– На Крест можете заскочить? К приёмному. Там есть груз небольшой для нас. Килограмм на сорок.

– Лады. У вас попробую быть в течение часа. Предупредите воинов, чтобы не грохнули со страху.

– Посмотрим на ваше поведение, – фыркнул дежурный.

– Шутки это хорошо… – пробормотал Тимофей, разворачивая карту.

До городской больницы (позывной Крест) по прямой было метров триста. По короткой дороге – четыреста, но туда соваться не хотелось. Когда выпал снег, с ближних кварталов он почему-то стал сползаться наверх, к лестнице между больницей и гимназией, и теперь там образовалась огромная снежная куча, которая шевелилась и вспучивалась, не зная, видимо, куда податься. Она выглядела явно живой, и подъезжать к ней так близко Тимофей не собирался.

«По площади проехать можно, но на ближний проезд сейчас падает тень от ДК, а всё-таки ночь, мало ли… Слева – зыбь, но проскакивал там пару раз, вроде терпимо. А через ТЭЦ – это крюк четыре километра, да и на бетонников нарваться – раз плюнуть…»

Он тщательно продумал путь до больницы, затем – от неё до Мыса. Переговорил со Сторожем, коллегой со Школьной, уточнил не приползала ли к вечеру трясина и не появилось ли чего новенького. Потом связался с Крестом, предупредил, что выезжает.

Перебегая от подъезда до машины, чуть не свалял дурака: увидел приближающуюся тень справа и, вскинув свой верный двадцать-седьмой, едва не влупил сразу из обоих стволов. К счастью, в последний момент сообразил, что это «тёмный чих», или как там его, совсем новая тварь. Выстрел бы его только привлёк и разозлил, чихи идут на тепло…

Он рухнул в снег ничком и накинул на голову капюшон. Мглистый вихрь пронёсся мимо, в сторону школы.

***

Выехав на площадь, он остановился и, не выходя из машины, с опаской огляделся. Здание ДК громоздилось тёмными глыбами, а под большим козырьком входа что-то невнятно и зловеще копошилось. Много лет неработающий фонтан с облезлой бетонной чашей слегка парил, а может быть – дымился. Никто не лазил проверять, что это там такое… Небольшая зыбь на дальнем проезде мерно колыхалась ленивыми невысокими волнами, словно спокойная морская гладь. Снега здесь не было, асфальт местами раскрошился, но в целом проехать пока было можно.

Тимофей испытывал необычную мешанину чувств: страх, щемящее ожидание беды, любопытство с примесью какой-то мрачной романтики, некое непонятное «надо»… Кому надо, зачем?

«Ну, вперёд!»

Пониженную решил не включать, чтобы не закопаться на участках крошева, а вот спортивный режим был самое то. Гнать со всей дури по бегущим асфальтовым буграм было бы глупо, но лучше, чтобы возможность рвануть всё-таки оставалась. Мало ли…

Покачиваясь словно яхта, «Фит» медленно двинулся через зыбь. Где-то посередине Тимофей бросил взгляд влево, в сторону лестницы и дорожки, убегающей к стадиону. Внизу чернело большое неровное пятно. Два дня назад там военные сжигали трупы. Боялись заразы и ходили как инопланетяне в ОЗК, поливая жуткую кучу соляркой из канистр…

Тимофея всего передёрнуло, он сосредоточился на дороге.

К счастью, поездка прошла без особых приключений, согласно плану.

Дежурный по Мысу, молодой белобрысый капитан со странной фамилией – то ли Висслер, то ли Викслер, узнав, что Тимофей собрался на Правый, только покрутил пальцем у виска. Но в караулку на плотину звякнул (у них был кинут туда полевик), предупредил и своих на противоположном конце плотины.

– Фит! Ты это… Если проскочишь всё-таки и обратно соберёшься… На Врезке прихватишь для нас кое-что?

– Посмотрим. Я ещё не решил, поеду ли. Оглядеться нужно.

Рассказывали, что дней десять назад посреди бела дня снизу от Ангары на мыс поднялась какая-то большущая каменная жуть, типа треножника. Служивые садили в неё со всех стволов минут десять, загнали на минное поле. А она там возьми да развались, заставив сдетонировать чуть не десяток мин. И сейчас правый фланг Мыса сильно оголился, да и с патронами наверняка напряг.

Тимофей чутко прислушивался к своим ощущениям. Инстинкт, интуиция, предчувствия… В предчувствия, впрочем, он не верил, но всё же какая-то такая чертовщинка у него в голове имелась. Способность отличать опасность «вообще» от реальной. Не раз уже она спасала в самых немыслимых ситуациях.

От ворот части до караулки на плотине – метров триста. Было вроде бы достаточно светло, неожиданностей ждать неоткуда… Прислушиваясь через открытое окно, Тимофей вырулил на насыпь и слегка притопил, стараясь держаться подальше от бетонных плит дамбы, отбрасывающих неровные скачущие в такт небесным сполохам тени.

Через минуту он был на месте.

Охранник, гражданский из гэсовских, в расстёгнутом, жарком пока не по сезону белом тулупе и с карабином на плече, сдвинул воротину на колёсиках в сторону. Тимофей не стал въезжать на плотину, остановился, вышел из машины.

– Привет. Тихо?

– Нормально пока. Нешто поедешь? – мужик смотрел недоверчиво. В годах уже, седые усы, морщинки вокруг глаз…

– Думаю… Что посоветуешь?

Дед ответил не сразу:

– Щупалец этот пять раз появлялся. Сперва автобус скинул. Он туда его, вниз. Как шалбаном, через перила, даже не помял… Потом Зил военный. Зила он уже засосал, в море утянул. Потом пустили бэтор на ту сторону, и гад этот с ним вот не справился, чутка только поелозил туда-сюда, там покрытие – металл, скользко… А вот когда тот обратно с грузом шёл – забрал его. Запись есть, с камер. Он его как-то, знаешь… Как будто с одной стороны колёса-то подгрыз, бэтор накренился, и этот его как укатил туда к себе, понимаешь? Я так смекаю, что поднять-то он его бы и не поднял. Потому что он вроде как жидкий такой…

– А пятый?

– Так ваш был… Из перевозчиков. На серой такой длинной японке…

Тимофей понял о ком речь – Сизый, на «Скайлайне» гонял. Тёмный был парнишка, какой-то себе на уме, ни с кем почти не общался. Да он и не из таксистов скорее всего…

– Но, так понимаю, все случаи днём были?

Дед на секунду задумался.

– А ведь да. Прав ты. Все днём, близко к обеду.

– А сюда к караулкам эта тварь не наведывалась?

– Бог миловал. Я так думаю, что глыбь ему нужна. Тут – скала. На той стороне, опять же – мель, насыпь… Вот он по старому руслу и ходит.

– Спасибо, отец. Как звать-то тебя?

– Иванычем кличут. Олег Иваныч.

– Тимофей. – Они пожали друг другу руки. – Так говоришь – хренотень эта – ОН, не ОНА?

Иваныч озадаченно замолчал, потом хмыкнул:

– Я, конечно, к нему туда не заглядывал… Но гад – он и есть гад. Гадина – она хитростью берёт, а этот – будто балует, силушку выказывает, понимаешь…

Тимофей тихо рассмеялся. Он решительно не чувствовал опасности.

– Что ж. А поеду-ка…

– С богом! – Олег Иванович махнул рукой в большой меховой рукавице.

Пронесло. Тимофей без проблем доехал до Лёхиного района, однако оказалось, что в колодце большого двора довольно темно, а значит – страшновато. В доме напротив света не было, судя по всему – давно, и пятиэтажка мёртво таращилась наполовину пустыми проёмами окон, а сверху сполохи небесной дискотеки почти не пробивались сквозь густой елово-сосновый полог. В правобережье Таёжного такая фишка была: когда строили город, по возможности не трогали деревья, оставляя тут и там клочки тайги в качестве скверов и парков. В Лёхином дворе тоже шумело ветвями полгектара строевого леса.

Пришлось выждать с четверть часа, понаблюдать. Наконец он решился, загнал хонду прямо на тротуар, дверью к освещённой лестнице подъезда, быстро поднялся (к счастью, домофон работал).

Встреча была душевная, но сумбурная и короткая. Нужно было торопиться, пока всё шло без запинок. Обнялись, наскоро обменялись новостями. Женя – пассажирка – оказалась серьёзной, изящной и даже симпатичной; лет тридцати. Спать ещё не ложились, поэтому собралась быстро, из шмоток – только дамская сумочка.

Спустились, Тимофей слегка приоткрыл дверь, внимательно осмотрел двор через щель.