– Что ж, ваши показания полностью совпадают с показаниями свидетелей, – подытожил крипер. – Это нехорошо. Нехорошо для вас.

– Так, погоди, ты на чьей стороне? – я сжал кулаки, глядя на крипера.

– На вашей, разумеется. Смотрите какое дело, вскоре будет суд, на котором вам вынесут приговор. Убийство гражданина – тяжкое преступление, однако все может пройти хорошо. Будет зависеть от дополнительных свидетельств.

– Это от каких? – спрашиваю.

– Будет важно допросить Манека, но его, скорее всего, пригласят в суд в качестве свидетеля. Так же я буду настаивать на выяснении личности напавшего на вас крипера – это может быть важно. Теперь давайте обсудим ваше дальнейшее поведение.

Я кивнул, мысленно собрался и приготовился слушать. Болтовня адвоката, как казалось, начала превращаться во что-то полезное.

– Вы будете ждать суда в камере. Не могу сказать сколько пройдет игровых фаз, но за это время вам лучше вести себя хорошо.

– Я понял, – говорю. – Что будет с Мисаном и вурдалаком?

– С вашим имуществом не будет пока что ничего. Как гражданин, вы имеете право владеть живой собственностью, и я буду настаивать, чтобы ваших спутников не трогали.

– Благодарю, – сказал я, хотя сам не верил, что произнес нечто подобное.

– Забегу к вам, когда узнаю больше деталей. Держитесь и не наделайте глупостей.

На этом мы расстались. Пока меня вели в камеру, я ощущал, что после разговора с адвокатом стало немного легче. Не все было потеряно. Пока еще не все.

Когда меня привели и закрыли решетку за спиной, я обернулся и осмотрелся. Заключенные криперы таращились на меня сжимая металлические прутья. Мисан и вурдалак сидели тихо, словно чего-то выжидали. Тюремщики вышли, хлопнув дверью. Лязгнул тяжелый засов.

– Как прошло? – спросил Мисан.

Ответить мне не дали. Едва лекарь закончил говорить, заключенные начали прыгать, бить по решетке и кричать все подряд. Тюремное помещение в миг обратилось в подобие зоопарка. Криперы неустанно бесились, не давая вставить и слова. Перекричать такую толпу было невозможно, а самое главное, узникам не надоедало. Криперы, вероятно, вообще не знали, что такое усталость, поэтому могли действовать на нервы бесконечно долго. Сквозь крики и ругань, я заметил, что старик из камеры напротив вновь принялся наяривать свой прибор. Ублюдку явно было весело, а мне вдруг очень сильно захотелось домой.

Я еще никогда не чувствовал себя столь ужасно. Даже в начальные моменты игры, когда моя человеческая личность полностью была при мне, я не ощущал себя настолько разбитым и жалким. Я жался по углам, то и дело уворачиваясь от бросков старика. Когда крипер восстанавливался, то тупо стоял с висячим членом и материл меня. Для уст этого ублюдка не было ничего святого. В своих оскорблениях косматый старик задевал все и всех, чем вызывал приступы бессильного гнева.

Время от времени в перепалку вступал Мисан, отвлекая внимание заключенных на себя, но лекарь интересовал узников несильно. Основное их внимания уделялось именно мне, и я не понимал почему. Не понимал ровно до того момента, когда Мисан вступился за меня в очередной раз.

Старик, как всегда, наяривал, но когда пришло время для броска, крипер шмальнул в клетку Мисану. Я не видел, попал он или нет, но услышал смех заключенных, после чего старый ублюдок закричал:

– Ты уже наш, лекарь ебаный! Когда твоего дружка уведут, мы займемся тобой, так что закрой хавло и жди. Я накормлю тебя так, как мамка не кормила!

И снова смех. Криперы бесились, кричали и материли нас. Будь они людьми, давно бы выдохлись, но криперы людьми не были. Зато я был. Все еще был, и творящееся безумие постепенно начинало сводить с ума. Сперва я злился, после хотелось рыдать, а потом я просто сидел у стены и смотрел на старика в соседней камере, представляя его смерть.

Когда лязгнул засов и послышались шаги, я первым делом расслышал, что шагов слишком много. Обычно стражники входят по двое, а тут к тяжелым шагам добавились многочисленные шлепки босых ног.

– Куда их? – раздался голос.

Я прильнул к решетке и осторожно выглянул. Старик, напротив, смотрел на меня и теребил хер. По главному проходу двое стражников вели с десяток оборванцев, в которых я безошибочно различил заключенных. Бегло просмотрев профили мужиков, я узнал имена, состояние здоровья и уровни. Все были первого, и у каждого полное здоровье, что немаловажно.

– Давай рассуем по клеткам, – сказал второй стражник и кивнул в мою сторону. – Давай троих к игроку, а то че он один.

«Сука», – подумал я, когда к клетке подошел страж и приказал мне отойти к стене.

Я повиновался, хоть и не сразу, после чего воин отворил клетку и втолкнул ко мне троих грязных зеков. Камера закрылась. Я следил за новыми соседями, а они переглядывались и бросали быстрые взгляды на стражников. Я заметил, что двоих вталкивают в камеру к Мисану, после чего подходят к клетке, где сидел старый дрочун.

– Добавим тебе соседей, – сказал стражник, – будет кого за хуй подергать.

– Нет! – выкрикнул старик. – Лучше поселите меня к игроку, прошу вас!

Стражник и слушать не стал. К старику подселили двоих и заперли дверь, но крипер подскочил к решетке и начал что-то шептать в лицо стражника. Я не смог ничего услышать, но увидел, как воин обернулся, глянул на меня и пожал плечами.

– Ладно, – сказал тюремщик и открыл клетку.

У меня глаза полезли на лоб, когда старого посадили ко мне. Я уже не видел куда распихали остальных, потому что у самого в доме появился замечательный сосед. Сосед, который пока не сосет, но скоро точно подавится чем-нибудь.

Стражники ушли. Дверь с грохотом встала на место. Лязгнул засов. Я стоял и смотрел на гостей. Старый прятался за спинами троих здоровяков в рваных штанах из грубой ткани. Такие же были и на мне. Мы молчали. Старый дрочун заговорил первым:

– Пацаны, я первый, если что.

Один из бугаев сплюнул и с отвращением бросил старику:

– Хавку закрой, пидрила.

– Бей! – заорали из других камер. – Мочи!

Заключенный с неимоверно длинными ручищами шагнул ко мне и выбросил перед собой кулак. Моя голова дернулась от точного джеба, но в этом ударе оказалось недостаточно силы, чтобы повалить меня.

Третий уровень, сучары.

В бою без оружия я ограничивался штрафами к атаке и защите, но это не мешало мне атаковать в ответ. Я подскочил к длиннорукому и всадил апперкот. Заключенный отклонился назад, и мой удар прошел мимо. Идеальная оттяжка, после которой все тот же длиннорукий ублюдок врезал с левой. Я пригнулся, и едва не упал, поскользнувшись на холодном полу. Двое заключенных кинулись на меня под истошные вопли старого дрочуна и принялись крепить с двух сторон.

Выгребая, я пятился назад, ощущая врезающиеся в тело кулаки. Зеки били меня так, словно им за это что-то пообещали, не иначе, но я не собирался сдаваться без боя, потому что осознавал, что меня ждет в случае поражения. Старый пидор трахнет меня. Живого или мертвого. Не знаю, наверное, лучше было бы позволить себя забить, но я не мог. Глаза боятся, руки делают.

Врезавшись спиной в стену, я осознал, что лишился половины здоровья. Но я мог атаковать, чем тут же воспользовался. Шаг вперед и удар в корпус. Узник с расплющенным носом выдохнул и сложился пополам. Тут же разворачиваюсь ко второму и пробиваю через руку, ломая здоровяку челюсть. Заключенный падает и гулко бьется головой об пол.

Две успешные атаки. Настала очередь длиннорукого.

Держу руки высоко, приближаюсь к рукастому и выстреливаю одиночным в лицо. Длиннорукий дернул головой, мастерски уклонившись от удара. Я увидел, как заключенный бьет в ответ, и ощутил, как его кулак ткнул меня в челюсть. Минус очко здоровья. Еще удар, и включится стартовый навык. Жесть. Ну и позорно будет проиграть кучке безоружных мудил.

Словив в зубы, я прыгнул на длиннорукого и врезал коленом, дабы запулить его голову в потолок. Узник начал отклоняться назад, но я сумел поддеть его нос. Приземлившись, увидел кровь на вытянутом лице бойца, а рядом с ним прыгал задроченный старикан и скалил зубы.