Беспокоится, понял Марк. Беспокоится за него. От этой мысли по телу разлилось приятное тепло.

— Не-а, — мотнул головой он, улыбаясь. — Куратор сказал, что мы ещё дети. И рубров не отправят, потому что они нас обучают. И его самого, потому что он за нас отвечает.

— Хоть это радует, — Нилана помолчала, задумчиво разглядывая свою резную деревянную кружку.

Из дерева здесь было сделано всё: от мебели и обшивки стен до самых мелких столовых предметов. Именно поэтому Марк с детства любил это место так же, как и любил этот материал. Единственным минусом было то, что пол-короны, кажется, разделяли его чувства: сегодня, например, почти все столики оказались заняты. Честно говоря, он бы предпочёл уголок поукромнее: без шумной компании, отмечающей десятилетие окончания школы, за спиной; без галдящих без умолку школьников через столик; и без стайки знакомых девиц на год младше, бросающих на них с Ниланой любопытные взгляды.

— Ты же из Беарда? — громко спросил Марк, пытаясь перекричать взрыв хохота из-за спины. — Я помню, что из Эспии, но из какого города…

— Ну, сейчас родители живут в Беарде, — кивнула она. — Но вообще-то мы авийцы. Я родилась в Трамегоре. Как же жалко, что на этих каникулах не выпустят…

— Я вчера слышал, как наш куратор болтал с кураторшей из пятой семьи, — сообщил Марк. — Они думают, что в те регионы, которые под полным контролем, будут отпускать. Наверное, если там спокойно.

— В Беарде точно неспокойно, — мрачно отозвалась Нилана. — Я-то этот народ знаю. Упрямые как ослы. А вот тебя, скорее всего, отпустят. Севалийцы, говорят, чуть ли ни с распростёртыми объятьями ренов встречали, там и боёв-то не было.

— Если отпустят, поедешь со мной? — выпалил Марк, заикнувшись от волнения.

— Что? — девушка от удивления не донесла до губ кружку. — С тобой?

— Ну да, — Марк с раздражением ощущал, что краснеет. — Мои точно не будут против, они гостей любят. Если… ты сама не против, конечно.

— Я… Да я-то с удовольствием, — растерянно улыбнулась Нилана. — Если разрешат. Просто я не думала, что ты предложишь… вот так легко.

Марк рассмеялся, и она подхватила. Ещё полчаса пронеслись легко и незаметно, и вот она уже засобиралась домой — сегодня, как назло, выпадало её дежурство по кухне.

Марк доехал с ней до ворот Медики, огромной металлической арки, выкрашенной в ярко-красный цвет. Там они слезли с циклофоров и прислонили их к ограде. Нилана встала напротив, хотела что-то сказать, но запнулась, смущённо хихикнула — а потом приподнялась на цыпочки и легонько, пересохшими на морозе губами чмокнула его в уголок губ.

Совершенно обалдевший от счастья, Марк ещё какое-то время глядел, как она легко запрыгивает на циклофор и катит вглубь своего сектора, затем сам медленно двинулся в направлении Форсы. Через пару минут чертыхнулся и повернул в противоположную сторону — забыл, что обещал опекунам заехать в гости.

В голове было тесно от наползающих друг на друга радужных перспектив и планов. Мороз совершенно не ощущался — не было необходимости даже греться с помощью магии. Солнце светило ярко, уже как-то по-весеннему; отражаясь от снега, радостно слепило глаза. Дворы Сервы, несмотря на холод, были полны ребятни, гостившей у своих опекунов.

Уже у дома Лаксена и Сианы витающему в облаках Марку крепко досталось по затылку снежком. Он резко тормознул и обернулся. Мелкая девчонка лет семи специально спустила намотанный на пол-лица шарф, чтобы показать ему язык. Её приятели заходились хохотом. Марк сделал грозное лицо, двинул ладонью — и в бессовестную малышню полетел целый сугроб. Совершенно по-детски атр издал победное «Ха!» и поехал дальше под восторженные визги облепленной снегом ребятни.

Казалось, ничего не могло испортить настроения.

Знакомый эмоционал Марк ощутил, только оказавшись с его обладателем лицом к лицу.

Вадай ударил по тормозам. Марк тоже остановился. Он никак не мог взять в толк, почему старший так среагировал: в его светло-рыжих глазах метались обрывки эмоций. Марк разобрал страх, вину, злость, обиду. Но с чего бы?

— Что ты здесь делаешь? — резко осведомился Вадай, взяв себя в руки.

— К опекунам в гости еду, — растерянно отозвался Марк, гадая, не нарушает ли он чего. Хотя — с какой, собственно, стати? На дворе квинса, куратор объявил свободные часы, и все вольны бродить в любом месте, куда их пустят. — А ты?

Рубр не ответил, лишь окинул нотта тем же полуиспуганным-полусердитым взглядом и поспешно тронулся дальше. Марк остался стоять в полном недоумении. Затем, здраво рассудив, что это в любом случае не его дело, продолжил путь.

***

— Надо с ней что-то делать, — обеспокоенно сказал Марк наставнице, едва та закрыла за собой дверь их комнаты.

Карина одарила его долгим тяжёлым взглядом:

— И что ты сделаешь? — наконец буркнула она. — Если даже Орт не может.

— У Ортея методы… — Марк запнулся. — Странные. Так не обращаются с тем, чей кнотис погиб.

Рубра покачала головой и опустилась на пол, попутно заматывая косу в узел, чтобы не мешалась.

— Проблема не в Орте. Проблема в Ольне. Она бы давно уже могла выкарабкаться, но предпочитает оставаться в этом состоянии.

— Предпочитает? — Марк не мог поверить ушам. — Рина, она не может выкарабкаться!.. Это кнотис, его нельзя преодолеть так просто, а тем более после такого…

— Какого «такого»? — в её голосе появилось раздражение. — Всё это кудахтание вокруг кнотисов — преувеличенная чепуха. Каждый сам хозяин своим чувствам, и если он не может их контролировать, значит, ему так хочется…

— То есть, ей хочется страдать?! — Марк уже почти кричал.

— Да, чёрт побери, — прошипела Карина, не отрывая зловеще-чёрных глаз от его лица. — Любой удар, любую потерю можно пережить. Пережить — и оставить в прошлом, а не размазывать на годы вперёд.

— Ты пробовала сама… поставить себя на её место?

— Пробовала, — её голос снова утратил выразительность.

— И? Ты бы смогла через три дня после того, как погиб твой самый близкий рен, снова улыбаться и скакать? Забыть обо всём?

— Никто не заставляет её «улыбаться и скакать», — устало произнесла старшая. — И забывать тоже. Но элементарно выполнять ежедневные дела, пытаться прийти в себя — а не валяться с умирающим видом в постели круглыми сутками… это не так сложно.

Марк несколько секунд смотрел на неё в упор.

— Ты ужасна.

Карина пожала плечами.

— Если так переживаешь, — нехотя бросила она, — иди и пробуй… Ныть о том, что надо что-нибудь сделать, все могут. Но почему-то никто ничего не делает и даже не предлагает конкретных вариантов. Или, — она метнула в него острый взгляд, — всё сводится к тому, что я должна разобраться?

— Ты её подруга, — буркнул Марк.

— Бывшая, — не моргнув, ответила рубра. — Это было четыре года назад, Марк. Я тогда всего один раз влезла по глупости. В тот самый день, когда стала «бывшей подругой». И больше этого делать не буду.

Марк посмотрел на неё непонимающе.

— Брось, — уже мягче сказала она. — С ней сейчас Зира. И Майла с Тиной. У неё есть собственный младший, Ром. А если они все ничего не смогут сделать — мы с тобой тем более. Мягкий барьер, Марк.

***

За следующим завтраком, на утро тресы, Ортей объявил, что забронировал большой тренировочный зал на вечер и сегодня им предстоит показать себя в поединках. Приунывшие шестые мигом взбодрились, особенно младшие. Поединки! Уже гораздо ближе к боевой магии, чем всё, что они делали до этого. Уже не лекции, книжки да бесконечные барьеры-удары с наставниками.

Марк тоже ждал вечера с нетерпением, но в то же время и с нарастающим беспокойством. Сразу вспомнилось данное Ретоку слово о схватке на Арене. Вот и выяснится, есть ли у него хоть какие-то шансы выиграть схватку с третьекурсником… Нет, даже не так — есть ли шансы хотя бы проиграть с наименьшим позором.

От него всегда ожидали большего, чем от остальных — видимо, с оглядкой на его комплекцию. И всегда он чувствовал, что не оправдывает этих ожиданий. Он совсем не был умнее или быстрее, чем другие одногодники. Может быть, сильнее — но это преимущество легко уравновешивалось катастрофическим недостатком ловкости.