«И никаких тебе сомнительных махинаций, каждая копейка – трудовая, правильная! Когда ещё так всё сойдётся? Именно про такие дни говорят, что они год кормят… Кредит, зараза; скорей бы уж раскидаться! Годик ещё…

А с другой стороны, меру всё-таки знать нужно… Ладно, вот до полуночи ещё – и хорош; всех бабок всё равно не заработаешь».

Уже совсем стемнело. Он не спеша катился с Нагорной вниз к площади, когда с тротуара кто-то махнул рукой. Тимофей притормозил, вгляделся.

– О, нет! – с досадой поморщился он. – А так всё хорошо шло…

Тёма Козырь собственной персоной с каким-то кентом такого же босяцкого вида.

Наверное, в каждом городке или районе крупного города водятся компании утырков лет шестнадцати – двадцати пяти, которые воображают себя местной мафией, а на самом деле – обычное нарко-гопническое мелкое ворьё.

Можно годами жить спокойно: ходить на работу, ездить на дачу, в отпуск – и никак с ними не пересекаться. Но если ты таксист, то знакомства избежать не удастся. А уж в маленьком городке, где народу всего-то тридцать тысяч на одном берегу да на другом – с полсотни…

В последнее время у Тимофея с Козырем напрягов не было, но связываться с этими ушлёпками всё равно категорически не хотелось. Да ведь притормозил уже!

– Батя, здорово! До польской общаги добрось. – Козырь выглядел довольным, сразу сунул полсотни.

Тимофей слегка расслабился: вроде пронесло. Ехать было недалеко, но приходилось всё время поглядывать в зеркало: не тянется ли Козырев напарник своими ручонками в багажник. Гадёныши не могут обойтись без пакостей: будет улыбаться тебе, расспрашивать про семью и детей, хвалить машину, а сам прикидывать – как бы незаметно прихватить аптечку или огнетушитель – да что под руку попадётся…

У общаги выскочили, бросив на заднем сиденье сумку.

– Пять сек, батя, Лапа дальше поедет…

О чём-то переговорив с Козырем, второй тип вернулся, сел назад, буркнул:

– На автостанцию.

Автостанция тоже была недалеко, три минуты. Подъехали, развернулись.

Тимофей издали заметил на пустынной парковке братков, и у него неприятно заныло под ложечкой: твою ж мать! Предчувствия не обманули:

– Возле пацанов тормозни…

«Пацаны» были с виду серьёзные – не чета Козыревой шпане – взрослые, незнакомые. Двое сильно под кайфом, после многих месяцев работы такие вещи начинаешь замечать безошибочно. Тимофей незаметно отщёлкнул ремень: мало ли.

Вот чего у этих гадов не отнять, так это наглости и стремительности. Стоило машине остановиться, как обе задние двери оказались открыты, и через пару секунд трое уже были внутри, потеснив сидевшего сзади Лапу. Ещё один дёрнул переднюю дверь – она была заблокирована (Тимофей обычно делал это автоматически, даже не замечая).

Ушлые: сзади протянулась рука, выдернула флажок; ещё мгновение, и пятый оказался на переднем пассажирском.

– Поехали, – развязно протянул последний, видимо, бывший за главного.

Лицо у него было запоминающееся: очень короткие совсем седые волосы, прозрачные и круглые, навыкате, глаза, впалые щёки, сломанный когда-то тонкий нос с горбинкой.

– Ну какой «поехали»? – раздражённо бросил Тимофей, заглушив машину и выдернув ключ. – Вас пятеро, гайцы тормознут – оно мне надо?

– Не газуй, не газуй, братела, – седой открыл барсетку, помахал пачкой денег. – Бабки есть, не тушуйся, а нам тут рядышком…

Тимофей колебался. Пальцы коснулись монтировки, удобно пристроенной у порога. Можно было распахнуть дверь, и через секунду он оказался бы снаружи и с ладной железякой в руке. Но… Что дальше? Потом, выйдет, что он первый бузу начал: его ж никто не трогал и даже не наезжал… «Ладно, может-таки обойдётся…» Он завёл двигатель и направился к выезду с парковки.

Один из сидевших сзади просипел в самое ухо, обдав перегаром:

– Налево давай, на кладбище.

Существовал шанс, что это такой юмор, но Тимофею было не до смеха. Ночью на кладбище? За город, в машине пятеро поддатых блатных, двое совсем неадекватных…

– Не понял?

– На кладбище, говорю, не догоняешь?

В машине повисла невыносимая тишина.

– Ну, на хрен, приехали, – Тимофей начал притормаживать.

В этот момент сидевший за спиной нарк довольно ощутимо ткнул его, обхватил локтем за горло:

– Ты чё, водила? Тебе сказали рулить, ты рули, падла!

Всё получилось как-то само собой. Тимофей резко дал по газам, хонда вскинулась, выскочила на шоссе. На десяток секунд блатари оторопели, и этого времени хватило на разгон.

– Разворачивай, сука! – зашипел гад и начал душить уже в полную силу, выворачивая шею Тимофея назад.

– Убьёмся н-нах… отпусти! – прохрипел тот, толкнул локтем главного, потыкал пальцем в спидометр. Стрелка уже убежала за сотню.

К счастью, седой оказался достаточно вменяемым.

– Сухой, отпусти! Зёма, дай ему в ухо, чтоб одыбал!

Хватка ослабла. Вовремя. Опасность была вполне реальной, нужно было видеть дорогу.

Тимофей продолжал топить, лихорадочно соображая: что же дальше?! Улица пошла вниз, и хонда почти летела: сто тридцать, сто сорок…

О лежачего полицейского на переходе подвеска лязгнула так, что отдалось в позвоночнике, машина пару раз вильнула, но выправилась.

– Куда катим? – флегматично поинтересовался седой.

– Недалеко тут… – Решение созрело вовремя.

Перед поворотом пришлось всё-таки притормозить, а в переулках снизить скорость ещё больше. Впрочем, узкая дорожка и скачущий по зарослям акации и заборам свет фар создавали ощущение, что они несутся, как на ралли. Да они и реально неслись.

«Клиенты» притихли, Тимофей краем глаза отметил, что даже седой крепко вцепился в ручку над дверью.

Через пять минут они резко затормозили у длинного двухэтажного деревянного здания. Это был райотдел полиции.

– Приехали. Вылезаем по-хорошему.

– Ты чё, попутал? – гнусаво завёл было один из бандюков, но Тимофей вдавил кнопку на руле, и тёмный двор огласил громкий долгий гудок.

– Валите резче! Повяжут сейчас всех…

Седой сориентировался первым – выскочил из машины и, подняв воротник, с оглядкой, готовый в любую секунду подорваться, пошёл к ближайшему проулку.

За ним быстренько выбрались остальные. Кто-то, вылезая, зарядил Тимофею в голову, так, что в глазах на мгновение потемнело. Он не глядя отмахнулся, но не попал.

Тишина…

Он оглушённо посидел пару минут.

Через распахнутые настежь двери дунуло холодным ветром.

«Надо убираться отсюда…»

Вышел, аккуратно закрыл двери, вернулся за руль и погнал прямиком на стоянку. Его душила ненависть.

Шагая по тёмной тропинке до дома, он раз за разом проматывал в голове всю историю. Выходило, что он действовал практически единственно возможным способом. Был даже повод слегка гордиться. Только конец приключения представлялся другим: как он вылетает с ломиком из машины, и… Миражи-фантазии!

Перепрыгивая через лужу, он глянул вниз, и ему показалось, что вокруг его отражения распространяется странное, еле заметное зеленоватое свечение. Он остановился, вгляделся: да нет, показалось.

Дома сразу рухнул на диван. Спать.

С утра на Тимофея навалилась апатия, мысли о работе вызывали лишь отвращение.

Он валялся, глядя в потолок, и в совершенно упадническом настроении листал страницы своей никчёмной жизни. Армия, институт, недолгая работа в одном из местных АТП. А потом – девяностые и так называемый «бизнес» с друганами Лёхой и Витьком. Бизнес… Купи-продай! Чем только ни промышляли – и китайскими шмотками, и шоколадом, и автозапчастями… За год скопили на машину – старенькую «копейку» аж семьдесят третьего года… Тогда он и попал в первый раз в извозчики: за товаром катались раз-другой в месяц, а между рейсами чем ещё заниматься?

А потом как-то очень неудачно вышло с дефолтом, и занесло его в местный колледж преподавателем автодела. За несколько лет вроде даже приподнялся – доработался до кресла замдиректора, но после очередной прокурорской проверки с тупыми до идиотизма наездами, будучи в столь же пакостном настроении как сегодня, написал заявление. До такой степени всё достало тогда!