Их требовалось просушить, а по-хорошему бы и обработать от болезней. Конечно, я мысленно сокрушалась, что у меня нет возможности оценить, что за сорт у картофеля, сколько клубней дал каждый куст, на какие почвы лучше сажать. И не был ли сам куст подгнившим, я не могла выяснить тоже. Только картофелину осмотреть и надрезать. Оставалось полагаться на чутье и удачу, то есть не заморачиваться и довериться наметанному глазу. Вроде бы он не подвел, и у меня образовался неплохой такой посевной материал. Я разложила его, чтобы он немного просох, особо крупные клубни разделила на пару частей, главное же, чтобы «глазки» были, и отправилась выбирать место для будущего хранения и проращивания. Высаживать все равно нельзя вот так сразу.

Место на возвышенности, достаточно подходящее для нового поля, я нашла быстро, и вроде бы, по моим прикидкам, здесь не было никаких грунтовых вод. Я, конечно, могла ошибаться, но опять же рассчитывала на везение. Отыскав небольшой прутик, я очертила будущие грядки и амбарчик. Копать не перекопать. Не так чтобы очень много, разве что я сразу на экспорт предполагаю растить, но все равно руками не выроешь. Хьюберт, зараза такая, вместо платьев лучше бы награбил садовый инвентарь!

Впрочем, может, где-то он и имеется? Я прервалась, осмотрела остатки первого этажа замка. Он навевал на меня тоску. Я человек деревенский, привычный к простору, ветру, ржанию лошадей, мычанию телочек. А стены на меня давили. Да и вообще, как только я вспоминала, что я нахожусь по сути в крепости, замкнутой со всех сторон, на меня наплывало уныние.

Наступал вечер. Сумерки уже пожирали углы, и мне начинало казаться, что оттуда на меня кто-то таращится. Надо было, пока не совсем стемнело, выбраться за пределы замка за хворостом, чтобы обшить завтра яму, а еще — еще мне надо где-то достать сено! Я хлопнула себя по лбу: может, староста явится? Нет, что ему теперь тут делать…

У Королевы, кстати, аппетит был так себе, она паслась на выпасе и потому сена съела мало. Кроме того, еще оставалось то сено, которое староста положил другим коровам, но так как он практически сразу их увел, то запас у меня имелся. Я положила сено Королю еще с утра, когда убиралась, но стоило и над этим подумать, стоило… тем более что сено мне было необходимо для хранения картофеля и имеющимся количеством было не обойтись.

Перекусив и одевшись, потому что начинало уверенно холодать, я отправилась за хворостом. Лес был недалеко, но мне как-то не очень туда хотелось, потому что неподалеку имелись кусты. Я услышала звон колокольчика — умница Королева возвращалась домой, обещая мне вечернюю дойку и возню на этот раз с маслом. Но возня с маслом предстояла потом, потому что сперва молоко должно было охлаждаться, и все же — все же мне надо искать каналы сбыта. Можно и Хьюберта коммивояжером послать, конечно, пусть проповедует, лечит и продает. Хотя были сильные подозрения, что вот именно последнее он делать откажется наотрез.

Хвороста я нашла на земле немного, но повезло наткнуться на сухой куст, который я живо обломала, собрала и притащила в замок. Затем загнала Короля, который мирно весь день проспал в тенечке, подоила Королеву — на мое счастье, сейчас она дала поменьше молока, и последнего оставшегося горшка хватило для творога. Ну а для того, чтобы сложить сливки, я просто сбегала и притащила из сундука первое, что попалось под руку: отличную серебряную чашу. Она отменно встала в ледяную воду так, чтобы стенки были полностью закрыты и через них ничего не переливалось, Ну и вроде бы мой рабочий день на сегодня был завершен?

Хорошо поработал — отлично поел. Решив, что Хьюберт пусть как-нибудь сам себе пропитание добывает, я в который раз наведалась в сундук, вынула оттуда украшенный камнями нож — или кинжал, но мне было без разницы, с чувством глубокого удовлетворения уселась возле навесика и принялась замаривать червячка.

Мяско, молоко, овощи и хлеб — да все натуральное, все свое, что может быть в этой жизни прекраснее? Я настолько отрешилась от реальности, что даже не обратила внимания, что передо мной возникла тень. И когда обалдело заморгала, пытаясь разобрать, это глюк или реальность, тень — больше похожая на обычный такой, в дырявом балахоне, скелет, который в каждой кабинете биологии стоит, разве что шлем на черепе биология не предусмотрела — возмущенно заметила:

— А мне?..

Я ошалело протянула недоеденный кусок глюку. Он же глюк, ему не обидно? Но глюк оскорбленно заморгал — откуда у скелета глаза, причем такие, вполне нормальные? — и с ворчливым упреком изрек:

— А можно не объедки?

— Можно, — деревянным голосом ответила я. Пусть жрет, мне не жалко. Лишь бы не меня. Оно может. Вон и меч у него на поясе. У меня, правда, нож в руке, но вряд ли мне он поможет. — А что, вы разве э-э… питаетесь? Вам точно надо продукт переводить?

Рачительность победила. Ему баловство, а мне жить, между прочим. Еще и Хьюберта кормить, вот кто пожрать горазд и сметает со стола все, что увидит. Можно попытаться убить двух зайцев и скормить этой хтони самого Хьюберта, если она, конечно, согласится на подобный обмен.

— А вы, милая дама, считаете, что раз я хранитель, то мне и питаться необязательно? — удивился скелет. Ну нет, не скелет, просто некто очень тощий, словно высохший. Человек, чтобы мне больше в жизни корову не доить, это же человек! — Я могу, конечно, и сам подоить корову, не впервой, хотя, вынужден заметить, это не дело великого рыцаря Хлодвига.

Великий рыцарь Хлодвиг без малейшего стеснения уселся рядом со мной и по-хозяйски полез костями в запасы. Я еле удержалась, чтобы не двинуть его по руке. Но потом стало интересно, как он есть будет… Как-как, да тоже без стеснения! Пока я хлопала от растерянности глазами, этот самый Хлодвиг заточил половину того, что я себе приготовила, и, судя по всему, останавливаться на этом не собирался. У рыцарей всех такой аппетит или это мне попались настолько прожорливые?

— Еще есть? — спросил он.

Я кивнула, поднялась и молча выложила перед ним еще еды. Он же тощий как жердь, куда там в него все помещается? Но сколько я ни вглядывалась, так и не поняла. Хоть бы пузо обозначилось, так нет, как будто в землю все уходило.

— Первый раз за четыреста лет нормально поем, а то все летучие мыши да забредшие случайно куропатки, — просветил меня Хлодвиг и протянул руку к хлебу и огурцам. Я деликатно, но твердо обозначила границы: тут жри, тут мое. Хлодвиг пожал плечами. — Староста-то вон умнее был, но все равно смальце да молоко только приносил, хорошо, но мало, хоть корову подоить иногда удавалось.

Ага, ага, «проезжие» у тебя корову выдоили, подумала я со злобой. Мог бы и сказать, козел. Ну ясно, что староста так удивился моему прибытию в замок. Сам-то он общий язык с этим Хлодвигом нашел кое-как, а Хьюберт, Хьюберт мог бы сказать! Два козла. Увижу — ноги вырву обоим.

— Вы здесь что, четыреста лет живете? — зачем-то спросила я. — Как-то долго, не находите?

— Почему? — удивился Хлодвиг. — Здесь двести пятьдесят без малого, а так я еще полтора века на королевской службе отбыл. А кормили везде плохо. Сколько ни объясняй, что я хоть и некрос, но питаться мне надо, все без толку. Мол, нежить и все тут. Ну, нежить! Но мне еда все равно нужна. Я огурчик еще возьму, милая дама? Нет?

— Да берите, — махнула рукой я. Ну, нежить, подумаешь. — Вы некромант, выходит?

— Некрос! — сурово поправил меня Хлодвиг. — Не надо путать, это обидно. Некромант всякой ерундой занимается, по кладбищам бегает, а некрос науку творит.

— Вы здесь наукой заняты? — обалдела я. — А какой?

— Да разной, — отмахнулся Хлодвиг и все-таки сожрал последний огурец — я недоглядела. — Вон, ставлю глифы защитные, чтобы драконы сюда не лезли. Надоели, твари, сил нет, — пожаловался он. — Как я на службе был, так они тут гнездо устроили. Я и пугало ставил, и в засаде сидел, а потом плюнул — маг я или не маг?.. Позорно, конечно, величайшему из славных рыцарей Ртишвельских на такую погань размениваться, но что делать? Комфорт дороже!