто и не заметил. Преследуемый по пятам двумя возмущёнными медиками, промчался по коридору и ворвался в палату, хлопнув за собой дверью. Шестые переглянулись и, игнорируя протесты вконец шокированных красных, последовали за старшим.

Карины не было видно за спинами четверых медиков, окруживших кровать. Все они удивлённо обернулись на шум. Ортей внимательным взглядом обежал их лица.

— Отлично, — выдохнул он, остановившись глазами на одной из медик. — Все прочь. Вилтора, будь добра, принеси самый острый и крепкий скальпель.

— Скальпель… — растерянно повторила медика, переводя взгляд на лежащую на койке форсу. — Но, Ортей…

— Быстро, — резковато велел куратор, а потом веским тоном добавил, глядя ей прямо в глаза: — «Лес полнился свободы духом».

Марк ощутил, как сердце женщины на миг остановилось.

— Да, — пробормотала она, испуганно оглядываясь на товарищей. — «Услышать смог здоровый слухом».

И метнулась за дверь, нечаянно толкнув при этом Марка плечом.

— Вы — прочь, я сказал, — прошипел Ортей, обжигая остальных троих таким яростным взглядом, что те попятились. — Зира, Ильд, выгоните их и никого не пускайте. Марк, Майла, будьте здесь, можете понадобиться.

Не слушая больше ничьих вопросов, не обращая внимания на сердитые возгласы медиков, которых рубры вежливо, но настойчиво теснили барьерами к двери, Ортей придвинул к койке стул, уселся, задрал своей младшей рубаху и положил ладони на живот.

Несколько минут Марк и Камайла стояли рядом, не отрывая взглядов от неподвижной фигуры Карины и окаменевшего лица куратора. Затем атра тихонько опустилась на пол, тоскливо обхватив колени. Она-то знала, что такое потерянная нить присутствия. Помнила, как было страшно, когда впервые не смогла вернуться в собственное тело. И Марк помнил — те жуткие несколько секунд, когда он пытался, но не мог поймать её нить…

Всего несколько секунд. А сколько времени прошло с того момента, когда Марк почувствовал, что Рины нет?

Дверь открылась, пропуская в палату бледную медику с небольшим блестящим инструментом в руках. Марк поймал её взгляд и покачал головой. Медика кивнула и встала у стены, тоже уставившись на Ортея. В её глазах легко читалось сочувствие: кажется, и она совсем не верила, что рубру удастся вернуть к жизни.

Марк тряхнул головой, отгоняя кошмарные мысли. Всё утрясётся. Ортей справится. Тогда, с Камайлой, Марк нить всё-таки поймал. И сейчас у куратора получится — он-то куда опытней и талантливей.

Однако шло время — мгновения или часы — а ничего не менялось. И лишь в самый последний, самый тёмный миг, когда Марк уже окончательно перестал верить, Ортей дёрнулся и издал невнятный ликующий вопль.