В первые я их встретила, когда шла с подругой в сентябре в школу. Меня кто-то сильно толкнул в плече сзади, и я чуть не упала. Я оглянулась. Высоченная девушка с кудрявыми волосами и квадратным лицом смотрела на меня и нагло улыбалась. Мой недовольный протест остановила подруга.

— Оставь. Ты хоть знаешь, кто это? — взволнованный голос Лики заинтересовал меня.

Высокая незнакомка потеряла ко мне интерес, и быстро обогнав, пошла вперед. Рядом с ней шла еще одна девушка, гораздо более низкая, из-за чего ей приходилось чуть не бежать, чтобы поддерживать шаг.

— Впервые их вижу. И кто это?

— Это же дети военной страны, — наклонившись, прошептала подруга. — Их привезли из южной страны.

По спине пробежал холодок. Теперь я видела шире, подмечала больше деталей. Высокая девушка держала себя надменно, самоуверенно. Ее одежда была необычная и простая, ничего лишнего. Брюки с плотной ткани непонятного цвета свободно висели на бедрах, на плечах кожаная затертая куртка. На тыльной стороне ладони выглядела черная татуировка, что там было изображено, я так и не смогла разглядеть.

Я обвела взглядом все вокруг и прозрела. Их было много, они были повсюду. Такое ощущение, что их больше нас. Вот справа идет группа из четырех человек. Позади медленно тянутся еще пятеро. Они все держались группами, как косяки рыбы, синхронно виляли между другими учениками, и пробивали себе дорогу, когда им что-то не нравилось.

— Почему они здесь? — выдохнула потрясенная я.

Перед тем, как ответить, Лика робко оглянулась. И неудивительно, беженцев все боялись.

— Их перевезли сюда волонтеры. Говорят, у большинства из них нет уже родителей. Наемниками им не разрешили стать вот и забрали сюда хорошие люди.

— И кому они сделали добро? Мы будем бояться на улицу выйти.

— Кого это интересует. Привезли их сюда, оставили и поехали дальше. Я слышала, большинство из них все равно вернутся назад, как только исполнится совершеннолетие. Они же научены только убивать и разрушать. Там их стихия.

С этим я была согласна. Дети соседней страны, где война и хаос привычны. Их и детьми тяжело назвать. Бандиты и хулиганы, воры и разбойники. У некоторых на руках была чужая кровь. Для нас граждан мирной страны, где никогда подобного не происходило, где мир и покой царит годами, это дико и неприемлемо. Для них это обычное дело. Военные территории испокон веков были не спокойны. Там всегда что-нибудь случалось, постоянно кто-то воевал. Но последние двадцать лет там бурлит настоящая война. Одни уголовные банды против других уголовных банд. Меняются главари, меняется многочисленность группировок, но ситуация остается не переменной. Новое поколение выросло войной и другого они не знают. Не понимаю, чем думали волонтеры, когда привозили этих криминальных отпрысков на мирные земли. Раньше такого не случалось. Наши границы были закрыты и не пропускали никого. Почему же сейчас такие поблажки, что изменилось? Очевидно, ничем хорошим это не кончится.

— Что-то мне расхотелось идти в школу, — сказала я.

— Не тебе одной.

Мы шли дальше, стараясь не обращать на новых учащихся внимания, хотя это было очень тяжело. Они так и бросались в глаза. Самоуверенные, слишком активные, постоянно обращали на себя внимание. Большинство одето в размытые зеленые брюки, или вытертые до дыр кожаные куртки, на головах причудливые повязки. И у всех на коже вырисовывались татуировки. По их виду было сразу ясно, кто это. В школьном дворе занялась потасовка, и то, что там не обошлось без беженцев, никто не сомневался. Учителя минут десять не могли разнять ребят. Удивительно, но между ними была еще и девушка. Квадратное лицо, мускулистые руки и вызывающий взгляд говорили о том, что она готова снова ринуться в бой. Вот что бывает, когда сливаешь вместе две разные этнические группы.

Я шла по школьному двору одна. Ученики проходили мимо меня, не обращая внимания. Никто не смотрел в мою сторону, ну и безразлично. Меня это не волновало, я просто гуляла на перемене. Вдруг увидела схватку. Я подошла поближе и была шокирована. Беженцы моего возраста окружили невысокую девочку и толкали ее. Она плакала и просила отпустить, на что обидчики только смеялись и продолжали издеваться над ней. Потом один из них увидел меня. Это была та самая высокая девушка, с которой я столкнулась по дороге в школу. Она не отрывала от меня взгляда. Остальные тоже повернулись в мою сторону, на миг забыв о жертве. Ребята, все в татуировках и в странной одежде. Ты можешь занять ее место — говорили их взгляды.

Меня сковал страх. Руки затряслись, а ноги сделались ватными. Я до смерти их боялась. Поэтому быстро развернулась и пошла дальше, словно ничего не видела…

Я проснулась и резко села, тяжело дыша. Сон настолько реален, что я до сих пор испытывала животный страх. Я умыла лицо холодной водой, но следы сна все равно остались в моих глазах.

Во время завтрака я сидела в раздумьях. Мне было интересно, как поступила бы в реальности. Заступилась бы за несчастную девушку, ведь такая ситуация могла возникнуть в любую минуту. Ответа я не знала. То, что я боялась беженцев это очевидно. Уже несколько месяцев я не могла спокойно выходить на улицу. В каждой части нашего маленького городка я встречала их. И всегда пыталась обойти десятой дорогой. Даже дома перестала чувствовать себя в безопасности. С появлением беженцев жизнь превратилась в кошмар.

— Сегодня после школы я иду к Таре, — заявила моя младшая сестра, и провела ладонью по золотистым кудрям.

Мама подарила ей только легкий кивок. Вот кого не пугает перспектива встречи с беженцами, это моя сестра Магда. Одна из них — ее лучшая подруга. На месте родителей я запретила бы эту дружбу. Но их взгляды отличались от моих. Они считали, что детям из военного государства нужно дать шанс, что они не виноваты в своей судьбе и заслуживают лучшей жизни. Дети. Эти дети могут всунуть нож в сердце и не скривиться. Никто к моим словам не прислушивался, поэтому я молча доела завтрак и отправилась в путь.

Мои походы в школу стали мучительными.

В парке нашего города всегда людно. Недавно рядом с ним построили развлекательный центр и жизнь забурлила еще с более сильной активностью. Но сегодня удивительно было пусто, лавочки свободны, на аллеях одиночные прохожие. Мы с моим парнем медленно углублялись в парк. Я держала его за руку, любуясь видом. Дэнни вдохновенно рассказывал смешные эпизоды, происходившие у них на уроках. Некоторые истории я уже слышала не раз, поэтому не очень прислушивалась. Мне нравилось гулять с ним наедине среди всей этой зелени и наслаждаться пением птиц.

Веселый смех вывел меня из мечтательных раздумий и я перевела взгляд на звук. Толпа беженцев стояла неподалеку от нас, они были прямо на нашем маршруте. Я остановилась, чем заставила Дэнни умолкнуть и обратить на себя внимание. Я не хотела идти дальше, но просто развернуться тоже не могла. Достаточно того, что они гордятся тем, что их боятся, еще не хватало им это показывать.

— Что с тобой? — спросил меня Дэнни.

— Все хорошо, — ответила я, пытаясь взять себя в руки.

Мы двинулись дальше. Мой парень вроде бы и не замечал, что впереди группа опасных людей. Я с каждым шагом напрягалась все сильнее. Мы просто пройдем мимо, говорила себе. Но плохое чувство не исчезало. Вот мы возле них, вот мы приходим мимо. Глаза я держала опущенные, старалась не обращать на себя внимания. Принцип, если я не вижу, меня не видят, казался правдивым в тот момент. Но когда выдохнула с облегчением, меня окликнули.

— Джен!

Я замерла. Сердце начало колотиться, руки трястись. Я бессильна перед страхом.

— Дженифер, ты их знаешь?

Вопросы Дэнни я оставила без внимания и повернулась к компании. Карие глаза нагло сверлили меня. Те же глаза, чей взгляд я часто замечала на себе.