– Всё, хорош, пацаны, – прерываю их, задыхаясь. – Мне ржать больно. Жень, скажи лучше, как там твой приват? Всё срослось?
– Заросло всё! И завяло! – развеселился Геныч. – Жек, можно я расскажу?
А я понял, что очень зря спросил. Похоже, Жека со своей танцовщицей облажался по полной и теперь озверел, как бык. От их с Генычем пикировки и дальнейших новостей у меня даже глаза поползли на лоб, но и оттуда я ими ни хрена не увидел.
– Жек, ну ты чего? – примирительно звучит Геныч. – Ну прости, брат, я же…
– Ты меня ещё поцелуй!
– Ну, если тебя это утешит… О, а вон и наша помощь нескорая! Ждали, небось, уроды, когда все окочурятся!
* * *
В тепле и под действием препаратов я отключился мгновенно. А когда вынырнул, чуть не заорал от радости и облегчения. Я вижу! Свет вижу! Жеку!.. Правда, смутно… И еду куда-то… Лёжа.
– Очнулся, братух, – голос Геныча. А вот и он сам. – Ты как, нормально? Чё тебе снилось, Кирюх, помнишь?
Не помню… Но в голове формируется вопрос, не дающий мне покоя весь вечер:
– Геныч, а Сувалки где?
Глава 7
Кирилл
Не сказать, чтобы атмосфера больницы меня угнетала. А учитывая, в каком аварийном состоянии меня сюда прикатили, то я, можно сказать, в рай попал. Что ни говори – всё познаётся в сравнении. Ещё каких-то пару часов назад я был здоровым и крепким, как бизон, и унылым, как червяк на крючке. Теперь же, когда по мне будто товарняк прошёлся, включилось второе дыхание и накатила неуёмная жажда жизни. А жить… Оказывается, жить – это очень кайфово! И ведь не пацан уже, но как-то сложно я постигал сию мудрость.
– Всё, Кирюх! – в палату ввалился довольный и очень громкий Геныч. – Дипмиссия прошла в атмосфере полного взаимопонимания! Мамулечке твоей я позвонил, отчитался – всё чин чинарём! Ну и за жизнь с ней немного потолковали… Я ж говорил, что женщины мне доверяют. А от моего голоса они просто без ума!
– Слышь, кумир безумных баб, сделай звук потише, – недовольно ворчит Женёк. – Мозги от тебя трещат.
– Это потому что срок годности у них вышел – заржавели, Жек! – охотно и радостно поясняет Геныч. – Это ж по их скрипу я тебя отыскал в красной комнате, а то так до сих пор и сидел бы там связанный со своим обнаженным копьём! Но… зато глаз был бы цел! А вот очко-о… кто знает, брат…
– Да пошёл ты, придурок! Рупор ещё возьми, – взвился Жека.
Похоже, недавний приват с рыженькой зажигалкой ему изрядно прищемил эго, и я вклиниваюсь в их с Генычем междусобойчик:
– Спасибо, пацаны! Если б не вы, я бы сегодня… – стараюсь изобразить улыбку, но Геныч хмурится и останавливает меня предостерегающим жестом…
– Да ладно, братишка, под лежачий камень мы всегда успеем. Нам с тобой ещё дома строить, сыновей растить, деревья там всякие… опять же… И ты это… пока не особо ощеряйся, табло своё не напрягай, а то на Гуинплена похож. И-и-и даже можешь не благодарить, всё равно пришлось сказать твоей мамочке, что ты малость перебрал на радостях… и наступил на мобилу. Во-от… как-то так…
Ну, такую-то новость моя мама переживёт куда легче, чем мой диагноз. А для благодарности у меня достаточно поводов – парни реально спасли мою жизнь и до сих пор остаются со мной. Геныч в этой лечебнице пользуется внушительным авторитетом, и благодаря ему моя палата выглядит, как комфортный гостиничный номер. Женёк, поскольку тоже изрядно потрепал свою боеспособность, занял горизонтальное положение на диванчике напротив и хмуро таращит на меня здоровый глаз. А Геныч суетится вокруг моей койки, как беспокойная наседка, и рассказывает, как изящно он успокоил мою маму.
– Да заглохни ты уже, добрый вестник! – рявкнул Жека. – Шума от тебя, как в курятнике. Займи вон уже почётное место в углу.
– Почетное место, сынок, всегда там, где я, – снисходительно пояснил Геныч и ласково пробасил уже мне: – Кирюх, ты если писать захочешь, ток скажи…
– О! Я хочу! – оживился Жека. – Подержишь мой краник, друг?
– Жвачкой его залепи, дурачок!
– Тук-тук! – дверь палаты приоткрылась и в дверях возникла… ну-у… медсестра. Атакующие ноги, вырез, губы… Мля, я точно в больнице? – Добрый вечер, мальчики. Если вам что-нибудь нужно…
– Неплохо бы душ принять, – встрепенулся Женёк, – а то я сегодня малость запачкался.
– Девушка, организуйте этому засранцу тёплую ванну с феном, – распорядился Геныч и, неожиданно посерьёзнев, уселся в кресло.
А медсестра склонилась надо мной, заслонив своим выменем белый свет. Чёрт! Ролевые игрища тоже входят в опцию? Мой Кирюндель, как нарекла его когда-то Айка, предательски встрепенулся, и я прикрыл глаза.
Спи, дубина неразборчивая! Это не грудь – это шары для боулинга!
– Ну?! Всё показала, куколка? – грозно прозвучал Геныч. – Ты, главное, свои основные обязанности не забудь. Договорились?
– Вы что-то конкретное имеете в виду? – девчонка, наконец-то, отвернулась, демонстрируя мне свой сытый филей.
– Что-то конкретное я введу потом! – грубо прорычал друг, а мы с Женьком поражённо переглянулись. – Ты сейчас не вопросы спрашивай, а слова мои ушами втягивай.
Девчонка одёрнула халатик. – Уф-ф! Спасибо, милая! – А Геныч, указав на меня пальцем, скомандовал:
– Кирилл Андреевич – вот сейчас твоя основная задача. И пока он находится здесь, должен быть сыт, ухожен и удовлетворён! И пахнуть цветами! Возражений не имеется? Тогда свободна!
– Геныч, тебе озверин, что ли, вкололи? – призываю его опомниться, а испуганная девчонка, уже вылетая за дверь, пролепетала:
– Там, на стене, кнопочка вызова, и, если что, я здесь рядом… на посту…
– Что? – с вызовом рявкнул Геныч нашим охреневшим взглядам и заулыбался: – Вы тоже уловили в этом её «если что» сексуальный подтекст? И вот только не надо на меня так молчать. Я прекрасно знаю, о чём вы сейчас думаете. Сами такие!
И нашего друга прорвало! Оказалось, медсестричка успела жестоко провиниться, пока наш Геныч совершал марш-бросок по больнице – обидела какого-то несчастного деда. Ну а заодно наш борец за справедливость припомнил из-за кого я сейчас на больничной койке, прошёлся нецензурно по Женькиной бывшей… А уж как автомобилисткам досталось!..
Впрочем, я выпал из темы, вспоминая мою отчаянную автоледи. Геныча бы к ней на пассажирское сиденье – и инфаркт парню обеспечен. Она такая!.. Вызывающе дерзкая и трогательно нежная… Мой маленький чертёнок с ангельскими крыльями! Моя невероятная любимая девочка!.. Айка моя!..
Глава 8
Кирилл
Из воспоминаний меня выдернул трубный бас Геныча. Короче, слово за слово – договорились до будущего потомства и добрались до «серенькой» секретарши Жеки, перед которой наш Геныч страшно провинился.
– Ну я же сразу осознал, – гудит Геныч. – На хера ты вот это напоминаешь? И так тошно… Сказал же, искуплю свою вину. Вот прямо завтра! А ты, был бы путёвым начальником, зарядил бы мне разок в табло. Глядишь – и девочка повеселела бы. А ты бы стал её героем!
– Да я в твоё табло десять лет не могу попасть, – сокрушается Женёк.
– Зато своё подсовываешь кому не лень! – ехидно напомнил Геныч. – Тренироваться надо, хер висложопый.
И Жека снова завёлся. Достали уже! И о каком потомстве рассуждает Геныч, если в понедельник он влюбился на всю жизнь… А разлюбил в среду! И последние шесть лет только так.
– Всё! Антракт! – рявкнул я, а рёбра мстительно напомнили, что они сломаны. – В таких делах, Геныч, даже танец с бубном не поможет. Ты можешь шпилить их пачками, забывая или не спрашивая имён, пока не встретишь ту, на которую встанет всё. И будет стоять двадцать четыре на семь! И похер – хорошая она или… или самая лучшая…
В палате воцарилась абсолютная тишина, и даже не глядя на друзей, я почти физически ощутил на себе их вопросительные взгляды. Первым нарушил молчание Женёк:
– Кирюх, а-а… ты сейчас о ком? Случайно, не о своей белогривой погонщице утконосов?
