Через несколько минут я принимаю тёплый пакет через окошко выдачи и передаю его дочке Устинова.

Ещё раз напоминаю, чтобы она не съедала сразу всё, а ела небольшими порциями.

Совет от бывалого, так сказать.

Просто в памяти встаёт, как после возвращения в стан состоятельной семьи, я сразу набросился на домашнюю еду – такая аппетитная и манящая, слюни до колен висели!

Хотелось затолкать всего и побольше!

Ел, ел и не мог остановиться, потом блевал, дальше чем видел.

Вслух ничего этого не говорю.

Девчонке подробности о моей жизни знать ни к чему.

Сосредоточился на дороге, набирая скорость, но не привлекая внимания постовых, расставленных повсеместно.

– Держи! – говорю с недовольством, бросив на колени девчонке упаковку салфеток. – Поешь, протрёшь всё, что жирными пальцами трогала.

Опять тишина.

Слышно только чавк-чавк, доносящееся с заднего сиденья.

Через некоторое время звуки смолкают.

Дочка Устинова переставляет оставшуюся еду на переднее сиденье, сдержанно благодарит меня.

В салоне авто до тошноты воняет жареной курицей и картошкой.

Но зато дочка Устинова вытягивается на заднем сиденье, с сытой улыбкой, подложив локоть под голову.

– Почему горчица, а не кетчуп?

– Что? – удивлённо моргает.

– Ты горчицу выбрала.

– А-а-а, это. Люблю острое.

Киваю в ответ.

Я тоже люблю всё острое – еду и жизнь на грани, ощущение адреналина…

Внезапно мои мысли прерывает рёвом сирен.

Мигалки патрульной машины слепят сзади, и справа прижимается патрульный на мотоцикле, подавая знак рукой: «Прижаться к обочине!»

Девчонка на заднем сиденье напрягается и привстаёт, дотронувшись до моего плеча горячей ладонью:

– Что это?!

Молчу.

Решаю, что делать.

Патрульные, скорее всего, Кулагиным прикормленные.

– Бекетов, что они хотят от нас?! – почти требует ответ.

– Нам приказывают остановиться, – цежу сквозь зубы.

Делаю вид, что не замечаю приказа и плавно утапливаю педаль газа в пол.

Отрываюсь от преследователей на несколько десятков метров.

В ответ по нам открывают стрельбу.

Думал, что неприятности найдут нас позднее.

Но кажется, сегодня я вытянул несчастливый билет в лотерее и нажил себе больших проблем, забрав дочку Устинова.

Бам. Бам. Бам…

Я вздрагиваю от выстрелов, которые лупят по автомобилю. Как град крупного калибра.

– Держись крепче. Одного сейчас скину.

Я не успеваю ничего сделать.

Бекетов резко тормозит и бросает машину вправо, толкнув мордой мотоцикл патрульного. Тот улетает в кювет.

Бекетов в рекордно короткие сроки виртуозно выравнивает ход машины, бросая вперёд по трассе.

– Один есть. От машина попробуем оторваться. Лежи и не поднимайся, – командует Бекетов.

– И не думала. Мне и здесь неплохо, – бормочу себе под нос. – Тепло, хорошо, мягко. Не машина, а сказка. Сколько стоит такая тачка?

– Тебе не по карману.

– Не будь таким жестоким. Я заберу деньги отца, расплачусь с тобой. Остатка мне хватит ещё на десять жизней.

Болтаю без умолку. Потому что страшно.

Если молоть всякий вздор, как можно громче, то выстрелов будет не слышно.

Возможно, даже получится обмануться, что преследование мне лишь показалось.

Но Бекетов утапливает педаль газа в пол так, что машину резко кидает вперёд, и меня вместе с ней.

Я едва не слетаю с сиденья, но вовремя успеваю зацепиться пальцами за ремень безопасности.

– Должны оторваться, – комментирует мужчина.

– Это Кулагин за мной людей отправил?

– Что-что?

Очередной грохот.

Машина виляет в сторону.

Я стискиваю зубы крепче.

– Кулагин это или нет? – спрашиваю я. – Если размышлять логически и выстраивать цепочку событий, то я бы сделала ставку на Кулагину.

– Возможно, – отвечает Бекетов.

От страха моё сердце сжимается до размеров игольного ушка.

– Ты принял мою ставку?

– Что?

– Я ставлю на прихвостней Кулагина. А ты? Ты азартный человек, Бекетов?

Мужчина бросает на меня осторожный взгляд через зеркало заднего вида.

– Нет.

– А я бы рискнула.

– Что, и никакого визга не будет? – уточняет Бекетов.

Хмурится.

– Странно.

Хмыкает.

– То есть я должна визжать и биться в истерике? Я могу, если хочешь. В лицее я посещала кружок театрального мастерства. Я тако-о-о-о-о-е умею, ты даже себе представить не можешь! Показать?

– Не надо. Просто странно, что ты не истеришь. Мы под обстрелом.

В подтверждение его слов снова слышится выстрел.

– Ничего странного. Папа говорил, что его бизнес может привлечь завистников и недоброжелателей. Однажды так и случилось. Меня и маму похитили, требуя выкуп. Я ничего об этом не помню. Была маленькой.

– И что дальше?

Мне кажется, в голосе Бекетова проскальзывает интерес.

– Ничего. Я об этом только со слов мамы знала. Но зато нас каждый год инструктировали, делали тренировочные похищения.

Очередной резкий бросок машины в сторону.

Мой желудок делает кульбит вверх.

– И теперь тебе не страшно? – спрашивает со смешком Бекетов.

– Мне страшно оказаться в руках жирного хряка… И меня вот-вот стошнит! – выпаливаю.

– Не вздумай!

– Я это не контролирую, – выдаю требовательным голосом. – Останови машину!

– Ещё чего. По нам стреляют, если ты не заметила. И это не тренировочные пиу-пиу!

– Не говори со мной, как с малолеткой.

– Малолетка ты и есть. Связался, млин.

– Я думала, что Бекетов ничего не боится. А ты уже штаны от страха промочил!

– Что ты сказала? – уточняет мёртвым тоном мужчина.

Я чувствую, что перегнула палку.

Откровенно говоря, я соврала, когда сказала, что мне ничуть не страшно.

Мне очень страшно.

Я в панике!

Беда в том, что в такие моменты мой рот отказывается закрываться.

Я начинаю трещать без умолку и могу доболтаться до больших проблем.

Как сейчас, например.

Дразнить наёмника?

Окей, Марианна, это же прямая дорожка на тот свет. Красная ковровая, с фанфарами по обе стороны.

Заткнуться бы мне, дурочке, но инстинкты сильнее.

– Под тобой, наверное, уже лужа. Ты только на расстоянии и исподтишка действовать можешь.

Бекетов замедляет ход машины.

Мама…

Сейчас точно вышвырнет меня из автомобиля.

Может быть, даже бантик мастерски повяжет на мою шею, чтобы презентовать купленным сошкам Кулагина.

– С большой дальнобойной пушкой любой дурак сможет цель снять. А в рукопашную слабо?

Вижу, как искажается лицо Бекетова, становясь маской. Белой алебастровой маской.

С чёрными провалами на месте глазниц.

Что я натворила?

Песец особо крупных размеров приветливо машет хвостиком – добро пожаловать в гости, Марианна. Располагайся поудобнее, ты здесь надолго.

Оказывается, у ледяного истукана есть сердце!

Живое и работающее бесперебойно, в частом ритме: тук-тук-тук…

Мотор на бешеной скорости разгоняет кровь по монолиту мускулистого тела.

Почему это сильно будоражит.

Я не впервые так близко к мужчине.

Но впервые к такому, как он… Взрослому, сильному и опасному. Смертельно опасному.

Чёрт, как же это нервы щекочет!

– Спасибо, – повторяю на автомате.

И, посмотрев на его напряжённое, волевое лицо, с плотно сомкнутыми губами, окончательно пропадаю.

Теряю контроль.

Не ведая, что творю, сама тянусь вверх. Для поцелуя.

Замечаю, как удивлённо распахиваются чёрные зрачки и полностью заволакивают темнотой светлую радужку.

Я накрываю губы Бекетова своими.

Он стоит без движения и даже не дышит.

Ну, точно истукан!

– Спасибо! – шепчу, задевая губами его губы.

– Отблагодаришь по…

Я обрываю фразу Бекетова ещё одним торопливым «спасибо» и расчерчиваю его языком по губам мужчины, скользнув им внутрь.