— Держусь. На всякий случай, сяду, чтобы не упасть. Вдруг у рыжей проблем больше, чем у меня, и ты мужественно отправишься спасать жену!

Как бы я ни хотела говорить ровным голосом, яд проникает в мои слова.

— Ревнивица и собственница, — замечает Глеб, быстро собирая то, что не успел собрать. — Выдвигаемся, не будем тратить время зря. Поговорим по дороге. Помни. Я с тобой. Это самое важное.

— А что насчет Большаковой?!

— Я выполнил свою часть сделки. Досрочно. На этом все.

— Она так не думает, — качаю головой.

Бекетов замолкает на несколько минут, совершая сборы. Выводит меня из этой убогой квартирки.

У черного входа стоит машина, другая. Не та, на которой мы сюда приехали. Я занимаю место рядом с водителем под искристый смех Глеба.

— Как же багажник, Анна-Мария? Я даже снова купил тебе носки. Те самые не нашел, но выбрал похожие.

— Как называют людей, у которых фетиши на носки?

— Я бы сказал, фетиш на Проблему. Но и вариант с носками не плох.

Последние нюансы.

Глеб занимает место за рулем, опускает ладонь на мое бедро привычным жестом, словно ему необходимо касаться меня постоянно.

— Большаковы — состоятельная семья, занимают хорошие позиции в регионе. Но не только у них есть жирный кусок. Там постоянная грызня за новые территории. Несколько крупных дельцов воюют между собой и идут на все, чтобы перекупить выгодные участки. Чужаки, бизнесмены со стороны, там не задерживаются. Их всех выживают совместными усилиями местных, а потом они снова с удовольствием варятся во взаимной неприязни и склоках. То еще змеиное кубло.

— Тебе необязательно рассказывать, — накрываю его ладонь своей. — Если не хочешь.

— Ты хочешь знать подробности и имеешь право знать их. Я не большой любитель долгих бесед, поэтому буду кратким.

Я оценила его желание поговорить, рассказать, как обстоят дела. Но внезапно поняла, что требуя от Глеба чего-то, я не добьюсь ровным счетом ничего.

Если я стану сыпать угрозам и выдвигать ультиматумы, чем я буду лучше его отца или женушки, с которой у Глеба договорной брак?

Я хочу, чтобы он был со мной по своей воле, а не по необходимости.

Поэтому больше не стану закатывать истерики.

Хотя бы попытаюсь, исправляю саму себя с улыбкой.

— Просто знай, что я от тебя этого не требую. Не хочу, чтобы между нами было напряжение и обязаловка. Это хуже всего.

— Ты меня удивила. Если я промолчу, останутся недомолвки. Ты начнешь думать всякое и сожрешь себя ревностью, — Бекетов смотрит на меня светлым, почти бесцветным взглядом и переключается на дело. — Основные конкуренты в том регионе — Большаковы и Князевы. Они враждуют из поколения в поколение. Остальные их союзники. Некоторые перебежчики, то к одним примкнут в поисках большей выгоды, то к другим.

— Хм… От таких надо в первую очередь избавляться!

— Умница, — коротко хвалит. — Папаша женил меня на Кристине, потому что Максу справить было бы не по силам. Он хорош в управлении финансами, знает множество лазеек, умеет вкладывать средства, но Большаковы к управлению своим капиталом никого бы не подпустили. Им нужен был сильный союзник, в лице влиятельной семьи, и тот, кто открыто поддержит Большакову. Может быть, даже крайними мерами. В их семье больше некому встать у руля. Отец при смерти, брат парализован. Некоторые посчитали, что женщина во главе такого бизнеса — слабое звено. Разумеется, не без науськивания со стороны главного конкурента. За спиной Большаковых объединились целыми семьями, начали устраивать препятствия, расшатывать бизнес, подкупать управляющих. Пришлось устроить чистку рядов. Некоторых приструнить удалось легко. С другими вышло чуть сложнее. Князев решился даже на организацию серьезного покушения. Обвал в шахте.

— Темирхан вскользь упоминал об этом. Все было серьезно?

— Минута промедления, и я бы с тобой не разговаривал, а Большакова стала бы просто воспоминанием. Мы получили травмы, все же выкарабкались. Потом пришлось взяться за цели… Методично избавляясь от них. Большакова начала действовать своими методами.

— Полтора месяца, — задумчиво говорю. — Твои ребра там сломались?

— Да, — коротко отвечает Глеб. — Но я заново сломал одно из них в недавней заварушке, когда избавился от очередного заговорщика. Пришлось спешить и выйти в открытую, против большого числа охраны. Поэтому получилось так, как получилось. Грязно и с последствиями для меня.

— Грязно?

— Обычно я изящнее избавляюсь от целей. Пришлось поторопиться. Я бы сразу избавился от самого Князева. Подобраться к этому хитрому сукиному сыну сложнее, чем до остальных, но зато решило бы большинство из проблем. Большакова отказалась…

— Почему? В разговоре она упомянула несколько фамилий… — повторяю слово в слово. — Мне показалось, она довольно жесткая, если заперла людей в шахтах и позволяет им сидеть без еды и воды.

— Выжимает последние соки, хочет получить безоговорочную победу. Да, она довольно жесткая в решениях. Но с Князевым у нее давно были шуры-муры. В тайне от всех. Тогда Большакова была значительно моложе, повелась на ухаживания, хотя знала, что отношения с врагом ничем хорошим не кончатся. Но глупость, молодость правят балом. Князев переспал с Большаковой, использовал ее, чтобы получить ценные сведения, а потом кинул рыжую. С тех пор вражда обострилась. Об интрижке знают лишь немногие.

— И ты в их числе! — восклицаю пораженно.

— Я не работаю с искаженными данными, — хлестко заявляет Глеб. — Большаковой пришлось потрясти свои бельишко, чтобы получить помощь. Однако устранять Князева окончательно она отказалась.

— Почему?

— Баба дура! Сказала, что боится мести их влиятельной семьи и прочее, хочет просто разделить территорию и держаться своего, но думаю, дело в том, что она по этому Князеву до сих пор дико сохнет, хоть и ненавидит его. Ежик плакал, кололся, но продолжал жевать кактус.

— И где-то между ненавистью к Князеву и благодарностью тебе за помощь затерялась попытка переспать с тобой. Тебе понравились ее трусики? — спрашиваю ехидно.

— Не успел разглядеть. По пьяной дури, Большакова сунулась ко мне и сразу поняла, что этого делать не стоит.

— Возможно, я тебе верю, — говорю скупо.

Рассказ Глеба вполне сходится с тем, что я услышала от Большаковой.

— Ты спешно покинул Сибирь, когда узнал обо мне и Максе?

— Да. Приехал, как смог.

— Большакова решила, что ты на нее обиделся, — посмеиваюсь. — Она говорила, что не может найти Полину, младшую сестру. Что за Полина?

— Мелкая. Совсем девчонка. Ей на днях исполнится восемнадцать. Полная противоположность старшей сестре.

— Большакова просила помочь с поисками Полины.

— Полина тихая как мышь. Но мыши хорошо умеют прятаться. Большакова ждет совершеннолетия сестры, чтобы удачно выдать замуж и обзавестись выгодными связями. Возможно, она выкатила очередного кандидата в мужья своей сестре, и мелкая решила сбежать.

— А-а-а-а, тогда понятно! Пусть прячется. Заочно мои симпатии на стороне Полины! — делаю паузу. — Мне показалось, что Большакова сильно переживает, — добавляю нехотя. — Может быть, кинешь ей смс-ку о том, где может прятаться ее сестра?

— Руки заняты. Рулем и твоими ножками. Это гораздо интереснее.

— Но что, если девочка в беде?

— Переживаешь за Большаковых? — искренне удивляется Глеб.

— За твою до сих пор жену я бы точно переживать не стала, но…

— Что но?

— Считай, что это интуиция. Жалко девочку… Я не знаю Полину, но меня тоже хотели продать Кулагину. Не замуж, а просто попользоваться. Я понимаю, что она может чувствовать, и мне ее жаль.

— Ты до ужаса светлый человечек, Мари. Достать телефон, придется совершить один звонок.

Бекетов

Мари медлит, но потом достает мой телефон.

Должно быть, ей неприятно. Охренеть как неприятно. Но она с изяществом и достоинством королевы достает телефон, включает его, быстро находит нужный контакт и подносит телефон к моему уху.