Лёха отвык о себе так думать, правда. Он был человеком, гражданином ЗС, он сделал ради этой стороны всё и даже больше. Он воевал против тварей и убивал их. И Джереми не мог… Конечно, не мог.

Но всё обернулось не тем, чем кажется. Включая Владимира. И Лёха на полном серьёзе опасался, что старины Джереми, его лучшего друга, это “не то, чем кажется” тоже может коснуться.

Нет, Лёха не хотел верить. Но так, чисто на всякий случай… Потом, когда всё это кончится, они с Джереми бухнут вместе. И поржут над этой ерундой, конечно. Но пока что Лёха собирался быть осторожным… просто на всякий пожарный.

— И где ваш корабль? — уточнила док Линда. — Десять минут назад вы говорили, что идти нам осталось пять минут!

При других обстоятельствах Лёха бы возмутился, серьёзно: никакая его любовь к условно слабому полу никогда не включала в себя режим пилы. Баб, которые предпочитали это агрегатное состояние прочим, Лёха не выносил.

Тем не менее тут дока он понимал: все были измотаны до предела, а некоторые ещё и ранены. Всех тошнило от вида бесконечного океана, запаха чужой атмосферы и ситуации в целом. Моллюски еле ползли и до сих пор не выглядели здоровыми. Странно даже, что в море сбежать не пытались — хотя, наверное, просто понимали прекрасно, что не жильцы. Док Камилла потеряла сознание и теперь ехала на руках у Владимира. Ещё трое тоже передвигались пока-не-совсем-мёртвым грузом… Короче, корабля все очень ждали. И Лёха это знал. Но ещё он был совсем слегка мудаком, обожающим театральные эффекты, потому…

— Ах, корабль? — протянул он. — Да где-то здесь валялся. Не могу вспомнить, где точно.

Владимир покосился на него, покачал головой и одними губами пробормотал что-то, кажется, насчёт идиотов. Так называемая Вика вздёрнула бровь.

— Слушай, ты. Если корабля не будет, я тебя лично освежую. Понял? — прозвучало вроде бы как пустая угроза, но Лёха смотрел в этот момент девчонке в глаза. И ясно видел: эта может. Кто бы сомневался, впрочем; за красивые глаза в личную команду леди Авалон не попадают. Эта даже на фоне остальных гвадских “цветочков”, нынче пришедших к власти, зарекомендовала себя расчётливой, безжалостной сукой без лица, прошлого и жалости к кому-либо. Последние пару лет Лёха то и дело сталкивался с её агентурой лбами, и, надо сказать, было это каждый раз весело и задорно, с выдумкой и фантазией. За его голову (точнее, голову одной из его любимых личин) даже назначили нехреновую такую награду, чем Лёха неимоверно гордился. Собственно, он даже прислал леди Авалон по этому поводу цветы с благодарственной запиской…

В целом да, Лёха был — совсем слегка — мудаком. Вот и сейчас он решил отыграть свою партию до конца.

— Он точно был прямо здесь, — сказал он, невинно хлопая глазами. — Или всё же немного дальше? Я был так пьян, когда его оставлял, что смутно помню детали… В следующий раз надо будет где-то крестик на руке нарисовать, что ли… Или где их там рисуют?

Док Линда посмотрела на него очень выразительно. Лёха почувствовал, как его несёт со страшной силой, и уже набрал побольше воздуха в лёгкие для следующей реплики (последней, честно), но тут вмешался Владимир.

— Кончай корчить из себя идиота, — хмуро посоветовал он. — Тебе не идёт. И сними уже маскировку с корабля. Тот факт, что за нами пока нет погони, совсем не значит, что нам надо тут задерживаться.

Лёха смиренно вздохнул.

— Ты совсем не любишь веселье, да?

На лице Владимира промелькнуло немного странное выражение.

— Ага, — протянул он, — мне об этом начальство постоянно говорит: я само воплощение занудства. Иначе с вами, идиотами, никак. Корабль открывай! Клоун.

Лёха пообещал себе припомнить кое-кому “клоуна”, и не раз. Но обстановка не располагала, потому он, напоказ страдальчески вздохнув, щёлкнул пальцами.

И насладился выражениями лиц присутствующих, когда его птичка, краса, гордость и дальше по списку, начала медленно избавляться от своего камуфляжа, являя миру эргономичные хромированные бока.

— Это… что?

— Это моя малышка. Миленькая, правда? Конечно, будет немного тесновато, но, как говорится, чем богаты. А теперь давайте, внутрь. Ходовую часть мы прицепим на орбите, тогда станет попросторнее.

— Попросторнее, — задумчиво повторила Вика. — Потрясающе. Бассейн будет?

— Ага, — безмятежно согласился Лёха. — В смысле, это технически больше сауна, но нашим моллюскам денёк-другой перекантоваться хватит. А вот нормально поплавать не получится, ты уж извини… Ладно, ребята. Внимание, двери кораблика бобёр-экспресс открываются! Чую, надо его переименовывать в Ковчег. Или на чём там какой-то придурок водил сорок зайцев по пустыне? Эх, не силён я в этой ерунде… Как вы думаете, правда, что во времена ранней колонизации каждый второй корабль называли “Ковчегом”? Каждой твари по харе, и всё такое. Или по чём им там дают?

— Вы невозможны, — сказала док Линда.

— Вы мне тоже нравитесь!

Лёха послал ей воздушный поцелуй. Док сдавленно простонала и стала подниматься на корабль, опираясь на бок своего нового приятеля-Персика. Тот сочувствующе погладил её усами.

Лёха снова задумался о том, куда всю эту моллюсковую команду девать. Не Джереми же отдавать, в самом деле? Нет, Эдейл — парень замечательный, но бесхозных ксеноорганизмов ему лучше на руки не давать. Прецеденты были, и биография того же Володи тому доказательство. Хороший он там парень или нет, но различных разумных на его счету много.

К слову, об этом: Владимир, который всё это время с приоткрытым ртом созерцал лёхину красавицу, повернулся и посмотрел на Лёху очень странно, будто не знал, то ли расцеловать его, то ли стукнуть. Лёха в ответ даже по привычке пробежал по фигуре коллеги тем самым взглядом, которым привык оценивать объект на предмет ебабельности. Не подумайте, не блядство, чисто функция по умолчанию. Так-то, если работа не требовала, Лёха предпочитал таки девочек. Да и понятно, что Владимир тоже. Но как он на него посмотрел, а! На тех, кого собираются убить, так не смотрят. В вот на будущих друзей, соперников или любовников — иногда, пожалуй, таки да. Вот Лёхе и стало интересно, какую именно из строчек в этом списке нужно подчеркнуть…

— Ты идиот, — сказал Владимир. — Яхта? Серьёзно?

— В перерывах между работой я люблю комфорт. И что теперь?

— Как её вообще сканеры не засекли, такую громадину?

— Я люблю комфорт, — скромно повторил Лёха. — А ещё — качественную технику. Мою красавицу засечь трудно, но считать настоящие параметры — почти невозможно. Она прикрыта маскировочным экраном и кибер-щитом. Самые настойчивые (читай — те, кто знает, что и где искать) увидят обманку. Отвлекающий манёвр.

— Вроде той голографической страшилы?

О как.

— Ага, — ухмыльнулся Лёха. — Вроде того.

— Она была ослепительно хороша.

— Так иногда выглядит самая важная женщина в моей жизни!

Владимир (то есть, конечно, Эйм, но какого, простите, хрена…) коротко рассмеялся.

— Ну да, это много чего про тебя объясняет… Пошли что ли?

Лёха радостно заржал в ответ, размышляя о смысле бытия.

Всё не то, чем кажется, а? А ты теряешь хватку, Бобр. Причём, кажется, в самом худшем из возможных смыслов. Потому что в твоей работе тот, кто начинает навешивать ярлычки и принимать желаемое (или ожидаемое) за действительное, должен написать рапорт на увольнение. Потому что в итоге с такими когнитивными искажениями хоть так, хоть сяк уволишься прямиком в могилу, только перед тем ещё неизвестно кого успеешь за собой туда радостно затащить. Так уж вышло, что в их работе, как нигде, цена слепоты и заблуждений высока.

Эймы типа симбиот на эмоции не способны. Они могут только их имитировать, и Ал вроде Лёхи такую имитацию на раз считает… Вроде бы.

Но Владимир, учитывая его расположение, никак не мог видеть голографическую чудо-женщину. Да и, будем уж до конца честны, за короткий срок измениться настолько, чтобы почти полностью противоречить базовому психоэмоциональному профилю в своём досье, он не мог тоже. Лёха бы сложил эти два и два раньше, если бы…