А среди развалин подлое зрение как-то и зачем-то выцепило отвратительную деталь: полуоторванную человеческую руку, а рядом — нечто очень подозрительно напоминающее чью-то темноволосую макушку, только странной, приплюснутой формы…

Марк поспешно отвернулся, сосредоточив внимание на шаге и своём барьере. Да вот только зрелище всё ещё стояло перед глазами. Более того, становилось ярче и чётче с каждой секундой…

Вообще, честно говоря, мир словно проявлялся, наливался красками, звуками, запахами. Хотелось кричать, танцевать, петь, хохотать… Из остатков соображений о приличии он ещё сдерживался, позволив себе лишь тихонько захихикать — но и те постепенно блекли, теряли всякий смысл…

Болезненный электрический удар прошил тело, а следом прилетел крепкий подзатыльник.

— Ты форс или кто? — разъярённо прошипел Ортей, который в этом строе занимал позицию прямо позади Марка. — Что это ещё за истерика?

Карина отпустила его запястье, ещё раз обеспокоенно взглянула ему в лицо и отвернулась. Марк хотел было сообщить ей, что она перестаралась со своим «бодрящим» трюком, но заметил Итину, как раз закатившую глаза и явно едва сдерживающую смех. Потом понял, что дышит очень часто, прерывисто, словно задыхаясь, а рука, вливающая энергию в общий верхний барьер, крупно дрожит. Покраснел и промолчал.

Отлично. Если бы не куратор с наставницей, то он, пожалуй, мог бы стать первым в истории форсом, пустившимся в пляс посреди боя от вида расплющенного врага. Позорище.

***

Командир предупреждал, что самая сложная часть плана — осада. Впрочем, касалось это только взрослых форсов, которые сейчас работали внутри здания. Семьи и медики остались во дворе, растянувшись двумя шеренгами, спина к спине.

Вторая семья, как более опытная, отвлекала на себя отстреливающихся из окон и иногда отвечала им внезапным ударом (Марк тогда ощущал резкий толчок в спину — отдачу от выпущенного импульса). Шестой семье досталось следить за редкими и вялыми атаками тех, что остались во дворе. Труднее всего оказалось не думать, что будет, если людям подвезут новый блокатор и обе шеренги превратятся в отличные мишени без своих барьеров…

Эй, нотт, — шепнул в голове у Марка Ортей. — Ну-ка выключи на минутку чувствительную барышню и глянь в сторону того барака, что мы разнесли.

Марк послушно, хоть и без особой охоты вгляделся в развалины, осторожно прощупывая их на предмет эмоционалов — и не безрезультатно.

Видишь? Понимаешь, чем он занят?

Марк смотрел тщательно, но не мог разобрать — такое ощущение, что единственный оставшийся в живых человек… сломан. Сошёл с ума. Эмоционал его дрожал, бугрился, словно кипящий суп, непрерывно перетекал из одной эмоции в другую…

Собрал все взрывачки, которые нашёл на телах мёртвых товарищей, — объяснил Ортей. — Нацепил их на себя. Сейчас побежит к нам. Герой, мать его.

Марк похолодел.

Твой выход, нотт. Докажи, что Ниса с Риной тогда не наврали мне про случай в Висе.

— Я не могу, — шёпотом произнёс Марк. — Слишком далеко!

Карина настороженно повернула к нему голову.

Тогда лови его, когда побежит, — помолчав, велел Ортей. — Только не упусти…

— Шестая семья, противник на два часа от меня, — выкрикнул он вслух. — Барьеры усилить, ждать команду. Без команды ничего не предпринимать!

— Чего там у вас? — послышался голос рыжего куратора вторых. — Помощь нужна?

— Справимся, — коротко ответил Орт.

Марк судорожно вчитывался в эмоционал сумасшедшего солдата, поражаясь тому, как тот преображался. Какофония всполохов и провалов сходила на нет, уступая место ровному, жутковатому свечению. Марк любовался им; настолько величественным и благородным было это ощущение, что внутри невольно поднималась странная зависть. Так вот каково это — когда терять больше нечего и всё, что казалось важным раньше, блекнет, исчезает в сиянии единственной цели…

Словно во сне, не отпуская эмоционал, Марк следил, как солдат глубоко вдыхает, выдыхает, поднимается на ноги, делает шаг, другой… Вот его уже видно — он выскочил из-за угла полуобрушенной стены, мчится к ним со всех ног… Осознаёт, что внимание шеренги колдунов впереди приковано к нему, удивляется, почему никто его не атакует…

Стой.

Прыжок, шаг, шажок… Тело больше не слушается. Останавливается. Падает на колени.

Прости, парень, за испорченные последние мгновения жизни. Не повезло.

Болезненное, полное отчаяния разочарование. Столько решимости, такая острая и ясная цель — и всё зазря.

Марк судорожно выдохнул. Земля покачнулась, попыталась вероломно убежать из-под ног. Пришлось отпустить барьер и упасть на одно колено.

Рядом, не убирая руку с барьера, осторожно присела наставница. Марк поднял голову: Ортей и Ильдан отделились от шеренги и подбирались к лежащему на земле человеку. Чего это он увалился?

Марк покачал головой в ответ на вопросительный Каринин взгляд, отдышался и поднялся на ноги. Вторые за спиной любопытно оглядывались, явно недоумевая, что это там происходит у шестых.

Куратор и Ильдан ощупали солдата, перебросились парой фраз, аккуратно отцепили него коробочки взрывачек и вернулись в строй, очень странно поглядывая на Марка. Неужели они его так и оставят валяться? Он же сейчас очнётся…

И что ты сделал, атр? — лишь спустя некоторое время обратился к нему Ортей.

Марк слегка наклонился вперёд, чтобы встретиться глазами с куратором. Тот смотрел, нехорошо прищурившись, словно пряча страх за насмешкой.

Он мёртв. Убил ты его, чудовище.

***

Уныние мрачной серой тучей висело над собравшейся в кружок шестой семьёй. Многие из них сегодня убивали впервые — после взятия базы им пришлось участвовать в зачистке здания и территории.

Марк знал, что за мысль вертелась во всех головах: слишком просто. Не нужно наводить прицел, стрелять. Не нужно копить энергию, ломать человеку кости ударной волной. Всё, что требуется — две твоих руки незащищённая кожа противника. Лучше всего — виски, но сгодятся и запястья. Магическая энергия делает круг по телу, отравляет его, и человек падает замертво…

Не всем, как выяснилось, нравилось обладать такой силой. Не всем хотелось быть монстрами.

И тут Марк начинал чувствовать себя ещё паршивее. Ему-то самому оказалось достаточно расстояния в двадцать шагов, чтобы убить. Он, конечно, мог сколько угодно убеждать себя, что это совпадение, что солдат умер от сердечного приступа или что там ещё случается в слабых организмах людей…

— …Поэтому наша следующая цель — лечебница, — распинался командир очень громко, чтобы слышали все бойцы каранта, расположившиеся по разным углам просторного холла. — Но только после того, как защитим эту базу. Разведчики говорят, одно из подразделений совсем рядом — и, если наши расчёты верны, они попытаются отбить её. Советую воспользоваться временем ожидания, чтобы подкрепиться и отдохнуть.

Марк понимал, что этим советам нужно последовать: он вымотался до предела, сканируя здание и территорию в поисках затаившихся выживших; тело гудело от нагрузки — с самого утра на ногах, в напряжении, а за последний час пришлось ещё и тяжести потаскать — тела защитников базы было решено оставить в уцелевшей боковой пристройке. Да и желудок не получал сегодня ни крошки, не считая того быстрого перекуса перед вылетом…

Карина с четверть часа пропадала где-то. Вернулась вместе с Азирой, довольная и с двумя дымящимися металлическими плошками в руках.

— Суп. У них кухня в подвале, там целая кастрюля, — сообщила Азира учуявшим запах товарищам.

Марк с благодарностью принял миску из рук наставницы. Может быть, качество похлёбки и оставляло желать лучшего, но по крайней мере она была горячая, а он только сейчас обнаружил, как в помещении холодно. Наверное, виноваты были выбитые окна. Или это сказывалось траурное настроение?

Время тянулось медленно. Солнце клонилось к горизонту, скрытому силуэтами вразнобой натыканных домов. Монотонное журчание голосов усыпляло. Командир, аргенты и альбы сновали по зданию, споря по поводу стрелковых позиций, засад, строя бесконечные предположения о роде атаки, что попытаются организовать люди…