— Я Рене де Спеле, — объявил призрак. — Где передача?

— Вот, ваша милость, — подал разбойник мешочек из черного бархата.

Де Спеле разрезал кинжалом шнурок, стягивающей горловину, вынул кусок ржавой цепи, состоящей из шести колец-звеньев. Мешочек бросил на дорогу, цепь отдал Матильде.

— Держи это, не потеряй. Нам нужно спешить. В полночь мы должны быть на Проклятом плато.

— Ну, нет, господин хороший, — подал голос Кривой Румпель, — поручение мы выполнили, а платить кто будет?

— Кому молились, тот и заплатит, — усмехнулся де Спеле.

— Держи их, ребята! — заорал Кривой Румпель.

Подавая личный пример, он вознамерился стащить с лошади господина де Спеле. Тот в изумлении приподнял тонкие брови, Контик стал лихорадочно вспоминать, с какого боку у него висит шпага, Матильда изрыгнула подходящее к случаю ругательство, а Черт оскалил зубы.

Больше никто ничего предпринять не успел, так как Кривой Румпель изо всех сил рванул за руку господина де Спеле, рука немедленно отскочила, и с ней вместе он грохнулся на спину, испустив пронзительный вопль. Остальные разбойники застыли в ужасе.

Несколько секунд Румпель пролежал с рукой де Спеле в объятиях, потом вскочил, попытался отбросить ее прочь, но рука, как собачонка, пропустила за ним, догнала, вскарабкалась на плечо и принялась отвешивать оплеухи. Перепуганный Румпель даже не сопротивлялся. «Ляп, ляп!» — звонко разносилась над дорогой. Наконец рука удовлетворилась, спрыгнула с плеча разбойника, перебирая пальцами, как краб, добежала до лошади призрака и хотела забраться по лошадиной ноге… Конь встал на дыбы и заржал, мотая гривой. Де Спеле похлопал его уцелевшей рукой по шее, успокоил, свесился с седла и подобрал победительницу с земли.

— Еще хочешь? — поинтересовался он у Румпеля, засовывая конечность в рукав.

Румпель молча грохнулся на колени, зажмурил глаза и вознес к небу сложенные руки.

— Аве Мария! — заревел он утробным басом.

Остальные разбойники поспешно последовали его примеру.

— То-то же, — наставительно произнес Рене и тронул коня.

Кавалькада неторопливо проследовала мимо коленопреклоненных. Один Черт задержался было, присел, поднял морду и на несколько секунд присоединил свой душераздирающий вой к общему пению.

Происшествие надолго отбил у Контанеля желание задавать какие-либо вопросы, он тащился на своем буланом позади, ловил восхищенные взгляды, которые бросала победителю разбойников Матильда, и с нарастающим беспокойством думал о своем будущем. Сопровождавшая его компания нравилась ему все меньше и меньше, он начал потихоньку обдумывать возможность побега, но неожиданно его внимание привлек громкий спор:

— Матильда, золотце, уверяю вас, там будет совершенно не подходящее для вас общество, — мягко уговаривал де Спеле. — Лучше покараульте лошадей, а мы сходим на минуточку на плато и сразу вернемся…

— Я могу лошадей постеречь! — поспешно сообщил Нель, но де Спеле не обратил на его слова никакого внимания.

Матильда решительно замотала головой:

— Знаю я эти Проклятые плато! Там голые ведьмы с чертями канкан пляшут! По бабам пойдете? Не пущу!

— Какие бабы? Деловая встреча! — возразил де Спеле. — Ну, посудите сами, как может такая воспитанная и нежная девушка, как вы, идти на шабаш?

Матильда, названная нежной девушкой, зарделась от удовольствия, но от своего не отступила.

— Я вас не оставлю, господин де Спеле! — сказала она решительно. — Я за вами даже в ад пойду.

— Ну, зачем же так далеко? — поморщился де Спеле. — Там вам дьявол голову вскружит.

Матильда расцвела:

— Вы меня ревнуете? Господин де Спеле, да я вам, да я за вас…

«Ну, почему бы ему не взять вместо меня на дело Матильду? — с тоской подумал Контанель. — У нее гораздо больше рвения».

— Значит, договорились? С нами не пойдете. Не волнуйтесь, я поставлю вас в таком месте, где абсолютно все будет видно, Так что ваше любопытство будет удовлетворено. Потерявшая дар речи Матильда только кивнула.

Над Проклятым плато повисла огромная яркая луна. В ее свете была видна каждая, даже самая крошечная былинка, каждый камешек. Наши путешественники спешились и стреножили лошадей. Черт занял пост у маленького табуна, а Матильде де Спеле помог вскарабкаться на большой валун, с которого открывалась прекрасная панорама плато.

— Смотри, Тильда, — сказал он напоследок, — если я вернусь и застану здесь еще одни копыта, кроме лошадиных, отправишься в трактир посуду мыть!

Матильда счастливо хихикнула, уперла руки в бока и приготовилась смотреть.

Ровно в полночь раздался страшный шум, гам, грохот. Огромная стая летучих мышей слетела с небес, ударилась оземь и превратилась в людей. Грянули трубы, застучал барабан, запиликали скрипки, и компания пустилась в пляс. Слегка разочарованный Контанель разглядывал толпу симпатичных, но одетых ведьмочек, и чувствовал, как у него начинают зудеть пятки. Он не танцевал с той самой памятной студенческой вечеринки, после которой открыл в небесах комету и был с большим шумом выставлен из университета. Кавалерами ведьмочкам служили изысканно одетые, но противные образины всех видов и мастей. Рогатые, хвостатые, клыкастые, пернатые, чешуйчатые, шерстистые, но все при костюмах, с бантиками на хвостах и рогах, с начищенными копытами, надушенные, напомаженные.

— Рене приехал! — вдруг завизжала одна белокурая ведьмочка. — Душка Рене!

Тотчас танец прервался, гостей окружили, засыпали вопросами.

— Ты надолго к нам? Потанцуешь со мной? Не танцуй с ней, она только что из болота выскочила! А у меня сегодня прическа красивая! — кричали ведьмочки наперебой.

Но тут вперед выбралась старая ведьма с большим волосатым носом и с единственным зубом, принюхалась и сказала:

— Да ведь он человека привел! Будет нам сегодня пожива, ишь, какой молоденький да сладенький!

У Контанеля сердце ушло в пятки, он попытался спрятаться за де Спеле, но ведьмочки тормошили его и радостно пели:

— Пожива! Пожива!

— Пожива! Пожива! — обрадованно загорланили образины: — Да здравствует щедрый Рене!

— Будет вам орать, — снисходительно усмехнулся Рене, — я сегодня по делу.

— Опять по делу, — разочаровано протянула белокурая ведьмочка. — А у нас сегодня карнавал, играем в людей, весело. Отдай нам человека, пир будет!

Де Спеле оглянулся.

— Какого? Этого? — он вытащил из-за своей спины беднягу Неля. — Да возьми, пожалуйста!

У Таннелька подогнулись колени, и он чуть не упал. Белокурая ведьмочка посмотрела на него с явным интересом, хихикнула:

— Хорошенький!

Кровь отлила от щек Контика, в ушах зашумело, ведьмочка покачнулась в глазах…

— Сначала станцуем! — заявил он внезапно с мужеством отчаяния и схватил ведьмочку за руку. — Все остальное потом.

— Пожива! — заорали образины, но белокурая ведьмочка топнула ножкой:

— Вначале я с ним станцую, он меня пригласил!

Образины разочаровано смолкли, а старая ведьма неодобрительно покачала головой. Заныли скрипки, Нель сделал первое па на негнущихся ногах, и тут внезапно все смолкло. Перед ним стоял де Спеле.

— Прости, крошка, — сказал он ведьмочке. — Я совсем забыл: этот человек мне нужен.

Он взял Контанеля под руку и решительно подтянул прочь с танцплощадки. Толпа неодобрительно загудела.

— Господа, угощение за мной! — крикнул де Спеле. — Я спешу провернуть одно крупное дельце!

Белокурая ведьмочка обогнала их и заглянула в лицо Нелю.

— Так я не прощаюсь?

— Обязательно! — пообещал призрак. — Один танец он тебе должен.

Они шли все быстрее и быстрее, пока не добрались до костра, вокруг которого восседали такие омерзительные хари, что все остальные в сравнении с ними меркли.

— Дебдорой, — обратился де Спеле к огромной голове летучей мыши на паучьих лапах. — Какого черта ты посылал за мной со ржавой цепью?

— Вон того, — голова ткнула лапой в сторону конского хвоста на швабре.