Короче, воссоединившийся Рене, буркнул что-то неразборчивое, вскочил и сбежал в спальню, едва различая путь сквозь пелену слез, ибо тело, послушное душе, также разразилось настоящим ливнем вполне материальной влаги. Впопыхах воскресший даже позабыл отцовский кинжал. Кстати, этот кинжал очень пригодился впоследствии, когда наш герой, разыскивая Ржавую Цепь и Ключ, выступал в роли эффектного окровавленного призрака, жертвы не то разбойников, не то любовной неудачи.

Вот так прекратил существование человек, известный в миру как Фредерик Доминик Теофил, и родилось новое существо — Рене де Спеле Срединный, которому были доступны и материальный и духовный миры. Только в самое последнее время, после кропотливого исследования архива этого и потустороннего миров, мне удалось установить связь между юным Фредериком Домиником Теофилом и многоликим, полиморфным, неуловимым, неудержимым, грозным Рене де Спеле. Уверяю вас, это была очень и очень нелегкая работа, ибо Ад и Небо наложи гриф «абсолютно секретно» на все сведения о страшном грабителе, беззаконном создании. Впрочем, это совсем иная история, хоть и захватывающая.

Вот вы и знаете теперь, что встреча со Старухой, хотя и закончилась с традиционным счетом 1:0, имела смысл, обратный тому, на который намекала цыганка-чумной дух. Откуда же рядовому духу знать истинный смысл? Его не знал тогда никто во всех трех мирах, ибо Старейший и де Спеле искусно замели все следы.

Итак, мой юный коллега, я закончу. Как видите, история Фредерика имела самое непосредственное отношение к истории Ржаво-Золотой цепи. Продолжайте, ибо далее последуют баталии и кровопролития в духе традиционного боевика.

Перед возвращением Срединного на берега коварной речушки в лагере его союзников воцарилось глубокое уныние. Уже погас лиловый (снаружи черный) купол, исчез караульный дьявол, на месте адского пламени текли спокойные воды Яру-Дзанг, а Рене де Спеле все еще не появлялся на горизонте. Матильда, забыв о своей новой сущности, плакала, как обыкновенная деревенская девчонка, потерявшая любимого. Виола пыталась ее утешать, но у нее самой порой срывались слезы, и голос явственно дрожал. Все страхи Виолы возвратились с новой силой.

Бывшая ведьма, лишившись нового покровителя, могла не только вернуться под иго Князя Тьмы, но и понести жесточайшую кару за отступничество. Контанель хранил мрачное молчание, но душа его тоже терзалась. Во-первых, он жалел, что оставил господина де Спеле наедине с его, а значит, и своими врагами, а во-вторых… Во-вторых, он тоже боялся. Недавно в нем началось нечто вроде раздвоения личности. Одна, достаточно робкая и привычная, изо всех сил тянула Контика в колею нормальной обыденной жизни, где самое большое храбростью будет не заплатить трактирщику за обед; другая, возникшая совсем недавно, смущала разум дерзкими планами и жаждала приключений. Возможно, Цепь пробудила в Контанеле личность древнего авантюриста, возможно, золотые звенья просто скроили человека заново, во всяком случае, Контанель метался между двумя половинками собственной души, раздираемый противоречиями. Один Контанель радовался нежданному освобождению от Срединного и тут же дрожал за собственную шкуру, другой виконт де Эй рвался на помощь другу и покровителю Рене Срединному. Один боялся его и потому почти ненавидел, другой боготворил Рене де Спеле, один лелеял мечту о золоте, другой о дружбе. Оба хотели есть.

Рене де Спеле возник беззвучно и еще несколько секунд колебался расплывчатым контуром, прежде чем окончательно материализоваться. Матильда испустила пронзительный вопль, словно фрейлина, узревшая на своей шемизетке лягушку.

— Ну, чего ты орешь, Тильда? — спросил Срединный, небрежно стряхивая с плеча микроскопические частички серы. — Все уже кончилось.

У Контанеля глаза вспыхнули восхищением, он вскочил на ноги:

— Поздравляю!

Рене пожал протянутую руку, стерпел жаркие объятия Матильды и ничего не ответил на робкий вопрос Виолы: «А что с Чертом?»

— Хватит отдыхать! — заявил он решительно. — Волынить дальше просто нет смысла. Отныне нам нет необходимости скрываться.

Рене щелкнул пальцами, и на берег опустилось нечто невиданное, похожее одновременно на огромную медузу, и на гриб-поганку. Невидаль плавно проплыла по воздуху, растопырила щупальца, после чего плюхнулась на них, как на опоры и застыла в неподвижности.

— Прошу! — Рене сделал широкий жест рукой в сторону невидали. — Карета подана!

Перелет занял не более часа. В кабине невидали царила мертвая тишина. Никому не хотелось говорить. Цель была близка, и от этого все чувствовали необычайное волнение, правда, каждый по своей причине. Рене знал, что исполнит, наконец, мечту Старейшего, но о последующем старался не думать. Будущее было полно неопределенности. Пока Цепь манила, все было четко и ясно: вперед, до победного конца! А дальше? Ад пал. Небо закрыто. Скука, господа, смертельная скука…

Лоб Матильды пылал пламенем. Она знала, она знала, что Рене всемогущ! Ему никакой закон не указ. Она попросит Старейшего, и тот возвратит им человеческую сущность, если Рене станет человеком, он перестанет быть крестным папашей! Все складывается отлично! Не зря она так привязалась к де Спеле еще в трактире. Это других он морочил черепом да костями, а Матильда сразу распознала руку и взгляд настоящего мужчины. А уж когда поймала отражение кавалера в зеркальце, так и вовсе стало ясно, что никакой он не призрак. Заколдован — это точно, но ведь и расколдовать можно!

А уж потом… И девица отдалась сладким мечтам. Свадебное платье она прикажет пошить из золотой парчи, туфли — из серебряной, венок сплетут из флердоранжа, фату понесут десять хорошеньких девочек, все в розовом и белом. А Рене нарядится в костюм из серебряной парчи, плащ на нем будет темно-синий, не чем-нибудь, а горностаем обшитый, на шляпе — белое страусовое перо…

А после венчания… Сами понимаете, венчаться они будут не где-нибудь, а в столичном соборе, у епископа! Так вот, ведь де Спеле отречется от всего нечистого, покается, вернется в лоно церкви. Кое-что они на храм пожертвуют, само собой, не слишком уж дикую сумму, но пожертвуют… А после венчания они в настоящей белой карете, запряженной шестеркой настоящих белых лошадей, с лакеями на запятках, поедут в свой замок. Это им пусть Старейший замок соорудит, даром они грех на душу ради его делишек брали, что ли? Замок… Замок будет не хуже, чем у других, даже лучше, в сто раз лучше! Уж она все продумает. Кухня будет, как у вампира, кухня у вампира хорошая…

И так далее, я думаю, вы легко можете себе представить мечты нашей достойной Матильды. Да, а детишек она запроектировала дюжину, как минимум! Шесть мальчиков, шесть девочек, погодки. И уже намечала через них породниться с королевской династией…

Виола сходила с ума от страха за своего избранника. Она знала, что приходит черед Контанеля выходить на сцену, а он еще такой слабенький! Он едва оправился от болезни, а после болота опять чихал раз… нет, два раза! Дебдорой обещал абсолютное здоровье, обманул обманщик ушастый! Хорошо бы, чтоб господин де Спеле отложил последний штурм, надо его попросить, он добрый…

Виконт де Эй просто наслаждался. Каждая минута стремительного полета, приближая его к родному Ключу. Корпус невидали был непрозрачен и не имел ни окон, ни экрана, потому что де Спеле в них не нуждался, он видел глазами своего корабля. Контику сейчас тоже не было нужно зрение — он слушал пение Цепи. Не свист, а нежная мелодия звучала теперь в ушах виконта, и в такт ей разгоралась и гасла лиловая черта перед носом.