Джорджи вышла из комнаты в узкой черной юбке, в которой она была прошлой ночью и моей рубашке — без чертового бюстгальтера. Я мог видеть ее поднятые соски через ткань, и молча выругался.

— Собираюсь одолжить рубашку, — сказала она.

Она потянула ее вверх к носу и вдохнула. Иисусе, если это не возбудило меня и не сделало член твердым.

— Возможно, даже доставлю себе удовольствие, пока ношу ее.

Я сделал глубокий вдох и сдержал ухмылку, угрожающую появиться. Девчонка жила тем, чтобы меня возбуждать. Все, о чем я мог думать — это как она бы выглядела обнаженной на моих коленях, пока я шлепал бы ее так, что она умоляла бы меня остановиться.

Я должен убраться к чертовой матери отсюда.

— Будь хорошей, Джорджи.

Я направился к двери.

— Определение хорошей — быть желанной, — окликнула она.

Моя рука напряглась вокруг дверной ручки.

— Это также означает — вести себя правильно. Не разочаровывай меня.

Я услышал ее резкий вдох и понял, я добрался до нее, каким-то образом в этом оцепенелом оазисе, в котором она тонет.

Мог ли я спасти ее?

Я больше не знал.

Джорджи

Вик был занозой в заднице, я начинаю думать, что ему нравится выводить меня из себя. Обычно я могла посплетничать с людьми Дека — в действительности, с любыми людьми — но Вик, как кувалда с тяжелой внешней оболочкой, которая отказывается раскалываться под давлением. Я понимаю, почему Дек оставил его со мной на этой неделе.

Звонили мои родители, желающие сходить вместе на кладбище, но я, правда, не могла справиться с мамой, ухаживающей за мной, как за больной, и отцом, жалеющим меня. Это единственный день в году, когда я впускала демонов и становилась тем, кого я ненавидела, от кого пряталась.

Мне нужно быть в игре, потому что я должна сделать то, о чем Дек не должен когда-либо узнать, и питбуль Вик нереально усложняет это.

Он спал на диване всю неделю, что не оставило мне возможности сбежать через переднюю дверь прошлой ночью. Я также пыталась — с жалким оправданием «собираюсь в магазин за молоком» — этим ранним утром. Вик фактически закатил глаза, выглядело, правда, смешно для шестифутового (прим. пер. — 1,83 см) парня, сложенного как проклятый грузовик «Мак». Я не уверена, дело было в том, что он думал, это забавно или потому что он готов запереть меня в чулан.

Я налила себе апельсинового сока, который преднамеренно оставила на столе, затем подошла к буфету и взяла «Фрут Лупс» (прим. пер. — бренд сладких, со вкусом фруктов сухих завтраков). Я засунула руку в коробку, вытащила горсть разноцветных колечек и запихнула их в рот.

— Хочешь немного? — протянула я коробку.

Вик не оторвался от своего iPad. Я подошла, заглянула через его плечо, увидев е-мейл от… Он перевернул его, положив на кухонный стол, затем поднялся и подошел к блендеру, который использовал каждое утро, чтобы сделать коктейль из бог знает чего смешанного внутри. Все, что я знала, это было что-то зеленое и выглядело, как рвота.

Он налил себе еще одну кружку, схватил мой апельсиновый сок, выплеснул его в раковину и наполнил мою своей стряпнёй.

Боже, такой предсказуемый.

— Эй. Какого черта?

— Ты хочешь сказать мне, что в апельсиновом соке нет водки?

Есть. Я позаботилась об этом с первого дня, как он стал оставаться.

— Как насчет немного взбодриться утром? И хотя говорят, что алкоголь провоцирует депрессию… Я категорически не согласна.

Он плавно придвинул чашку с зеленой противной массой по мраморной столешнице ко мне.

— Выпей это. Затем прими душ. Мы встречаемся с твоими родителями на кладбище через час.

Я проигнорировала зеленую субстанцию и положила руки на свои бедра.

— Как насчет того, чтобы мы пропустим блевотину? Забудем кладбище и моих родителей, ты снимешь свою одежду и присоединишься ко мне в душе.

Я ожидала шок. Может, если повезет, мягкую усмешку. Я не получила ни того, ни другого. В действительности, я получила жуткого отморозка со скелетами в шкафу. Я недостаточно храбрая, чтобы отшутиться от этого, вместо этого я споткнулась, когда Вик стал надвигаться прямо на меня.

— Дек может и принимает твое дерьмо, но я абсолютно уверен, что не буду, — Вик приближался, пока не встал прямо перед моим лицом, а я врезалась в стену. Его ладони ударили стену над моей головой. — Ты хочешь трахаться, кексик? — он был быстр, хватая мое горло, его пальцы сжались. — Быстрый трах в душе? Я не скажу Деку. Бл*дь, в любом случае, он слишком занят, рискуя своей задницей.

Я положила свои руки поверх его, пытаясь отодвинуть его пальцы от себя. Я, действительно, не хотела бить его коленом в пах, но я сделаю это, если он не уберет свои руки от меня через две с половиной секунды.

— Вик, убери руки.

Ему потребовалась секунда, после которой он резко отпустил меня.

— Лучше научись прикусывать этот язычок, прежде чем какой-нибудь парень не отказался убрать свои руки от тебя, когда ты попросишь. — Он оттолкнулся, отвернулся и затем направился на кухню. — Прими чертов душ, после мы едем на кладбище.

Я ничего не сказала. Что здесь скажешь, по правде говоря? За исключением того, что я знала, я не приму душ, и мы, определенно, не поедем никуда вместе.

Вылезти через окно на втором этаже должно быть легко, не обращая внимания на то, что есть всего лишь длинная и тонкая ветка дерева, чтобы схватиться, и ее конец сломан. Я раньше никогда не сбегала из своего собственного дома. Я только надеялась, что Вик услышит звук включенного душа и это не будет подозрительным, по крайней мере, минут десять. После этого… ну, никто не найдет меня, пока я не захочу быть найденной.

Только я и моя боль.

Я остановилась у «Перк Авеню» и схватила бутылку скотча, которую держала там для этого особого дня каждый год, затем таксист высадил меня в паре миль от места, куда я собираюсь.

Клянусь, у людей Дека есть GPS-устройства в головах, чтобы они могли определить местонахождение людей. У меня нет сомнений, Вик позвонит в каждую службу такси в городе и проверит, подходит ли кто-то под мое описание.

Конечно, я сполна расплатилась с таксистом, но на этом все и закончится. У Дека немерено денег. Дерьмо, я даже не могу представить, как много он загребает за обнаружение, убийство и пытки подонков.

— Вы уверены, леди? — спросил водитель, оглянувшись через плечо. — Здесь рядом ничего нет.

Я прислонилась к сидению и передала ему пачку наличных.

— Да. Спасибо. — Я открыла дверь. — Удачи с вечеринкой.

На праздновании пятого дня рождения их дочери дома у него и его жены будут двадцать детей этим вечером.

Он засмеялся.

— Удачи и Вам тоже, Голди.

Я ждала, пока он не развернется на сто восемьдесят градусов и не исчезнет из вида, прежде чем пересечь дорогу и спрятаться в кустах. Прошло пятнадцать минут, машина остановилась на обочине дороги, где я ждала. Пассажирская дверь распахнулась, и я запрыгнула внутрь.

— Какие-нибудь проблемы?

Я пожала плечами, посмотрев на молодого привлекательного парня с татуировками, покрывающими его левую руку сверху, и пирсингом в правой брови. Острые мрачные черты с серо-зелеными глазами, опускающимися в уголках, придают ему вид грустный… или притягательный. Оба срабатывают.

Мне было четырнадцать, когда Таннер и я впервые встретились. Коннор отдал свой грязный байк этому долговязому ребенку, который не мог даже позволить себе новую пару джинсов. Радость на его лице растрогала меня, и Коннор смеялся надо мной, особенно потому, что я была чопорной девчонкой, которой носила платья на трассу мотокросса, заполненную мальчишками. Я настолько была не в своей тарелке, но находилась с братом, а он любил это, так что это стало своего рода нашей фишкой, когда он был рядом.