Итак, господин де Спеле покинул защищенную зону, которая на поверхности земли выглядела черным куполом. Снаружи снова был Макабрский лес, река мирно катила свои воды, и над нею невозмутимо пролег королевский мост. Видите ли, совмещение миров реального и воображаемого — мероприятие чрезвычайно дорогое, и даже силам Тьмы не по средствам удерживать его долго. Преисподняя закрылась, но у купола стояли четыре ее воина. Вид их был, откровенно признаемся, ужасен, и при встрече с ними даже вы, дети жестокого и безобразного века, испугались бы. Имена-то какие: Железный Коготь, Ядоплюй, Огнеглот и Бычий Рог! Покинувший защиту Срединный преобразился самым жалким образом: живые краски померкли на лице его, сменившись трупной прозеленью; угасло фосфорическое сияние, «символ профессии» занял место в кровавом пятне. Де Спеле пошатывался, опираясь на высоко поднятую голову верного Черта. Никакой решимости разобраться с адским племенем и проучить оное нельзя было заподозрить при виде этого согбенного, сломленного духа.

— Выкурили! — торжествующе оскалил десятидюймовые клыки вожак Огнеглот.

— Вылез, лиса Срединная, падаль беззаконная! — злорадно добавил Ядоплюй.

Де Спеле вовсе ссутулился, обреченно проговорил:

— Да, возможно пробил мой роковой час… Пасть ада готова меня поглотить. Злосчастный жребий мой!

— Остальных добывать будем? — алчно спросил Железный Коготь и ткнул двузубцем в черный купол.

Купол огрызнулся вспышкой, вилы исчезли бесследно, не считая обожженной лапы дьявола. Железный Коготь с визгом лизнул ладонь, а товарищи его захохотали:

— Кусается! Глянь, до кости прохватило!

— Не будешь раньше начальства лезть! — Огнеглот отвесил затейнику крепкий подзатыльник и распорядился: — Ядоплюй, карауль здесь, чтобы остальные не смылись. Главное — захватили Главаря. — Топнул копытом, щелкнул хвостом — де Спеле, Черт и конвоиры исчезли с речного берега.

Караульный опасливо отошел на несколько шагов от доверенного объекта, наставил на него двузубец и напряженно застыл.

Срединного доставили не прямо в преисподнюю, а в одну из пещер адского преддверия. Пещера была довольно обширной, но низкой, стены ее тлели багровыми угольями, в воздухе порхали синеватые метановые огни. За столом, сооруженным из базальтовых могильных плит, восседали три демона-судьи. От своей напряженной и нелегкой работы не были отвлечены главные судьи ада Эак, Минос и Радамант, — чересчур велика честь для какого-то подозрительного призрака! Демоны не представились, но де Спеле их опознал (картотека адского руководства у Старейшего была исчерпывающей!): Костогрыз, Рукосуй и Кровохлеб. И судьи были страшны, ужасны, кошмарны. Но…

Уважаемые мои слушатели, узрев этот адский триумвират, вы испугались бы до обмороков и, может быть до инфарктов, несмотря на тренировки перед экранами мониторов, ибо именно на запугивание людей рассчитаны облики сыновей (и некоторых дочерей) Зла.

Но! Дети Зла были порождением людского воображения и не более того, за его границы они выйти не могли. Естественно, что люди, дабы нагнать побольше страха, ужаса, отвращения и прочих отрицательных эмоций, смешали в облике нечистой силы самое отталкивающее, но опять-таки, для человека.

Поясняю. Человеку не очень приятен облик козла и запах его, и эти черты навязывают дьяволу, и человек содрогается от омерзения. А вот у козочки возникают чувства совершенно противоположные. Один мой козлотелый приятель тщательно избегает района козьего скотоводства: совершенно невозможно работать — рогатые дамы прохода не дают.

Также малоприятен облик, скажем, лягушки, но разве болотную стрекотуху не очарует разноцветная прохладная шкурка, золотистые лупатые глаза и рот до ушей? И, должен заметить, что в обликах бесов ясно читаются приметы злостной людской неблагодарности. Да-да! А как еще угодно именовать то, что для синтеза дьявольской внешности привлекались члены и признаки животных, безусловно полезных, ведущих борьбу со всяческими дармоедами и вредителями? Без кошек, жаб, ежей, пауков, летучих мышей, грифов, коршунов и филинов мир заполонили бы мыши, крысы, комары, москиты, слепни, оводы, мухи, слизни, тараканы. Без шакалов, гиен, рысей, львов, и других хищников вымерли бы все газели и прочие оленей. Коровы бы перевелись, не дождавшись человека. Ну, в чем провинился робкий скорпион — ты его не тронь, он тебя не тронет! Не наступи на змею — она не ужалит. Так нет же — ополчились на несчастных санитаров и чистильщиков! А вот существа наглые, глупые, прожорливые: овцы, голуби, лани избраны символами добра!

Кстати, я никогда не называл герцогиню Гортензию горлицей или овечкой. Фи! Совой, правда, или жабкой тоже, ох уж эти привереды женщины! Остановился на ласке, кошечке и змейке… Мой вам совет — лучше всего и безопаснее именовать дам ботаническим названиями, выбросив из вашего гербария имен чертополохи. Впрочем, я знавал одного фанатика-кактусиста, обзывавшего свою подругу маммиллярией за весьма выдающийся бюст…

Великое небо! Что это меня на секс потянуло? А де Спеле забыт в преддверии ада…

В общем так. При виде страхолюдных судей де Спеле ни в обморок не упал, ни даже приступа стенокардии не получил, ведь не для красного словца он заявил недавно, что он — не человек. Рене де Спеле был Срединным, и не зря нечистая сила начала подозревать в его кличке какой-то тайный смысл. Человечьи порождения запугать его не могли, а так как «плоть» де Спеле в данный момент была соткана не из обычной материи, а из духовной субстанции, то не устрашили его ни сабельные клыки, не огнедышащие пасти, ни когти, ни сочащиеся ядом жвала и жала, и прочее оборонительно-нападательное оснащение демонов. Духовная же сила, питающая его, исходила не от людей непосредственно, посему эманации страха, подавленности, обезволивания, которые излучали демоны, его не коснулись. Испытал он лишь брезгливость от вида, запаха, от поведения судей и стражников. Ну, о виде я уже рассказывал. Запах — тоже преотвратный, но опять-таки для человека: сероводород, этилмеркаптан, трупный смрад, экскременты. Де Спеле вынужден был отключить обоняние, а мухи-падальщицы, мухи-навозницы, скарабеи ошалели бы от восторга.

Вели себя данные представители сил Тьмы малопристойно: плевали огнем, смолой и гноем прямо на пол, рыгали, пускали ветры, шмыгали носами и вытирали их шерстью предплечий. Словом, порождения человеческого воображения вынуждены были вести себя так, каким их поведение представлялось большинству верующих. Конечно, люди образованные, воспитанные, утонченные не отказывали служители Зла в некотором романтическом ореоле и не лишенной своеобразного обаяния внешности. Но, во-первых, таких людей во все времена было меньшинство, а во-вторых, вера их была слаба или вовсе отсутствовала.

Итак, обстановку я обрисовал. Судьи довольно долго рассматривали Срединного, принюхивались, пытались прощупать душеуловителями. Наконец дьяволы переглянулись, еще немного помялись, и Рукосуй начал:

— Обсудим и уточним все детали вашего приобщения к миру смерти.

Как видите, начало довольно вежливое, однако де Спеле ссутулился еще больше, застонал, закрыл лицо руками. А Черт распластался на полу и пополз к стене, словно оставляя своего хозяина на расправу, без защиты. Между прочим, положение господина де Спеле действительно было нелегким. Хотя обман сил Зла не пятнает честь, но лгать он не мог. Здесь, в цитадели лжи, обмана, мороков, неправдивое слово мало того, что сейчас было бы выявлено, но и увеличивало силу судей.

Де Спеле еще повздыхал и уточнил:

— Вы желаете рассмотреть момент, который я называю условно смертью, ибо в некотором смысле это было нечто противоположное…

— Смерть тела или погибель души? — также принялся уточнять Костогрыз.

— Не только. Классифицировано уже более десятка погибелей и необратимых метаморфоз различных физических и нематериальных составляющих, кои суть человек. Вплоть до нирваны. Впрочем, добрых христиан это не касается. Распад, гибель, исчезновение, дематериализация, структурно-фазовый переход… Видите ли, моя терминология отличается от вашей, и включает не только христианские догмы, но и верования некоторых других… народов. Если попытаться выразить интересующий вас момент в категориях средневековой среднеевропейской логики, то можно говорить о кратковременном состоянии так называемой клинической смерти, в период которой проще и полнее всего совершается перезапись личности. Сама запись базовой информации требует несколько десятков секунд, если этому не сопутствует та или иная корректировка данных. Следует отметить, что в моем случае имели место некие непредвиденные, но весьма нежелательные факторы, повлекшие за собой неминуемое исправление и стирание некоторых идеологических стереотипов…