***
Утром Альма шла среди новых подруг, они втроём вместе с Липой и Катой замыкали строй волокуш и следили за оленями, что бы уложенный и увязанный скарб не потерялся на дороге. Олешки бежали весело, подстегивать их было не нужно. До Грустины надо было идти ещё целых две версты. Избранные и новая послушница обмахивались веточками, отгоняя назойливо жужжащих оводов и комаров. Чего- чего, а этого добра в тайге хватало. Но Альма тяжело вздохнула, вспоминая утренннее прощание с Агной и её дочерьми. Юная знахарка перецеловала Гелю, Зию и Милу по десятку раз, и с трудом оторвалась от их маленьких и цепких ручек. Сама знахарка, хозяка дома, только вытирала слёзы и махала платком, желая лёгкого и прямого пути.
– Не жаль было уходить? – спросила Ката.
– Что делать? Надо идти. Без этого никак нельзя, – рассудительно ответила Альма.
– Мама у тебя добрая, и сестрёнки, – добавила каплю дёгтя и Липа
– Нет, она моя наставница. Матушка умерла давно. А в Грустине живёт отец и мачеха с её дочерьми.
Липа в ответ только покачала головой, но и не удивилась. Его лезть в семейные ссоры? Ничего хорошего всё равно не узнаешь, кроме слов о обидах да злости. Раз жила их новая подруга подальше от мачехи- значит, были свои причины. Да и след от ухвата на ноге девочки она тоже видела.
Липа же была родом из Гандвика, из семьи рыбаков. Отец, и три её брата тоже были мореходами. Бывали даже на Груманте, острове где горюч-камень прямо на земле лежит. Привозили его в Гандвик этот камень, людям показать. И горит же он жарко-жарко. Но туда за рыбьим зубом ходят, и место в лодьях немного, да и дров без горюч-камня хватает. Так что знала девушка о промыслах на Студёном море. Да и чем там ещё заниматься? Правда, ещё люди и оленей пасли.
Ката же была из хлебного и богатого Оума, где дома полны запасами зерна, а в подполе у каждого есть много бронзы, и нефрита, привозимого на мену. Быки да коровы- вот была основа богатства её семьи. На быках земли пахали, а за зерно меняли у северян и рыбий зуб, и жемчуг. У Каты братьев не было, одни сёстры, и все старше её , так что замужние. И она хотела вернуться домой, после того. как пройдёт искус.
– А правду говорят, что у тебя есть ручная змея?– наудачу спросила Липа
Альма просто открыла ворот рубахи, и обе девушки полностью увидели то, что принимали за нарядное пестрое ожерелье – змею, мирно спавшую на шее девушки.
Ката и Липа только удивлённо вздохнули, увидев подобное. У многих были любимцы. но такое…
– У меня ещё остались в усадьбе два лесных кота, – добавила новая послушница.
– Бывает всякое, – рассудительно согласилась Ката. И верно, чего зря спорить, ведь все знают, что лесного кота не приручить.
Но вот показались усадьбы громадной Грустины, окружавшие могучий вал города. Мара знала куда идти, и повела своих подопечных туда, где Альме пришлось побывать…
И точно, ряд волокуш Избранных потянулся на громадный двор волхва Винала. Юная девушка схватилась за край одной салазки, у неё аж ноги свело, когда она вспомнила о обезглавленных здесь Бессмертных.
– Альма, что с тобой? – испугалась Ката, – Липа, дай травяного настоя. Того, во фляге побольше.
Липа, не прекословя, протянула фляжку, а Избранная налила настой в берестяную чашку и требовательно сунула в руки их младшенькой. Та лишь криво усмехнулась, но выпила до дна. Лекарство горьким не было, но тревога сразу отошла.
– Ну вот, другое дело…А то как будешь рыбу собирать на Алатыре? – улыбнулась Избранная.
Винал, видно был оповещен о гостях, и уже встречал их вместе с домочадцами, унотами и послушниками. Его жена вынесла каравай хлеба и чашечку соли перед Марой. Та отщипнула кусочек, добавила соли и отведала, разделив с хозяином хлеб да соль. Волхв заулыбался, и показал на накрытый стол:
– Отведайте гости дорогие…А уноты присмотрят за поклажей.
– Спасибо за честь, Винал, – оветила Мара.
– Это вот моя жена Малина. Дочери Тия и Роса, и сын, Смел. Избранный послушник, Ялин. И умный, и сильный.
При этих словах Альма захотела всё бросить, и бежать куда глаза глядят и только насилу сдержалась, вспомнив, с кем она теперь.
Избранных рассадили за большим столом, напротив сел Винал со своей семьёй, а послушницы разносили угощение. Волхв искренне жаждал порадовать Избранных и удивить разносолами. Три вида рыбы, икра чёрная и красная, пироги, ячменная каша. приготовленная с луком, три вида брусничной подливки, клюква, квашеная капуста. Альма проверила и сумку, где отдыхала Скара, погладила её прохладную голову, и положила кусочек варёного яйца.
Она бы тоже всё попробовала, да на её беду, разносил да раскладывал все эти вкусности Ялин. Девушка с трудом кивнула ему в ответ, как знакомому, и вспоминая как он рубил головы, опять дико заболело голова. Послушник же и вправду старался, умело работая черпаком и деревянной лопаткой, с тем, что бы гости не чувствовали себя обойдёнными.
– А ты знакома с этим послушником? – спросила о важном Ката.
– Было дело…Приходил к нам с Надаром.
– А он пригожий, правда?
Альма чуть не подавилась, вспомнив руки Ялина, залитые кровью по самые локти. Только ведь не могла она это никому рассказать…
– Альма, вот утка очень вкусная, – проговорил, словно выскочивший из под земли, Ялин.
Она с трудом кивнула головой, смотря помертвелыми глазами на его пальцы… Девушке казалось, что вот появится опять в руке послушника громадный топор, и что перед ней не человек, а жуткое существо из самых страшных сказаний. Но тут выручила Ката:
– Мне тоже утки, – и с удовольствием посмотрела на юношу.
Тут уж произошло то, что Альма и не ожидала: лицо Ялина стало краснее спелой земляники. Это было настолько невероятно, что девушка словно забывшись, мигом проглотила лежавшее на её блюде мясо. Липа чуть толкнула локоть Альмы, и сделала гримаску, кивнув на их подругу и Ялина.
Но послушник сумел не расплескать из горшка угощение, и подошёл к другим Избранным, сидевшим за столом. Квас был тоже под стать всем разносолам- смородиновый, просто превосходный на вкус. Но всё хорошее и иногда даже плохое, заканчивается, закончился и пир. Альма вздохнула с облегчением, рассчитывая, что уже больше не увидит Ялина, хотя бы в ближайшие три года. Она опять задумалась- не зайти ли домой? Но видеть лицо Ийи не хотелось совсем, как и её дочерей.
А наутро Избранных ждала ладья, которая должна была доставить их в Гандвик
***
Альма сидела на скамье лодьи и вздыхала, припоминая, когда же то, о чём она мечтала, совершилось? Даже взялась загибать пальцы… Ну, собственно, выходило два из десяти. То, что Агна возьмёт её к себе, и то, что возьмут послушницей на Алатырь… Она глянула на Кату, оживлённо говорившую с Ялиным, и отвернулась, даже от огорчения достала клубок верёвки, и принялась плести и повторять знаки.
Десятерых гребцов и кормщика им дал в провожатые Гудей, а Винал отправил любимого послушника, что бы подчеркнуть своё старшинство. Правил ладьей сам Ард, лучший из кормщиков на Оби.
Посмотрела на них опять, и решила, что если бы не эта казнь, то сочла бы этого здоровенного ученика волхвов вполне хорошим молодцем, и уже не осуждала Кату. Липа подсела рядом и протянула подруге сухарик.
– Так всё веселее, – заметила она, и положила себе за щеку тоже , – смотрю, не нравится тебе унот Винала?
– Не знаю…– пыталась уклонится от прямого вопроса девушка.
– Так то видный, да что то его гнетёт… Будто сделал то, что не хотел, но заставили, а отказать не смог.
– Мудришь ты, Липа.
– Смотри, как он руки спрятать старается. Смотрит на Кату больше искоса, а не прямо. Нас учили долго, что бы сразу могли понять, что собеседник скрывает нечто важное, или неуверен, или напуган.
Альма кивнула, соглашаясь с новой подругой, и посмотрела на корму, где Ард разговаривал с Марой. День стоял безветренный, и в кожаный борт лодьи били слабые волны. Девушка неуверенно потрогала рёбра лодьи, сработанные из рёбер кита. Всё же непривычно сидеть в кожаной лодье. Скаре тоже стало любопытно, и она обвилась вокруг левой руки девушки и подняла голову.
