– Ты очень хочешь телефон? – спросила Камила.

Аннель робко кивнула.

– Очень хочу, – подавленно ответила Аннель. – У всего моего класса есть телефоны, только я одна хожу как бомж.

– Но ведь это неважно. Можно себя хорошо чувствовать даже без телефона.

Аннель опустила лицо, уткнувшись в колени. Она была с этим категорически не согласна.

– Если хочешь, я могу тебе уступить, – сказала Камила, поглаживая худенькие плечи сестренки. – Мне он сейчас все равно не нужен.

Аннель только глазами дала понять, что она ждала именно этой фразы.

– Ты поезжай с мамой в город, – продолжила Камила. – Я скажу маме, что мне сейчас не нужен телефон. А что мама тебя сейчас упрекнула в том, что ты не работала на поле, не бери это в голову. Я на самом деле больше потратила денег из семьи. Мне ведь репетитора оплачивали, поэтому я старалась это отработать. А ты этим летом только дома сидела и ничего, кроме деревни, не видела. Поэтому все хорошо. Мне репетитор, а тебе телефон. Так что не обижайся и не думай, что ты не работала. Все по-честному.

Аннель подняла голову, и ее некогда такое грустное лицо озарилось светом радости.

– А ты точно не обидишься? – спросила она, обняв Камилу.

– Нет, – протянула Камила, словно даже смеясь над такой мыслью. – Чего мне обижаться? Ты же знаешь: мне вообще все равно, чем живут мои одноклассники. Пусть они хоть как звезды одеваются.

– Что у вас тут? – заглядывая за ширму, спросила Марго. – Что тут сплетничаете?

Голос ее звучал мягко, хотя она и напустила на себя строгий вид.

– Мама, пусть Аннель едет с тобой в город и выберет телефон. Мне он сейчас не нужен, так что через полгода отдай его ей, – протараторила Камила.

– Что устроили тут? – сказала Марго как всегда сухо. – Сама знаю, как поступить… Тогда Аннель поедет со мной.

***

Начался учебный год. Камила теперь была в десятом классе, а Аннель – в восьмом. Сестры уже были взрослыми, поэтому и секреты стали более весомыми. Часто они шли в баню в последнюю очередь, чтобы там наговориться вдоволь. Ведь другого места для искренних бесед у них не было. Аннель рассказывала, как ей не нравится школа со всеми правилами и устоями. Радовало только то, что у Аннель появились подруги. Чего совсем нельзя было сказать о Камиле. Камила как будто и не стремилась с кем-то сдружиться. Вместо этого она приложила все усилия, чтобы подтянуться в учебе. Ольга Константиновна больше не ругала ее при всех и не называла бездарью. Хотя ее постоянной любимицей так и осталась девочка Света, которая была круглой отличницей. Света, также как и Камила, готовилась к поступлению в медицинский университет. Конечно, надежд на отличницу было куда больше, чем на Камилу.

Однажды Камила пришла из школы злая, как разъяренная собака.

– Что случилось? – заметив настроение дочери, спросила Марго.

Камила переоделась и тут же вышла к маме. Щеки ее горели, глаза были наполнены яростью и уже блестели от слез. В таком состоянии ее невозможно было остановить. Камила, как и Марго, не успокоится, пока все не выскажет.

– Директриса выводит мне низкий балл каждое занятие по алгебре, – начала она. – Когда она вызывает меня к доске, то даже не дает мне времени подумать над задачей. Я только приступаю к решению, как эта Фрекен Бок меня останавливает. Начинает кричать, говорить, что я не смыслю в математике. Клянется, что государственный экзамен я не сдам. Я действительно не люблю математику, но сегодняшнее уравнение я решила. А Фрекен Бок сказала, что решение неверное, хотя ответ был точно такой, какой она предлагала. Это же решение было у Светы, но ей почему-то это засчитали. Она меня ненавидит с тех пор, как я сказала, что знания по математике большинству из нас в жизни не пригодятся…

– А зачем ты так сказала? – перебила ее Марго.

– У нас был урок обществознания, и директриса Вера Геннадьевна пришла к нам. Она часто посещает наши уроки, сидит тихо позади всех и просто наблюдает за ходом занятий. У нас было как раз обсуждение наук гуманитарных и точных. Нас спросили, какие предметы, по нашему мнению, являются наиболее полезными в жизни. Я подняла руку и сказала, что такие предметы, как литература и история, учат нас многому, потому что на ошибках главных героев мы можем учиться, или увидеть себя со стороны и анализировать свое поведение. Литературные произведения показывают нам, как справляться с теми или иными ситуациями в жизни, и то, к чему могут привести наши неправильные или правильные решения, которые мы принимаем каждый день. Меня тут же спросили, что я думаю о точных науках. И я ответила, что кроме простых уравнений и банальной арифметики, больше ничего из этой науки в жизни особо не понадобится. Есть, конечно, очень одаренные в математике люди, и они будут решать высшие уравнения и станут профессорами в университетах. Им, безусловно, математика принесет пользу, но такие люди в меньшинстве. Я так ответила, а наша директриса Вера Геннадьевна накинулась на меня, сказав, что зато математик мобилен, собран, динамичен, и всякие там заумные словечки. Я ее послушала и сказала, что это все, конечно, хорошо, но я, пожалуй, останусь при своем мнении. Все поначалу было безобидной дискуссией, но потом она просто взбесилась и устроила целую сцену, говоря, что я амбициозна, упряма, ничего не смыслю в жизни и все такое прочее. Я даже сейчас не вспомню, что она еще говорила, но это заняло весь остаток нашего занятия. Как только прозвенел звонок, Вера Геннадьевна умолкла. Я собрала свой портфель, встала у порога и крикнула в ответ, что все равно с ней не согласна, а потом попрощалась и выбежала за дверь. Вот с тех пор…

– Ты что, так и сделала? – ошарашенная рассказом Камилы, спросила Марго.

– Да, так и сделала. Нас спрашивали о нашем мнении, и я сказала свое мнение, я что, не имею права так думать? Я ведь ничье мнение не оспариваю. Все могут думать по-разному. Зачем меня за это ругать?

– Ты что, с ума сошла?! Как ты могла вступить в спор с директрисой? Ты что, не знаешь, что ее все в школе как огня боятся? У тебя что, вообще нет мозгов?

– Почему? Вот именно что есть мозг, а иначе я бы со всем согласилась.

– Да лучше бы ты согласилась! – Марго начинала сердиться. – Зачем ты постоянно споришь? Ты же ей не докажешь ничего, а она тебе теперь не выставит хорошую оценку в аттестат.

– Кто сказал, что я хотела ей что-то доказать? Это она хотела меня переубедить. Я вообще большую часть времени молчала. Ничего ей доказывать я не собиралась, но хотела ей показать, что не нужно впихивать свои стандарты людям в голову. Мы все разные, и не нужно всех стричь под одну машинку. Так можно безликих роботов воспитать и напрочь убить в человеке все творческие идеи.

– Да кому нужны твои идеи?! Ты не можешь жить спокойно? Зачем тебе понадобилось высказывать свое мнение? Все дети как дети: поступили правильно. Они смолчали, потому что умнее, а ты вот бестолковая! Теперь она ни за что не выставит тебе хорошую оценку. Так что теперь не жалуйся мне. Сама виновата!

Марго махнула на дочь рукой, как бы показывая ей, чтобы она замолчала и вообще удалилась.

Камила вышла из дома взъерошенная, как кошка. Побродила час-другой и вернулась успокоенная к ужину. Она села рядом с мамой, которая тоже уже успела остыть.

– А что же мне теперь делать? – тихо спросила Камила.

Марго не взглянула на нее.

– Мама, ну почему я такая? Я и с тобой постоянно спорю. Мне так хочется смолчать, но все так к горлу поднимается, и я уже не замечаю, как начинаю что-то говорить. Мне правда хочется измениться, но никак не получается.

– Потому что ты не стараешься… – обиженно произнесла Марго.

– Стараюсь. Честное слово, стараюсь… – перебила Камила и тут же осеклась, почувствовав, что снова начала спорить. – Мама, ты прости меня.

– Камила, ты постоянно просишь прощения, а потом снова делаешь то же.

– Но я не хочу делать так. А если я не попрошу прощения, то ты будешь думать, что я не осознаю своих ошибок. А я осознаю.