— Привет. — вяло бросаю ей и собираюсь пройти.

Понимаю, невежливо, но по-другому не хочу. У меня нет желания разговаривать с Куликовой. Я не звонил два дня, игнорировал ее вопросы в мессенджерах. В это время залипал на страницах Киратовой, сканировал их с утра и до глубокой ночи. И вспоминал, вспоминал, вспоминал….

Света не уходит и приблизившись, кладет мне руки на плечи. Она не хочет, или делает вид, что не понимает, что происходит. Я пытался дать ей шанс за эти долбаные дни разозлиться и бросить меня, но, видимо, не доходит.

— Спартак, что такое? Сегодня, вчера, ни одного звонка, телефон не берешь, на сообщения не отвечаешь. Пришлось самой ехать, благо знаю, где ты. — ведет длинным ногтем по моему подбородку.

— Много дел. Очень много, Света. — снимаю надоевшие, раздражающие руки.

Ее прикосновения вызывают лишь неприятие, это начинает действовать на нервы.

— Но мы всегда раньше находили время. — не сдается Света и заглядывает мне в глаза, ищет ответ.

Сипло вздыхаю, ситуация начинает меня злить. Она настолько тупая, что не понимает, наверное. Не ясно, что видеться с ней желания нет. Зачем она припёрлась сюда, и кто её звал? Зачем так навязываться, не понимаю. У нас никогда не было договоренности о принадлежности друг другу. Отношения были свободные и это обсуждалось на берегу, хотя для всех мы были парой. То, что Куликова вещала о неземной любви, когда мы с Ладой были в Сочи, узнал значительно позже, но не придал значения, что она болтает.

— Свет, отстань, а? Дай пройти. И еще, тебе лучше уехать домой. Давай тормознемся, заигрались. Пока. — беру за плечи и убираю со своего пути.

Куликова не ждала такой реакции, но это ее проблема. Зло суживает глаза, на дне которых разгорается змеиная ярость. Вот она настоящая, обнажающая свою сущность гадюка, плюющая ядом.

— Что Спартак? Ладка заинтересовала? Что залип на эту тощую стерву? Было уже, да? Ты идиот, ты не нужен ей! — кричит она мне в спину — Ты никогда не сможешь быть с такой, как она. Куда ты пошел, остановись, придурок! Она с Гансом, а ты никто для нее! Эта тварина выбрала себе кого получше и уже моделькой собралась у него подрабатывать, думаешь, просто так он ее взял? К нему в агентство не прорваться! Легла под него точно! Только строит из себя невинную овечку!

Терпел до того момента, пока она не начала оскорблять Киратову. Что она несёт! Ну не ее поганым языком трепать имя этой девочки. Хватаю Свету за плечи и резко встряхиваю так, что щелкает зубами. Она затыкается и замирает, смотрит на меня безумными глазами. Душу в себе ярость и пытаюсь спокойно сказать.

— Свет, я предупреждаю. Не трогать ее. Ты поняла? — сверлю ее глазами — Одумайся, ты меня знаешь, не остановлюсь.

У девушки перекашивает лицо. Она выдает щедрый симбиоз злости, ненависти, но не человечески перебарывая себя, произносит.

— Учти, Спартак, я не отдам тебя просто так. Это временное помутнение. Готова простить, если одумаешься прямо сейчас. Ну? Смирись, мы отличная пара и прими это, как факт. — настойчиво смотрит на меня.

Это всё. Мое терпение исчерпало все лимиты. У Куликовой безумный и одержимый вид сумасшедшей идиотки. Её трясет и колошматит, донести информацию до нее сейчас самой бесполезное дело.

— Отвали уже. — бросаю ей и ухожу.

— Ты пожалеешь, Архаров. И курица эта тоже пожалеет, испорчу жизнь Киратовой! Я все сделаю, чтобы у тебя не получилось с ней ничего! Ты слышишь, мудак! Будешь сам просить быть с тобой, сам приползешь ко мне, ты понял! — визжит мне вслед, захлебываясь злобой.

Поднимаю руку, оттопыриваю средний палец и трясу в воздухе. Не поняла словами, пусть поймет жестами. Слова Светы гудят в моей голове, но не придаю значения ее словам. Если бы знать тогда, поступил бы по-другому.

Взлетаю в седло и делаю несколько кругов по арене ипподрома, с каждым из которых выдыхаю все больше и больше.

Приходит относительное успокоение. Перебираю разговор со Светланой. Думаю, что она не решится причинить Ладе неприятности. Хотя, зная ее подлючую натуру, немного сомневаюсь.

Куликова не терпит конкуренции.

В любом случае, при любых обстоятельствах я огражу Киратову от неприятностей.

Сама мысль о том, что Лада может из-за чего-то расстроится, обволакивает беспокойством.

Я не хочу, чтобы она огорчалась и-за всякой ерунды.

Топит непреодолимое желание увидеть ее. Меня сносит физический голод по ней.

Достаточно просто будет взять за руку и, возможно, немного отпустит.

Кому я вру? Если я возьму Ладу за руку, оттащить меня можно будет от нее только силой, первый не отпущу.

К концу тренировки практически сваливаюсь с Кастора. Измотал себя до бессознательного состояния. Так надо. Устать, уснуть, приехать в универ и увидеть её-мою Ладу!

— Спартак, все в порядке? — осторожно спрашивает мама.

Мама…

Единственная женщина, с которой я веду себя, как самый достойный сын на свете. Вот и сейчас смотрю на нее и восхищаюсь. Светлый костюм безупречно сидит, аккуратная прическа, безукоризненная осанка. Одно сплошное достоинство, икона женщины. Присев на краешек стула, изящно держит в руке кофейную кружку.

— Мам, все в порядке. Что именно тебя интересует? — тихо спрашиваю я.

При серьезном разговоре, мы всегда беседуем спокойно, внятно и аргументированно, без лишних эмоций. Она приучила так, с детства.

Отставив чашку на стол, внимательно смотрит. Я жду. И мама все еще молчит. Наконец, еле слышно делает вдох и произносит.

— Милый, твоя мать достаточно наблюдательная женщина для того, чтобы понять, с ее сыном что-то происходит. Ты ведешь себя в последнее время отстраненно, весьма задумчив, местами рассеян. Я понимаю, что в вузе ты один, дома с нами другой, но мы никогда не вмешивались и не руководили тобой, не указывали, как жить. — мама стучит ногтями по столу — Дальше продолжать?

Я мрачно киваю.

— Скажи, как у тебя дела с Куликовой? Вы всё еще вместе?

— Мам, прекрати, зачем тебе это? Ты же не собираешься узнавать подробности? — в удивлении поднимаю брови.

Мать понимала, что я далеко не святой и все прелести бытия присутствуют в моей жизни очень активно и весьма бурно, но мы никогда о подобном не говорили. В свое время отец завел меня к себе в кабинет и прямо объяснил, как надо вести себя во всех аспектах на этапе взросления и больше мы к этой теме не возвращались.

Но надо сказать, что мама для меня всегда была особенной. Не знаю почему. Понимающая, мудрая, никогда не пытавшаяся перетянуть одеяло с отца на себя в воспитании. Она держала четкую грань и не пыталась давить. Я могу позволить себе сколько угодно быть мудаком в отношении женского пола, но здесь скорее на горло себе наступлю, чем причиню огорчение матери. Подобные чувства вызывает сейчас Киратова.

— Нет. Кончено, нет. Спартак, скажи…..ты влюбился? Я имею в виду не Свету…

Дожил. Как малолетка «стою на ковре» у родительницы и испытываю неловкость. Мне девятнадцать, девятнадцать!!!

— Мам, хватит! — решаю закончить разговор и хочу встать из-за стола.

Перегибается через поверхность, ловит рукой и давит назад.

— Сядь! Я не договорила, сын.

Ладно, не хочу огорчать. Поговорим.

Опускаю голову и смотрю в стол. Жду.

— Спартак, я не буду и не хочу настаивать на чем-либо. Ты взрослый человек, и, как ты помнишь, я и папа всегда давали тебе право выбора, который иногда был неправильным, и ты понимал это, потом выбирал правильный путь, — делает паузу и ловит мой взгляд — но сейчас, когда важно не допустить ошибку, прошу тебя — подумай тысячу раз о решении и какие могут быть последствия.

Вздыхаю, невольно улыбаюсь. Она всегда говорит очень запутанно, но вместе с тем, не заявляет о своих опасениях с прямой простотой. Эзопов язык-мамин конек. Протягиваю ладонь и пожимаю руку, она в ответ улыбается.

— Как твои тренировки? Сабуров жаловался отцу на то, что стал выкладываться в меньшей степени. Что это значит?