Для того, что бы выписать дипломы достаточно было двух подписей преподавательского состава и подписи ректора. Мар Арие, который встретил нас помолодевшим и без привычной сосредоточенной угрюмости согласился поставить свой росчерк, поверхностно проглядев отчёты. А наша зельеварка мара Эльвина Дэше, квохтала над нашими образцами и с трудом оторвалась, что бы оставить поспешные закорючки в наших документах. Мы были готовы к церемонии и вернулись в мой дом. Где нас ожидал недовольный король, явившийся без свиты, в надежде отложить торжество. Однако он попал в руки моих счастливых родителей, которые закружили его по всем точкам приготовленным для празднования. Храм, мэрия, папин завод на закуску. Уставшего Теренса в данный момент заставили дегустировать пробники для свадебного торта и уже готовые украшения, излишки которых ждали в стазисных коконах. И я лишний раз убедилась, что Король, получивший возможность сбежать от проспектов с его дизайном, перекочевавшим к нам с подружками, не захотел выслушать даже отчёт Корвина, а запросил ванну и мамин клюквенный морс с мятой и лаймом из холодильника.
— Он уже ничего не скажет сегодня, — хихикая прошептала мне сестра, — у него язык к нёбу прилип от всех этих разнообразных бисквитов и кремов. А мята в морсе станет успокоительным.
— А для нас морсик остался? — жалобно заскулила Эш, — или его только королям за вредность выдают?
— Твоя вредность ничуть не уступает королевской, любовь моя, — фыркнул ей в ухо Сай, — так что я уже умыкнул на кухне бокальчик для тебя.
И он с видом фокусника, вытащил из-за спины запотевший хрустальный бокал с ломтиком зелёного лайма и искрящимся сахарным ободком на кромке. И какие бы осуждающие взгляды получили бы женихи, если бы не матушка с сервировочной тележкой на которой стоял высокий хрустальный кувшин с серебряной крышкой и позвякивающие фужеры. Тоненькие ломтики лайма на тарелочке с сахарной горкой в серединке, и вазочка с имбирным печеньем дополняли этот манящий нотюрморт.
После того, как мы покончили с перекусом и отдохнули в тени садовой беседки, прибежала служанка и сказала, что король прилёг отдохнуть. Тогда и мы смогли отправиться по своим комнатам. Теренс ведь мог оскорбиться, что его не дождались для беседы. Я знала, что её всё равно не избежать. И мне жутко не хотелось оставлять на заклание одного Корвина. Но я признавала, что так будет лучше. Если мы будем все вместе, это будет не доклад, а базар. Если же я буду рядом, это только станет раздражать короля. Если нужно будет уточнение, король прикажет вызвать того, кого захочет услышать. Нас не вызвали. А сама беседа продлилась более часа. После чего король ушёл порталом во дворец, пообещав родителям посетить церемонию. Он был не в духе, что всегда было видно по его сжатым в ниточку губам.
День свадьбы, вопреки всему, начался прекрасно. Стояло прекрасное южное утро. Лёгкий бриз повернул к берегу, унеся в море за ночь вчерашнюю жару. А церемонию мы планировали завершить до обеда, когда солнце поднимется над головой и снова начнёт парить. От нашего дома до Храма было не далеко, Но не настолько, что бы транспорт был не нужен. Пять пар и для каждой нужна была своя коляска. Мы арендовали ещё не проданные открытые экипажи у каретника. Одолжить у кого-то из соседей их было не возможно. На такое зрелище собиралась вся городская элита. И, если на праздничный обед были приглашены только старшие Авиры, мэр с семьёй и папин маг с фабрики, то остальная городская знать собиралась поелозить глазами в Храме.
Наш курортный городок был не большим. Из высших аристократов тут жили только Авиры. Особняк в столице у них имелся. Но они зарабатывали деньги с курорта. Остальные древние магические семьи держались ближе к центру страны. За исключением ещё одной семьи магов земли. Адум Холь был близкой роднёй нашей бытовички мары Никай. Их семья поселилась на юге ещё со времён захвата. А основатель местного клана воевал против кентавров, а после захватил производство фарфора, подмяв крупнейшие выработки глины и набрав лучших гончаров и художников по росписи. Но всё таки качества присущего керамике кентавров добиться ему так и не удалось. Посуда их старых семей, ушедших в небытие, просвечивала на свет и до сих пор сохранялась в музеях. Только в прошлом году, расширяя завод, нашли заваленную дверь в подземную мастерскую обжига. Видимо кентавры так спешили, что магией земли сдвинули пласт прямо на дверь, ведущую в зал с туннельной муфельной печью, снабжённую цепным конвейером, в которой ещё оставалась остывающая посуда.
Что-то от сотрясения пострадало. Что-то не получило нужной технологической обработки из-за прерванного процесса. Но в дальней комнате остался стеллаж с не повреждённой посудой. Конечно она не была расписана. Но не в росписи была её ценность. Впрочем Теренс, выкупивший её для украшения дворцовых горок, приказал сделать по ней золотую роспись.
Об этой истории я вспомнила только оттого, что Теренс прислал нам в подарок на свадьбу по одному из предметов этой коллекции. Каждый из которых стоил как домик у моря в нашем городке. Эш не оценила, когда я ей об этом сказала. Вздохнула, что лучше бы и вправду домик. Моя подружка влюбилась в море. Хоть и была огненной.
В коляски запрягли наших фризов. Они были очень красивы и лучших упряжных пар не стоило желать. Сбрую украсили живыми цветами, прикрыв охранной магией от увядания. Мы не планировали провести пять полных отдельных церемоний. Это утомило бы всех. И нас, и гостей. Потому оказавшись в прохладном храме, под подвесным кружевным куполом одного из пяти изначальных, всем хотелось запрокинуть головы. Казалось потолок покачивается. Даже я, не раз уже бывавшая в этом Храме поддалась общему стремлению.
В первом ряду зрителей стоял король со свитой. В полном блистающем великолепии. И я не пожалела, что уговорила Корвина вызвать из наших колец сильфов для эскорта. Они проявились как только мы вошли в Храм. На ярком солнечном свету их не было видно. Но по мере того как каждая пара заходила в тень, становилось видно, что за ними в воздухе висят по два призрачных воина.
Общую часть церемонии провели одну на всех. Перед храмовым служителем Демиургов нас выстроили подковкой. И мы смиренно слушали церемониальную речь. А вот дальше каждая пара привнесла своё этническое отличие в процедуру. Диля и Марсен обменялись бриллиантовыми Слезами, которые своим размером и чистотой вызвали общий завистливый вздох среди зрителей. Уйка преподнесла Ильхану свой резной оберег для дома, а он повесил на её шейку волчий крест. Таким же крестом Ульв одарил Гизем, а она в качестве домашнего оберега преподнесла ему вышитый золотым шнуром стенной ковёр с охранным рунным ставом. Эш для своего оборотня охранные руны начеканила на маленьком медном щите, в центре которого скалилась морда тигра. Он же ей преподнёс камень-оберег из тигриного храма. Мы же обменялись сапфировыми кольцами.
Дальше снова всё пошло по обычному сценарию. В чашу алтаря каждый из нас давал стечь жертву кровью. Смешиваясь, она вспыхивала золотистым сиянием и наши прижатые друг к другу разрезанные запястья затягивались и на коже проступал узор брачных браслетов. Золотой цвет сияния указывал на истинность пар. В ином случае цвет был бы белым. И церемония была бы подтверждена при соблюдении остальных правил.
Присутствующие в Храме подходили и традиционной фразой поздравляли каждую пару. Поздравление должен был произнести любой, присутствовавший на обряде. Во время активации Алтаря на всех, кто там есть нисходит благодать Богов. Храм опустел. Последним к нам подошёл король и скупо улыбнувшись поздравил нас. Фраза в которой упоминалось, в том числе, и пожелание многочисленного одарённого потомства, прозвучала вымученно. Яночка, которая уже давно ушла из толпы зрителей и стояла держа отца под руку, вдруг застыла, глядя за спину короля. К нам шёл очень высокий старик, с волосами цвета соли с перцем, а рядом с ним шагал статный черноволосый парень с ярко-жёлтыми звериными глазами. Что-то во взгляде старика показалось мне до боли знакомым и я вгляделась в его ауру. Она полыхала силой. Король отступил к свите, не желая продолжать разговор при чужих.
