Да она бы и с радостью взялась за это дело, только Кулагин любит девушек помоложе.

Я запираю комнату изнутри, быстро снимаю с себя алое платье.

Напяливаю первые попавшиеся джинсы, свитшот и открываю окно.

Оглядываюсь…

Сумерки – мне на руку.

Я цепляюсь за окно, скольжу по карнизу вбок, оттуда добираюсь до угла здания и спускаюсь по водосточной трубе.

Это удаётся мне легко, ведь подобный трюк я проделывала раз сто, пока бегала тайком гулять.

Оказавшись на мягком газоне, накидываю капюшон и, прячась среди кустарников, добираюсь до места, где Бекетов припарковал свою машину.

Почти у парадного входа. Наплевав на искусно выращенный газон и клумбы.

Хищные, грубые очертания машины вызывают нервную дрожь.

Но ещё больше я нервничаю из-за того, что собираюсь сделать.

Мужчина, курящий возле авто, пугает меня больше, чем все монстры из сказок.

Он высокий, широкоплечий, хорошо сложенный. Не перекачанный, скорее, грациозный, опасный и смахивает движениями на хищника.

Бекетов всегда хорошо одет. Он предпочитает костюмы-тройки, которые сидят на нём безупречно, а белизна рубашек режет глаза.

Я всего один или два раза видела его лицо и запомнила леденящий душу, тяжелый взгляд серо-голубых, глубоко посаженных глаз.

Такой взгляд трудно выдержать на себе.

К тому же мужчина распространяет вокруг себя ауру опасности, которая сигнализирует только об одном – не приближайся.

Словом, я до смерти боюсь Бекетова.

Но признаться, я предпочитаю бояться, а не дрожать от омерзения.

– Бекетов! – зову негромко.

Он быстро поворачивается на звук и безошибочно смотрит в моём направлении.

Хоть я и прячусь в кустах, но чувствую, как ледяной взгляд мужчины пронизывает грудную клетку насквозь.

– Это я, Марианна, – говорю таким же горячим шёпотом.

– Чего тебе?

– Вы друг моего отца, Устинова Николая.

В ответ Бекетов издаёт звук, похожий на клёкот хищной птицы.

– Я не дружу с мертвецами. Или твой папаша внезапно ожил?

– Нет, не ожил, – стараюсь игнорировать горечь, подкатившую комом к горлу. – Я хочу предложить вам сделку.

– Кажется, тебе только недавно восемнадцать исполнилось! Я не совершаю сделок с детьми и умалишёнными, – цедит с презрением.

– Я уже совершеннолетняя! Значит, не ребёнок. К тому же я психически здорова! Мачеха собирается продать меня Кулагину. Вы же знаете его?

Мужчина молча затягивается.

Я вижу, как вспыхивает оранжевый огонёк на конце сигареты, на миг освещая суровое лицо мужчины, сложенное из одних ломких линий и острых углов.

– Знаю.

– Он мерзкий. Я не хочу к нему! – говорю, словно жалуясь.

– Говоришь, мачеха продаст тебя Кулагину? Отличная новость! – коротко усмехается мужчина. – Значит, скоро она получит деньги и сможет расплатиться со мной по долгам твоего отца.

Ой, что я наделала?!

Боже!

Зря сказала про деньги и продажу себя Кулагину!

На что я надеялась?

Разжалобить каменного истукана?

Всем известно, что у Бекетова нет жалости, а вместо сердца в груди – крошечный, но твёрдый кусок льда.

– Мачеха не сможет с вами расплатиться! – говорю уверенно. – Долг перед вами слишком большой, – говорю наобум.

Но судя по короткому кивку Бекетова я попадаю точно в цель.

– Я предлагаю сделку!

– Сделку? – ухмыляется мужчина. – И какую же сделку мне может предложить маленькая, глупая девочка, едва окончившая школу?

– Лицей! Я окончила лицей, а не школу! – продолжаю говорить, пока мужчина не приказал мне заткнуться и не отвесил пинка под зад. – Вы увозите меня отсюда и прячете так, чтобы мачеха не нашла. Я знаю, вы это можете.

Бекетов отбрасывает сигарету, бесшумным, плавным движением скользит в мою сторону.

Однако хватка его пальцев – сильная и безжалостная.

Он крепко цепляет меня за подбородок и неспешно наклоняется к лицу.

Я чувствую на своём лице его дыхание – с табаком и мятой.

У Бекетова горячее дыхание, но ощущение возникает такое, как будто на меня надвинулся арктический ледяной ветер и за одно прикосновение выстудил из тела все крохи тепла.

– Ты должна предложить мне что-то взамен, маленькая девочка. Что-то очень ценное. Себя можешь не предлагать, – хмыкает. – Я предпочитаю в постели опытных и раскованных женщин, настоящих профессионалок, а не сомневающихся и трясущихся невинных дев.

В постель?! С ним?! Ещё чего захотел!

– Я себя и не предлагаю! Я предлагаю деньги! Я знаю, где папа прятал деньги. На чёрный день. Не только в валюте. В золоте и драгоценностях. Там много… Очень много… Мачеха ничего не знает об этих деньгах!

Бекетов молчит.

Я бросаю осторожный взгляд в сторону дома и вижу по освещённым окнам, как тень мачехи перемещается по гостиной к выходу.

Нужно действовать быстрее и уломать Бекетова!

– Вы ведёте опасную жизнь, а рука не всегда будет твёрдой. В тайнике папы денег столько, что вам хватит на хорошую жизнь и после выхода на пенсию!

– Считаешь, что с меня песок сыплется?!

В ответ я пожимаю плечами.

Я не знаю, сколько лет Бекетову.

Когда я видела его в первый раз, я дала бы ему лет тридцать, не больше.

Во второй раз он произвёл впечатление человека, которому глубоко за сорок…

Да и чёрт с его возрастом!

Спать с Бекетовым я не собираюсь.

– Если там столько денег, почему ты не пойдёшь и не возьмёшь их?!

– Не могу сделать это в одиночку, – придумываю на ходу.

– Ты можешь сказать о деньгах мачехе, и эта корыстная стерва поможет их достать… – лениво возражает мужчина. – Расплатится по всем долгам семьи.

– Могу, конечно! Но для меня это не изменить ровным счётом ничего! Мачеха ненавидит меня и мечтает поскорее избавиться. Даже если я преподнесу ей все деньги на блюдечке, она всё равно продаст меня старому извращенцу!

– Беспокоишься за свою шкуру, – подводит итог мужчина.

– А вы бы не беспокоились на моём месте? – задаю вопрос, испытываю мандраж от нетерпения и накала эмоций. – Мы выиграем. Оба!

Не хочу смотреть на Бекетова умоляющим взглядом, но это получается само собой.

– Щенячьи глаза тебе не помогут, – мгновенно реагирует мужчина.

Не хочу смотреть на Бекетова умоляющим взглядом, но это получается само собой.

– Щенячьи глаза тебе не помогут, – мгновенно реагирует мужчина.

В голосе Бекетова звенит острая, опасная сталь.

Нужно собраться и быть твёрдой духом, но я вишу на волоске от гибели и трагические нотки коварно пробираются в мой голос:

– Пожалуйста, помогите. Я не смогу покинуть город незамеченной и точно не доберусь до тайника папы в одиночку.

На самом деле я не знаю ничего о папиных тайниках и планирую сбежать от Бекетова сразу же, как удастся покинуть пределы города.

– Назови место! – требует Бекетов и пальцы на моём горле сжимаются стальными тисками.

– Только после того, как увезёте меня… отсюда! – хриплю. – Клянусь… Клянусь папой, там много золота и денег! Это был неприкосновенный запас папы. Он сказал, на крайний случай, на случай беды.

– И какая же беда сейчас, если ты решила запустить руку в неприкосновенный запас Устинова?

– Кулагин. Мачеха хочет продать меня этому старому, жирному хряку… – всхлипываю.

Горячие слёзы скользят по щекам и капают на мужскую руку.

Бекетов сначала смотрит на свою руку, словно удивился горячей солёной капле, потом пристально вглядывается в моё лицо.

Слышу, как отворяется входная дверь.

Мачеха вот-вот двинется по тропинке к кустарнику…

– Хорошо. Сиди тихо и жди… – командует Бекетов. – Но если ты соврала мне, беги прямо сейчас. Иначе тебе придётся на своей шкуре узнать, что я делаю с маленькими лживыми девочками.

Он разжимает пальцы и лениво отходит, возвращаясь к своему внедорожнику.

Тук-тук-тук.

Моё сердце грохочет невероятно громко, а кровь бежит по венам чересчур быстро.

Мне кажется, что я даже дышу чересчур громко!