Это, безусловно, любопытный взгляд на абсурдность, важный, прежде всего, тем, что здесь абсурдность признается как одна из составляющих поведения человека и ищется путь ее преодоления. Возможна и такая интерпретация: жизнь нас все время сталкивает с «коанами», нам не удается разрешить их на континуальном уровне, а на логическом уровне это воспринимается как абсурд.

От себя я добавил бы следующее – ни одна культура, наверное, не знала такого количества всевозможных протестантских движений, как европейская. И вcе это было проявлением борьбы логичности против накопившегося и застоявшегося абсурда. В этом, видимо, историческая миссия европейского рационализма… А в наши дни – стресс.

Как это ни странно, но сейчас уместно вернуться к обсуждению издревле известной гипотезы о субстанциальном существовании «полей сознания» вне человека. Осмысление всего многообразия сведений о роли измененных состояний сознания в интеллектуальной жизни позволяет снова поставить вопрос о том, является ли человек творцом континуального мышления или только преемником тех потоков, которые протекают где-то вне его. Если справедливо второе предположение, то все усилия человека, направленные на восприятие этих потоков, – медитации, прием психоделических средств, участие в мистериях или, наконец, умение задавать самому себе вопросы на языке дискретных представлений и ждать на них ответа – все это только различные способы настраиваться на прием.

Представление о субстанциальном характере континуального сознания, глубоко связанное с философскими учениями Востока, не чуждо и западным философским воззрениям. В каком-то смысле оно напоминает учение об идеях Платона, представление о мировой воле Шопенгауэра и идеи Юнга об архетипах в коллективном бессознательном. И если Судзуки [Fromm et al., 1960] говорит о Космическом бессознательном, то Фромм [ibid.], следуя Бёкку47, предпочитает уже говорить о Космическом сознании.

Сейчас нет необходимости соотносить эти построения с беспредметным и одинаково чуждым нам идеализмом, поскольку современные космогонические концепции готовы к безграничному расширению нашего представления о материальности Вселенной. На современном языке уместнее говорить о некоторых новых не известных нам полях, ответственных за континуальные составляющие сознания субъекта. Наше внимание здесь привлекает признание некоторых основ индивидуального сознания, лежащих вне его.

Какие же аргументы имеются сейчас в пользу гипотезы о субстанциальном существовании «полей сознания», связывающих сознание отдельных субъектов в нечто единое?

Прежде всего, здесь нужно еще раз напомнить об уже упоминавшемся выше опыте изучения того измененного состояния сознания, при котором человек теряет ощущение границ своей личности и воспринимает себя как часть недифференцированной целостности. Что это – только иллюзия? Очень интересны опыты по так называемому взаимному гипнозу [Tart, 1963b]. Он состоит в том, что субъект А гипнотизирует субъекта В, а последний, будучи в состоянии гипноза, в свою очередь, гипнотизирует А – эта процедура взаимного гипнотизирования повторяется несколько раз, при этом состояние гипнотизированности углубляется. Наиболее впечатляющим и пугающим пациентов результатом такого эксперимента было ощущение полного слияния друг с другом. Вот что пишет об этом Ч. Тарт [ibid.]:

Далее Ч. Тарт сообщает, что ему известен и аналогичный результат слияния и потери индивидуальностей при совместном приеме LSD двумя супружескими парами. Что-то похожее, по-видимому, происходило в мистериях древности и в тех «мистериях», которые сейчас пытаются возродить в Америке, сочетая оглушающую музыку с приемом химических средств. И опять хочется здесь задать вопрос – что это, только иллюзия или выход в непривычную для нашей культуры реальность? В этом отношении очень интересны наблюдения Юнга, выявившего древнейшие мифологические мотивы в снах современных людей и показавшего сходство между бредом параноиков и древнейшими космогониями и эсхатологическими пророчествами [Аверинцев, 1970]. Откуда берутся эти архетипы – древние общечеловеческие образы?

Не менее интересной нам представляется и техника телепатии в ее тибетском преломлении (см. § 11 этой главы). Там все выглядит так, будто телесвязь осуществляется через некоторые межличностные астральные поля.

И последнее: представление о научном творчестве как об озарении – не есть ли это другая форма проявления того же обращения к чему-то существующему вне нас?

Конечно, все эти наблюдения явно недостаточны для того, чтобы сколько-нибудь убедительно обосновать гипотезу о субстанциальном существовании потока образов вне человека. Но они, во всяком случае, достаточны для того, чтобы считать правомерной ее постановку для дальнейшего серьезного изучения.

Нам могут здесь сразу же возразить: если субстанциально существующие континуальные потоки – это кладовая нашей культуры, так же как и всех других культур, то откуда же берется прогресс? Частично ответить на этот вопрос мы уже пытались выше, когда говорили, что люди могут зачерпнуть из этой кладовой только то, к чему подготовлено их дневное сознание – то сознание, на котором строится культура. Может быть, прогресс и состоит в подготовке сознания к восприятию идей из этих протекающих вне его потоков? Странно, но сейчас приходится задумываться над концепциями далекого прошлого.

Можно, конечно, выдвинуть и другую гипотезу, предположив, что особое состояние сознания – это некоторое реликтовое явление, оставшееся у нас в четко закодированном виде от того далекого прошлого, когда сознание человека находилось еще на примитивной стадии своего развития. Но здесь немедленно возникает масса неразрешимых вопросов: почему в начальной стадии развития могли появиться такие многообразные и внутренне необычайно богатые проявления сознания; зачем они сохраняются до сих пор в нашем подсознании и, главное, почему они проявляют себя так, что мы должны их считать какими-то более глубокими уровнями сознания, питающими и регулирующими наше логическое мышление? И, наконец, если это не результат личного опыта, не отражение внешнего мира, а нечто закодированное более или менее одинаковым образом у всего человечества, то чем это представление отличается от гипотезы о независимом от человека субстанциальном существовании континуальных потоков сознания?

Может быть, пока нужно ограничиться утверждением о том, что континуальные потоки находятся вне человека, но не вне человечества?

Теперь можно задать вопрос – как же представить себе механизм, с помощью которого человек подключается к непрерывным «полям сознания»? Можно думать, что механизм континуального мышления носит аналоговый характер, в отличие от рефлективного логического мышления, за которое должен быть ответствен механизм дискретного устройства (последний должен допускать существование биологических носителей дискретных знаков – некоторого аналога носителей генетического языка)48. Возможно, что механизм глубинного – аналогового – мышления носит не столько мозговой, сколько общесоматический характер. Человек в каком-то глубоком смысле мыслит всем своим телом. Есть некоторые, пусть косвенные, подтверждения такого предположения. Здесь прежде всего надо обратить внимание – и об этом мы уже много говорили выше – на то, что некоторые химические вещества действуют как триггер, открывая сознание человека континуальным потокам мысли. Не происходит ли в процессе медитации, сосредоточения и молитвы выработка каких-то химических веществ, действующих так же, как некий триггер? И, что особенно важно, трудно себе представить, чтобы такие простые психоделические вещества, как, скажем, закись азота, действовали иначе, чем аналоговым образом. Далее, нужно отметить и то, что йоги в практике раджа-йоги всегда обращают внимание на общее состояние тела, особенно на технику дыхания; в их теоретических построениях большая роль отводится позвоночнику и переключению сексуальной энергии. Исследователи дзен-медитаций подчеркивают, что их практика (называемая дзадзен) изменяет не только сознание, но и все тело – человек в целом открывается для восприятия другой реальности [Kasamatus, Hirari, 1963], Fromm et al., 1960]. Судзуки утверждает, что по представлениям учения дзен область подсознательного локализована в брюшной полости человека, наиболее близко стоящей к природе [Fromm et al., 1960]. По-видимому, еще в 1930-х годах было сформулировано утверждение о том, что релаксация некоторых мускулов оказывает специфическое влияние на мыслительные процессы. Практика аутогенной тренировки, введенная немецким психологом Я. Шульцем, получила теперь, кажется, всеобщее признание. Не возвращается ли сейчас наука к признанию древних концепций из учения йогов [Kiefer, 1973]? Интересно и другое – изучение электроэнцефалограмм как в дзен-медитациях [Kasamatus, Hirari, 1963], так и в медитации йогов [Anand et al., 1963] показывает присутствие непрерывных альфа волн с большой амплитудой. В нормальном состоянии такие осциллограммы характеризуют релаксационно измененное состояние сознания. Состояние гипноза не дает такой картины.