— Не сейчас.

— А когда?

— Когда я закончу.

И я пошла готовить ужин, неожиданный подвиг для меня, учитывая, что я в этом так себе.

Группа «Разорванные на части» заходят каждое воскресенье, когда они в городе, и я помогаю им с поздним завтраком, но это все, что я делаю. Сейчас нас много: Кэт и Эмили встречаются с участниками группы, Ремом и Логаном, и будто собирается большая семья. Даже мои родители часто заглядывают. Крайзису нравится моя мама, ладно, ему нравится каждая женщина. Гитарист был секс-богом, по крайней мере, он так считал. Блондин с сексуальной задницей и дьявольскими глазами.

Я с ним флиртовала, больше для того, чтобы заставить Дека ревновать, но это было тогда, когда я напилась, а не притворялась пьяной — я была в хлам. Кончилось тем, что Дек перебросил меня через плечо и забрал к себе, где все закончилось, как всегда — ничем.

Я вытащила из духовки тилапию, посыпала ее лимонно-перечной приправой и разложила по тарелкам с горячей фасолью. Затем полила блюдо легким чесночным соусом с лимонным маслом.

— Ты приготовила ужин.

Я выронила ложку для соуса, так как не слышала, как он вышел из офиса и подошел ко мне. Ложка шумно стукнулась о стойку, остатки соуса разлетелись в стороны.

— Можно и так это назвать.

Он обхватил мои бедра сзади, прислонился ко мне и поцеловал в шею под правым ухом.

Я растаяла, потянувшись к его прикосновению, как слабый стебелек одуванчика.

Ух ты! Он нежен.

Не знаю причину этого, но что бы там не произошло с Каем, я получила нежного Дека после всех проблем, о которых я ему рассказала, и я принимаю это.

Он забрал тарелки на террасу, я принесла два стакана с холодной водой и лимоном. Когда мы сели, начали есть, это было мило и… уютно. Дек рассказал мне о том, как он и Коннор завершили тренировку в ООП2. Они оба были самыми лучшими в классе: Коннор преуспевал во всем, что включало воду, а Дек был первым в тактическом планировании. И было неясно одно, кто лучше стреляет.

— И я уверена, он хвастался, что он лучше во всем.

Дек усмехнулся.

— Черт возьми, да. Коннор был самоуверенным парнем, который заставлял каждого смеяться.

Правда, мой брат всегда отличался добродушно-веселым характером. Даже когда я расстраивалась из-за чего-то глупого, он приходил в мою комнату и через пять минут благодаря ему я хихикала.

— Когда мы долго находились на задании… — Дек прервался, будто задумался над чем-то. — Он мог вызвать улыбку у любого из парней. Даже у Вика.

Я засмеялась, и зажатость, не отпускавшая меня, ушла. Даже не осознавала, как сильно была встревожена. Я взглянула на Дека, сидящего в кресле, напряжение вокруг его губ исчезло, и это было… это было будто нет никаких преград между нами. Будто мы были двумя обычными людьми, которые разговаривали между собой.

И я любила его еще больше за то, что он делает это. Он рассказывал мне о моем брате, каким я его не видела.

— Твой брат был хорош в том, что он делал, Джорджи. Лучший в команде. И он любил это.

Я заметила, как промелькнуло беспокойство в его глазах, перед тем как исчезло, он схватил зеленую фасоль и закинул в рот.

— Мы были под прикрытием три чертовых дня. Сидели в пустыне, паря свои задницы. Без общения, только посредством сигналов. Отлучиться по нужде — это самое большое передвижение, которое мы делали. Наша цель была внутри убежища, и все еще не двигалась, но у нас была информация, что он никогда не оставался в одном месте дольше, чем на пять дней. Поэтому мы ждали. — Легкая улыбка танцевала на его губах. — Твой брат, он обожал это. Для него это вызов — посмотреть, как далеко он сможет зайти. Пока остальные парни держались на грани и только и ждали, когда это все закончится, Коннор был расслаблен. Его это даже не волновало. — Я снова заметила, что

что-то промелькнуло в его глазах. — Он был хорош в работе, потому что любил это очень сильно.

— А ты?

Дек слегка вздрогнул от вопроса, он положил вилку и посмотрел на меня.

— Да, любил. Это был мой дом, Джорджи. Они были моими братьями. Сейчас это парни из «Неуправляемого Бунта».

— Ты — неуправляемый, а Коннор — бунт. Поэтому ты так назвал это?

Он кивнул.

— Как насчет твоего настоящего дома? Братья? Сестры?

Он пожал плечами.

— Никогда не имел ни настоящего дома, ни семьи. — Он прервался, перед тем как продолжить. — Я убил моего отца.

Твою мать.

Я попыталась скрыть шок на лице, но знала, что он увидел мои округлившиеся от удивления глаза, потому что смотрел на меня, пока говорил это. Коннор рассказывал, что Дек был в исправительном учреждении для несовершеннолетних и затем оказался на улице до того, как присоединился к армии. Из-за этого?

— Мне было пятнадцать. Он, как всегда, избивал мою маму. Черт, это был как ежедневный ритуал в нашем доме. Он перестал бить меня, когда я ответил ему за год до этого. Он фактически перестал бить нас обоих на время после этого. Затем… он бросил нас. Не знаю почему, но мне было все равно. Он просто исчез в один день, и мы не видели его пять месяцев. Моя мать неделями плакала. Думаю, в каком-то смысле она любила его, то есть он приносил ей подарки все время после избиения. Мне было тошно от того, как он извиняется, пока лицо мамы все покрыто синяками, и она не могла выйти из дома неделями без шляпы и солнечных очков.

Я знала, что будет дальше. Такой тип мужчин не уходит просто так.

— Он вернулся, но в этот раз с пистолетом. Он выстрелил ей прямо между глаз и пинал ее снова и снова. Это было посреди ночи. Я проснулся от выстрела и сбежал вниз, где увидел, как он избивает ее мертвое, безжизненное тело.

О Боже.

Меня затошнило, и я прикрыла ладонью рот. Я не заметила, что плакала, пока не почувствовала теплую слезу, упавшую на мою руку.

Дек протянул руку.

— Иди сюда.

Не колеблясь, я взяла его руку, заползла на его колени и положила голову на плечо. Он обнял меня крепко, поглаживая мою руку кончиками пальцев.

— Все его внимание было сосредоточено на моей маме, и он не заметил меня, спускающегося по лестнице. Не помню, сколько времени прошло, но когда я остановился, он был мертв.

Я знала, что сожалений недостаточно и что они неуместны. Я начинала понимать, почему Дек так защищал меня. Он вырос, пытаясь заступиться за мать, и опоздал, и вот снова. В последний раз было уже слишком поздно.

— Ты был всего лишь ребенком.

Дек замер и снова начал гладить мою руку.

— Ты знаешь, Коннор хранил твою фотографию.

Он закончил говорить о своем прошлом.

— Держал в своем бумажнике. Он никогда не говорил этого, но он волновался о тебе все время.

Он остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

— Я тоже.

Я задержала дыхание, когда наши глаза встретились.

— Ты когда-нибудь читала его дневник, Джорджи?

Я покачала головой.

— Нет. Это его личные мысли, и мне казалось… не знаю, неправильным это, наверное. Но я раньше спала с ним под моей подушкой. Когда происходило это дерьмо с Робби, это было единственное место, где я чувствовала себя в безопасности… В кровати, с его дневником в моей руке.

Дек опустил голову и кивнул.

— Дек. — Я ждала, пока он не посмотрел на меня. — Это и ты тоже. Это последняя частичка тебя, которая у меня была.

И он поцеловал меня. Резко и неожиданно он обхватил сзади мою шею и притянул меня ближе к себе. Его рот накрыл мой с неистовым пылом. Когда я упала на него, дрожь прошла сквозь меня, вторжение его языка дало мне то, чего я жаждала. И сейчас я поняла. Мы оба изголодались друг по другу.

Он отпрянул, его пальцы в моих волосах мягко массировали мою голову. Дек не отрывал от меня своего взгляда. Он выглядел расслабленным и удовлетворенным. Никогда не видела такого Дека, это горячее, чем его опасная сторона. А может и нет. Это была дилемма, если вспомнить его офис этим вечером, и как я в его кресле снова страстно ждала его прикосновений.