Он не весело хмыкнул, его лицо расплылось в сумерках.

— Лучше тебе ничего не знать. Имени достаточно.

Вдруг на аллейке я заметила силуэт, и он быстро приближался. Дэнни показался возле нас весь красный и тяжело дышал.

— Ты что за границу страны ходил? — бросился к нему Бард, отнимая у него небольшой пакет.

— Мой дом довольно далеко отсюда. Пришлось пешком преодолевать весь путь.

Но Бард уже не обращал на него внимания. Он рылся в пакете и проверял его содержимое. Я бросилась к Дэнни и крепко его обняла. Он весь был потный и горячий.

— Не вовремя снова сломалась моя машина. Правда? — пытался пошутить он, целуя в каждую часть моего лица. Его голос был очень взволнован. Я с радостью еще сильнее к нему прижалась и моя воля, никогда бы его не отпускала.

Но когда я разняла объятия и оглянулась, то увидела только Адама. Мгновение он пристально на меня смотрел, а потом развернулся и последовал за Бардом, который уже скрылся в темноте.

Только когда мы с Дэнни остались одни, я заметила, что не вернула куртку. Она так и осталась висеть на моих плечах.

Мы шли по продуктовому рынку. Шум закладывал уши, разнообразные ароматы щекотали ноздри. Я держалась за руку Дэнни, стараясь не отставать от него. Люди ходили вокруг нас озабоченные, утомленные покупками, с полными пакетами в руках. Рядом со своим парнем я чувствовала себя в безопасности.

Появление на горизонте беженцев взволновало меня. Но я пыталась успокоиться. Они не причинят нам вреда в людном месте. Но ужасная сцена свершилась, как только мы подошли к ним поближе. Один схватил Дэнни за руки, другой достал нож и резко вогнал острое лезвие ему в грудь. Я закричала, бросилась к нему, пытаясь помочь, но меня крепко держал третий. Уже знакомый голосом он что-то шептал мне, а я не отрывала глаз от своего парня. Каждый новый удар ножом принимал спокойно, без реакции, не вырывался. Я продолжала кричать, но голос вдруг перестал повиноваться. Я оказалась как в тягучей массе, которая затягивала, обволакивала тело, не давала пошевелиться, забирала волю.

Адам развернул меня к себе и крепко обнял. Я почувствовала тот же аромат, что и тогда в парке от его куртки. Мгновение и я забыла где находилась, с кем стояла. Отстранилась и заглянула в теплые чуть знакомые глаза. Они удивительно завораживали, манили своей загадочностью и дикостью. Их владелец наклонился и поцеловал меня, а я не сопротивлялась. Разрешила это сделать. Появилось странное ощущение, будто поцелуй начал мне нравиться, словно так и надо…

Я просыпаюсь в холодном поту. Сон кончился и его отголосок не дает мне покоя. Слишком реален и эмоционален, чтобы его быстро забыть. Даже после умывания холодной водой я испытываю ужас от ударов ножа о тело Дэнни, переросшего в тягучее наслаждение поцелуя с беженцем.

За чашкой чая я все размышляю. Почему это мне опять приснилось? Подобные сны начали беспокоить после случая в парке. Менялось место, менялись исполнители, но кое-что было не переменным. Во-первых, всегда обижали Дэнни, а во-вторых — Адам. Он постоянно был там и целовал или пытался меня поцеловать.

Прошло пять лет. Неужели я так и не избавилась от своих страхов? Сегодня я оставляю наемную квартиру и возвращаюсь домой. Учеба в университете закончена, впереди производственная практика. Я покидаю большой город и возвращаюсь туда, откуда все началось. Наверное, поэтому мои сны вернулись. Мне нужно встретиться со своим страхом лицом к лицу, иначе я никогда от него не избавлюсь.

Прошло полгода с тех пор, как я в последний раз гостила у дома. Последний год обучения занимал все свободное время и чаще наведываться не было возможности. Университет находится довольно далеко от дома. Теперь я возвращаюсь. Да, в моих планах входит через некоторое время снять квартиру и проживать отдельно, но это когда встану на ноги.

Моя маленькая, старая машина плавно котиться в небольшой дворик и мотор глохнет. Голубой дом с синей кровлей резко контрастирует с красным гаражом и зеленой пристройкой-сарайчиком, служившим мастерской моего отца. В свободное от работы время он занимается любимым делом, вырезает разные странные фигурки из дерева. Перед домом замечаю цветные качели и маленькую детскую площадку. Вокруг разбросаны игрушки. Все это свидетельствует о том, что в доме проживает маленький ребенок.

Я вынимаю из заднего сиденья упакованный конструктор и выхожу из машины. Свои вещи потом перенесу, сейчас хочется со всеми поскорее встретиться. Перед дверью я на миг замираю, тянусь к звонку, а потом прихожу в себя и просто открываю дверь.

Радости от встречи нет предела. Мама целует и обнимает меня, племянник весело щебечит своим детским языком и тянет меня за пальцы. Я дарю ему конструктор и интерес ко мне резко исчезает, все внимание переходит игрушке.

— Ну-ка рассказывай, Дженифер. Как дорога? Хорошо ехала? — расспрашивает взволнованная мама и внимательно разглядывает меня голубыми глазами.

— Все хорошо, — спокойно отвечаю и оглядываюсь вокруг.

В доме больше никого не вижу.

— Магды нет?

Мамина улыбка гаснет. Она нервно проводит ладонью по коротким светлым волосам.

— Она гуляет, — сухо отвечает и я не решаюсь расспрашивать дальше.

Все началось тогда же, пять лет назад. Магда проводила много времени с беженцами, родители ей разрешали и не беспокоились. После случая в парке, я еще больше была противников ее компании, но меня никто не слушал. Я поехала как раз учиться, когда это произошло. Магда забеременела. Отец был взбешен, мама постоянно плакала, а Магда закрылась в себе. Парень, с которым она даже толком не встречалась после услышанной новости, начал ее игнорировать, а через некоторое время вернулся в военную страну. Он был беженцем, и Магда с ее проблемой его не волновали. Он исчез, как только дождался совершеннолетия. Мать мне звонила, рассказывала, что творится дома, а я могла поддержать ее только по телефону. Сколько раз хотелось сказать: «Вот видишь. А я предупреждала. Беженцы не обездолены дети, они гораздо хуже». Но понимала, что ей и так тяжело, а упреки ничего уже не изменят. Поэтому молча выслушивала, пыталась дать советы. Да что тут поделаешь? Случилось, как случилось.

Магда родила мальчика. Она хотела делать аборт, но родители ей не разрешили. После родов интерес к ребенку у нее не появился. Школу она так и не окончила, работать не хотела, дома появлялась редко. Часто приводила в дом новых кавалеров, но они быстро исчезали. Она обвиняла в этом своего сына, Патрика. С веселой и активной девочки она стала агрессивной и депрессивной. Беженцы лишили меня сна, а моей сестре испортили жизнь.

Отец приходит поздно вечером. Он рад видеть меня. Мы все долго сидим на кухне за чашкой чая и делимся новостями. В свою комнату я захожу после полуночи. Сестру я так и не дождалась.

Медицинский центр, в котором я должна проходить практику, находится в центре города, рядом с пожарной частью и средней школой. Небольшое двухэтажное помещение белеет на темном фоне других построек и привлекает внимание яркой вывеской «ЗДОРОВЬЕ».

Я захожу внутрь, здороваюсь с дежурной медсестрой, которая сидит на посту и что-то пишет. Она удивленно проводит меня глазами, когда я иду уверенно по клинике. Раньше я здесь бывала с Дэнни, так что и где находится знаю. Кабинет главврача нахожу в самом конце коридора. Приемное время только что началось, пациентов еще нет, и ничем не занятые медсестры с интересом наблюдают за мной. Одна даже собиралась меня остановить, когда я хватаюсь за ручку двери, но поздно. Я спокойно открываю и захожу внутрь. Меня уже ждут.

С нашей последней встречи в нем изменились только коротко постриженные русые волосы, раньше они были длиннее. Он сидит за столом весь в работе, в белой рубашке с галстуком на шее, и когда я захожу поднимает на меня светлые, цвета спелой пшеницы глаза. Теплая улыбка сияет на таком знакомом мне лице и приходит понимание на сколько сильно я скучала.