– Нет у меня никаких братьев! И отца нет. Только мать. Мальцам свои небылицы вешай, дылда пучеглазая. И клешни свои убери! – она дернулась, высвобождая руку.

Рейн отпустил, и девчонка покачнулась, едва не шлепнувшись наземь.

Больше всего на свете хотелось шарахнуть нахалку чем-нибудь поувесистей – память тут же подсказала заклинание Белой Смерти, способное мгновенно превратить нахальную пигалицу в горстку пепла. Применять его Рейн конечно же не стал.

Онере окинула его изучающим взглядом.

– Ладно, не знаю, что за ерунду ты тут наплел, но мне сейчас некогда. Если хочешь, идем вместе, только не мешай, – она развернулась и бросилась сквозь кусты.

* * *

День Онере с самого начала выдался странным. С начала ее разбудил старейшина с дурацким поручением сходить за разрыв-травой, хотя даже ребенок знает, что осенью от нее никакого проку.

Затем возле деревни обнаружились всадники, один из которых, как оказалось, владел магией.

А потом вспыхнула деревня, и появился этот странный парень со своими байками. Вовремя появился, конечно. Но мешаться-то под ногами зачем? А теперь еще увязался следом.

Махнув на него рукой, Онере ворвалась в деревню.

Дома пылали. Со стороны сборной площади раздавались крики, ржание лошадей. Онере хотела броситься туда, но тут повернула голову и чувствуя, как холодеет в груди, бросилась к своему дому.

Мама лежала у разрушенного плетня, усыпанная черепками разбитой посуды. Разметавшиеся по земле волосы из светлых превратились в бурые, теплый платок и кофта на груди тоже пропитались кровью

– Мама! – Онере упала на колени рядом с нею, видя, как кровь алым ручейком течет из рассеченного виска. – Мама!!

Лие открыла глаза, во взгляде мелькнуло узнавание. Губы шевельнулись, и кровь заструилась сильней.

– Онере, дочка, беги. Они пришли… за тобой…

Жизнь покидала ее, как птица открытую клетку.

– Мама, нет!

– Беги, девочка моя… беги.

Бессилие душило Онере, по щекам катились слезы. Она понимала, что ничем не может помочь.

Внезапно ее оттеснили в сторону, и золотистое сияние осветило лицо матери. Рука, от которой исходило это сияние, опустилась ей на висок. А когда поднялась, кровь больше не бежала. Женщина вздохнула, медленно закрывая глаза.

– Она спит, – произнес Рейн. – Просто спит.

Онере присмотрелась, поняла, что он не врет, затем встала и, торопливо вытерев лицо рукавом, произнесла:

– Ладно, я твоя должница.

После чего со всех ног бросилась туда, где кипела битва.

На площади шел бой. Здесь собралась вся деревня – кто с вилами, кто с жердями, наскоро выломанными из плетней. Черные всадники теснили жителей к центру, сбивая в кучу, и уже успели разгуляться на славу – земля была усеяна телами.

Схватив камень, Онере запустила им в голову ближайшего всадника и, сбрасывая накидку, нырнула в бурлящий котел. Удар меча, летящий ей в голову, ушел в сторону, отклоненный заклятьем Рейна. Онере выхватила из-за из-за пазухи мешочек, и в лицо черному всаднику пыхнул белый порошок. Заорав, каратель схватился за лицо и полетел наземь, сдернутый за ногу.

Издав победный вопль, Онере развернулась и подняв обломок доски, размахивая им как дубиной, врезалась в гущу черных плащей, прорываясь к своим, в центр круга. Рейн не отставал, раскидывая заклинаниями сомкнувшуюся за Онере стену нападающих.

Пробиваясь вперед, он не видел, что происходит там, в середине. Лишь крики, звуки ударов и шум говорили о том, что окруженные все еще живы и сопротивляются изо всех сил.

Карателей оказалось не так уж много, Рейн видел отряды и побольше. Вот только боевые навыки жителей деревни оставляли желать лучшего. Когда Рейн пробился в центр круга, то застал там всего с десяток из последних сил держащихся на ногах людей. Там же находился высокий старик с горящим взором и коротким, обагренным кровью, мечом. Людей, облеченных властью, Рейн чувствовал хорошо – старик был из таких, но бился наравне со всеми.

Онере среди них не было. Озираясь по сторонам, Рейн пытался высмотреть ее в толпе дерущихся, попутно отбивая удары. Кинжал в ближнем бою все-таки оказался удобней, и Рейн мысленно поблагодарил отца, который всегда твердил, что магия – это хорошо, но оружие никогда не помешает.

Третьей руки у Рейна не было, отбиваясь от двух карателей, он краем глаза увидел сверкнувший сбоку меч и понял, что защититься не успеет. Неожиданно обладатель меча вскрикнул и рухнул под ноги дерущимся. Позади него с шальной улыбочкой и уже знакомой доской в руках показалась Онере, на щеке ее набухала кровью царапина.

– В расчете! – крикнула она и пригнулась, чтобы не попасть под огненный шар Рейна. Каратель за ее спиной упал, словно подкошенный.

Один из соперников Рейна переключился на Онере и тут же получил пудовым кулаком в нос от здоровяка в залитой кровью рубахе. Меч из вывернутой с хрустом руки житель деревни по праву забрал себе.

– Сзади! – завопила Онере.

Рейн вскинул руку, чтобы отразить удар, но не успел, слепящая вспышка накрыла мир белым. Погружаясь в беспамятство, собрав последние силы, Рейн сделал то, что никак не мог сделать прежде, как бы ни старался. Столб золотого света взвился ввысь, раскручиваясь спиралью, заливая поляну, а затем и всю деревню волной древней магической силы. Пронизывая насквозь тело и разум, пробираясь в самые потаенные уголки души…

И всё закончилось.

* * *

Когда Рейн пришел в себя, то обнаружил, что лежит на траве, в небе над головой летают птицы, а рядом на корточках сидит Онере, вглядываясь ему в лицо.

– По-моему, он в порядке, – произнесла она, обращаясь к кому-то стоящему неподалеку.

Рейн повернул голову – уже знакомый высокий старик встретился с ним взглядом и, улыбнувшись, протянул руку. Несмотря на суровый вид, улыбка у него была очень теплой. Вокруг чернели кляксами мертвые захватчики, заклинание Рейна выкосило их мгновенно и безжалостно.

– Рад снова видеть тебя, Ранмар, – произнес старик, помогая подняться. – Когда я видел тебя в последний раз, ты был совсем маленький. А ты, Хайни, – он посмотрел на Онере, – была еще меньше.

– Подожди, Остикус, этот гефф не врал? – озадаченно произнесла Онере, вскользь глянув на Рейна.

Старик укоризненно покачал головой.

– Это не гефф, а твой брат. Следи за языком, девочка.

– Да ладно, – Онере фыркнула. – А почему эта золотая штуковина его не укокошила? Она же поубивала всех чужаков… Подожди, а почему она не убила меня? Если я и впрямь та самая королевская дочка, то… получается… я тоже здесь чужая?

– Родовая защита места, я прав? – Остикус взглянул на Рейна, и тот кивнул. – Ульрих рассказывал мне об этом заклинании. Почему ты его использовал? Ты ведь знал, что оно делает с теми, кто кровно не связан с этим местом?

Рейн посмотрел на Онере, только сейчас осознав, что подставил ее под удар.

– Да ладно, – усмехнулась та. – О себе бы лучше подумал. Тоже мне, герой. – и обратилась к Остикусу: – Он до конца не верил, что я его сестра. И чего тогда за мной потащился? – она отвернулась, пнув лежащую под ногами щепку.

– Это неважно. Ранмар, ты понимал, чем это заклинание грозит лично тебе?

Рейн вздохнул, поднял взгляд на старика… И запоздало понял, что этого делать не стоило.

– Да, – улыбнувшись, произнес Остикус, высмотрев все, что было необходимо, – ты действительно сын Ульриха. Он тоже вспоминал о себе в самую последнюю очередь. Впрочем, могу тебя утешить, это заклинание тебе ничем не грозило, как и твоей сестре. Вы тоже часть лесного народа.

– Но кровная связь с местом…

– Она у вас есть, – видя недоумение на лицах обоих, Остикус пояснил: – Ваша мать, королева Элеонна, была моей дочерью.

– Тилли, – выдохнул Рейн, вспомнив, как отец называл маму.

– Да, – старейшина кивнул. – Это ее детское прозвище.