Эмили смеется. Я обнимаю подругу.

— Не расстраивайся, все наладится, но уже не с ним. Встретишь парня получше. А этого говнюка забудь.

Эмили кивает. Я глажу ее по длинным шелковистым волосам. Вот подлец, он ей воспользовался, сукин сын. Еще одно доказательство, какие они козлы.

— А что у тебя? Ты с ним встретилась?

— Поговорим об этом после пары. Ты будешь в шоке.

— Правда? Мне уже интересно. Расскажи. Ты с ним встречаешься?

— Нет. Я послала его.

— Как? Почему?

Я махаю ей рукой. Мы уже опаздываем.

Новые сложные предметы, они меня только радуют и настраивают на желание работать в ударном темпе. Семинары, лекции, много практических работ. Нас в первый же день отправляют в роддом, где впервые мне предлагают помочь принимать роды. Страшно, но я справляюсь со всеми трудностями. Уже опытный врач хвалит меня за старательность, внимательность и стрессоустойчивость.

Уже на обратном пути в автобусе, Эмили выпытывает у меня все, что я ей не рассказала.

— А что тут говорить, он оказался одним из тех придурков, что издевались надо мной у клуба.

— Невероятно. Только не говори что он Марк.

— Нет. Он другой, совершенно. Выше, крепче и… мрачнее. Зеленые глаза, черные волосы, совсем не такой, каким он себя описывал. Гад. Его зовут Раинер Шарби.

Эмили задумчиво прищуривается.

— Шарби… Шарби. Очень знакомое имя. Шарби, где-то я его слышала или даже читала… Черт, вот же дырявая память. И что же было?

— Я разозлилась, швырнула в него его кулон и убежала. Вообще, он козел. Это же он меня поцеловал и при этом влил мне горючую смесь…

— Прямо изо рта в рот?

Я морщусь. Эмили присвистывает и округляет глаза.

— Вспомнила. Шарби — это же органическая косметика. Самая популярная и дорогая.

— Да ладно. Фамилия вроде тоже неединичная.

— Кто знает, может он и есть тот, о ком мы говорим. Так ты ему понравилась?

Я достаю телефон и показываю ей. Она в недоумении.

— Он мне его отдал. Видимо выпал, он его подобрал. Я не знаю, что у него было на уме, но с ним я с того дня больше не списываюсь. Да и зачем мне строить отношения на лжи? Нет, неуверена, что могу понравиться такому парню.

— Я могла его видеть?

— Даа, помнишь лекция хирурга. В коридоре он меня сбил.

— Это он? — Эмили разевает рот. — Я в шоке. Он точно не писал тебе?

— Нет. У него же есть та дылда.

— Вот так удивила. Я ведь тебе тогда на него указывала, говорила, посмотри он в костюме такой сексапильный, а ты увидела только Морана. Вот это да.

— Их там до черта стояло.

— Черт, я уже на своей остановке. Я тебе позвоню…

Эмили выпрыгивает из автобуса и машет мне. Я приезжаю в квартиру и с ходу приступаю к урокам. Непривычно возвращаться так рано. Девочек еще нет, и я наслаждаюсь свободой. Было бы чудесно иметь свою квартиру. Может она у меня будет, когда-нибудь. Муж и дети, полноценная счастливая семья.

Я гляжу на телефон. У меня руки чешутся. Я открываю приложение и проверяю переписку с Раинером. Мне до слез обидно, что он так обошелся со мной. А его поцелуй, мой первый, он был таким грубым. Я проверяю, когда последний раз он заходил. Двенадцатого июня, как раз в тот день, когда мы встретились. Наверное, удалил приложение. Хер с ним.

Сообщения от новых контактов изредка приходят. Обычно все начинают диалог со слов «Привет, как дела? Ты свободна?» Мне хочется отвлечься, я звоню Эмили, мы болтаем около двух часов, а потом я готовлю ужин и снова усаживаюсь за уроки. Скучно. Стучу ручкой по столу. Я все же решаю завязать общение с новым контактом, но он какой-то тормознутый. Мне не нравятся его ответы, они сразу съехали к интиму и меня взбесило. Неужели нет других тем. Я быстро устаю от него. Это совсем не то, что я хочу. Последнее время я какая-то раздражительная.

Ложусь в кровать, закрываю глаза, и он встает передо мной в черной футболке, синих джинсах и белых кроссовках. Он даже мне про стрижку солгал, какая модельная, когда у него была канадка и про серьгу в ухе умолчал. Да кто же он такой. По телефону, вроде серьезный, веселый, общительный и внимательный. А при встрече показался молчаливым…, хотя, помнится, я ему рот не дала открыть или ему стыдно было за свое поведение. Я поворачиваюсь лицом к стене и заставляю себя уснуть.

В обед Эмили тянет меня в наше излюбленное кафе Bistro1. Мы садимся на улице и заказываем по чашке кофе с молоком.

— Ты похудела, — подмечаю сильную худобу Эмили.

— Я почти ничего не ела последние три недели. Перенервничала. Восемь килограмм сбросила.

— Ужас, а я дома набрала три. Ты у родителей часто бываешь?

— Раз в месяц. Но им нет никакого до меня дела. Они в делах и заботах, до позднего вечера на работе. Он мне вчера звонил, писал, достал уже. С одной стороны, я еще испытываю к нему теплые чувства, но простить и вернуться к нему не хочу и не буду. Пусть что хочет, делает, а меня забудет.

— Бесит, когда лжет и не краснеет.

— Точно, а еще когда говоришь ему, все хватит, оставь меня в покое, он как будто, не понимает. Сам виноват, а успокоиться и забыть уже не может. Сволочь. Ненавижу его. Три месяца убила на него просто так, и отстала по учебе. Думаю, может тоже пойти работать?

— Я пока не хочу. Хватило мне химчистки. Родители обещали помочь…

— Смотри, вон он.

Я скашиваю глаза. Он с каким-то парнем идет в нашу сторону, но останавливаются у кондитерского магазина. Одет он в черный костюм, а на плечи наброшен белых медицинский халат. Снова в очках. Что у него с глазами? Он плохо видит? Меня он даже не замечает и заходит в магазин. Перевожу глаза на Эмили.

— Он красивый.

— Чмо он. Даже не хочу о нем говорить.

— Но тебе он интересен, я вижу по глазам и по тому, как ты за ним наблюдала.

Я рычу. Нет, это неправда.

— Ты думаешь, я способна простить ему ложь и то, как он с дружками прошелся по моим нервам? Все они с Декарта козлы.

— А ведь они также и о нас думают.

— Черт с ними. Я не хочу больше их обсуждать.

Я делаю глоток кофе и вижу, как он выходит из кондитерской. Он бросает взгляд в мою сторону. Я демонстративно поворачиваюсь к нему спиной и делаю вид, что общаюсь с подругой.

— Он свалил?

— Еще смотрит, — хихикает Эмили.

— А сейчас?

— Его отвлек его друг. Уходят.

Я расслабляюсь и откидываюсь на спинку стула.

— Почему бы тебе не преобразить свою внешность?

— В каком смысле?

— Изменить стиль? Эти джинсы, рубашки, тебе самой не надоело?

Я усмехаюсь и задумчиво гляжу на девушку в платье. А ведь в детстве я не знала что такое штанишки, джинсики. Мама постоянно одевала меня как куклу. Платья, белые колготки, лаковые туфельки, хвостики с бантиками. На прогулку я выходила как на праздник. Таким необычным способом мама прививала мне чистоплотность. Вот, дескать, ты такая чистенькая в белых колготках, носи, не рви и не пачкай иначе тата по попе. Я возненавидела платья к пятнадцати годам, а теперь чувствую, что вкусы меняются, хочется выглядеть лучше, быть женщиной, слабой и желанной. Эти пацанские замашки, конский хвост, сумка через плечо, позорище. Конечно, как на меня обратит внимание НОРМАЛЬНЫЙ парень, когда я сама ненормальная. Эмили права, нужно менять стиль, быть лучшей версией себя. Но на новые наряды, нужны деньги. Мы решаем с Эмили начать с малого. Волосы. После учебы мы заходим в парикмахерскую и обе садимся в кресла.

— Как стричься будем?

— Как можно короче.

— Нет, — вставляет слово Эмили. — Сделайте ей челку и каре с удлиненными прядями.

— Челку? Ненавижу челку, ее нужно начесывать, каждый месяц подстригать.

— Не ворчи. Делайте, как я говорю, она не понимает.

— Тогда может и покраситься?

— Не советую, — качает головой парикмахер. — У вас тонкие, хрупкие волосы, краска повредит еще сильнее. У вас красивый золотисто-коричневый цвет волос.

Я киваю, она права. Волосы сыплются как с кошки, скоро совсем ничего на голове не останется. Облысею, и тогда только татуировки на голове рисовать. За двадцать минут парикмахер справилась с моими волосами и я заметила, что эта стрижка и челка изменила мое лицо. Я снова похожа на куклу с огромными глазами.