– Почему ты в парке так себя вела?

– Разве не ты сказала, что тебе все "до абсурдного ясно"? – дразнит она меня.

– Зря сказала, – сухо произношу я, понимая, что ответов от неё так и не получу.

– Давай покатаемся? Просто поездим по ночному городу? – неожиданно предлагает она.

– Ты могла бы вернуть меня туда, откуда забрала, у тебя, должно быть, полно дел в клубе.

– Ну, прекрати занудствовать, Лиса! Как я могу уговорить тебя остаться?

– Ты можешь объяснить, что происходит, и почему ты ведёшь себя так?

– Ты меня совсем не знаешь, может, поймёшь когда-нибудь, – нехотя отвечает она, – Так что, отвезти тебя домой или поедем?

– Я не против проехаться.

– Отлично! Перебирайся вперёд.

Я оказываюсь впереди на пассажирском сидении, хоть перебраться у меня выходит довольно неуклюже. Пристёгиваюсь, замечаю, что Доминика не сделала того же, поэтому я тяну руку к ремню на её стороне и пристёгиваю её. Это больше не из заботы о её безопасности, а просто для того, чтобы немного ограничить её в действиях. Перевожу взгляд на то, как она сжимает пальцами кожаную поверхность руля. Смотреть на них трудно после того, как они были во мне. Никогда бы не подумала, что самый лучший секс в моей жизни будет с девушкой на заднем сидении авто, да ещё и в пьяном состоянии.

– Я никогда не катала в своей машине кого-то вроде тебя, – звучит из её уст, словно признание, – Знаешь, проблема в том, что я для большинства не скрываю, кто я есть. Они стараются понравиться, надевают какие-то ужасно смехотворные маски, все из-за моего статуса и денег. В общем, это противно. Их пустословные обещания, что они поймут меня, примут такой, как есть, оказывались всегда пустым звуком. Но я та, кто я есть. Я не чувствую привязанности ни к кому, мне не нужен никто, они это знают. Никто не ждёт от меня лишней эмоциональности или привязанности. Я на это не способна. Была неспособна до тебя. Ты ведёшь себя абсолютно не так, совершенно алогично. Ты боишься меня, но при этом постоянно тянешься, ты с трудом принимаешь дорогие подарки, словно они и вовсе тебе не нужны, ты сидишь передо мной в старой мужской футболке, от которой пахнет дешёвым мужским одеколоном. Ты вечно задаёшь кучу вопросов. И, тем не менее, заставляешь меня чувствовать. Ну что? – она на миг поворачивается ко мне с улыбкой, а потом снова смотрит на дорогу, – Для начала этого достаточно?

Она говорит настолько серьёзно, что мне даже кажется это грустным. Но, с другой стороны – не могу же я жалеть жестокую преступницу. Она пытается казаться такой невинной, но я не дам ей доиграть эту партию по её правилам.

– Тебя мало кто понимает из-за того, какие вещи ты вытворяешь. Вероятно, я тоже не пойму. Я бы попыталась, но ты не горишь желанием мне об этом рассказывать.

– Ты не хотела бы знать.

– Не говори за меня! Это ты все портишь своими глупыми тайнами! – я начинаю выходить из себя.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – повышает она тон в ответ.

– Тогда в парке ты хотела убить меня, Доминика?

– Лисёнок! – она звонко смеется, одарив меня издевательским взглядом, – Я что, по-твоему, маньячка–убийца?

– Ты явно хотела сделать что-то со мной, мне было очень страшно, ты сказала, что ты не человек. Что я должна думать по твоему мнению? Если это твой способ флирта, то он очень тупой, – я не выдерживаю.

– Ты боялась меня тогда, но сейчас совершенно спокойно посреди ночи едешь со мной в никуда? Интересно. А что скрываешь ты, золотце?

– Разве что, тебя от мужа, – это правда, хоть и не полностью.

– Думаю, с этим нет проблем. Он либо доверяет тебе, что говорит о том, что он глуп, либо он сам тебе не всё договаривает, либо ему просто плевать на тебя, – улыбается она.

– Мы любим друг друга, он знает, что я бы…

Не могу договорить до конца, потому, что уже сделала. Потому что уже предала его доверие. Сделала то, о чем ни он, ни я помыслить никогда не могли. Доминика смеётся, её смех задорный и звонкий, он располагает.

– Ладно. Но теперь-то ты расскажешь ему, что впервые почувствовала настоящую жизнь на заднем сидении машины? – самодовольно выдаёт она.

– Какая же ты!

Музыку, звучащую фоном нашего разговора, прерывает вызов на телефоне. Доминика мельком кидает взгляд на экран и принимает вызов, нажав кнопку на приборной панели.

– Привет, мам. Волнуешься?

Мы встаём на светофоре. Судя по тому, как её тело расслабляется в сидении – она не против, чтобы я слышала этот разговор.

– Где ты? – требовательный женский голос явно не приветственно воспринимает беззаботность Доминики.

– Катаюсь по городу.

– С кем? – не унимается её собеседница.

– Я рассказывала тебе о ней.

– Я ждала тебя весь день, думала, что после клуба ты вернёшься ко мне. Скучаю. Когда ты будешь?

– Когда захочу, не стоит меня ждать.

Закончив разговор, Доминика полностью отключает свой телефон. Видимо, звонки матери для неё нежелательный фактор. Она тоже странная. Что это за мать, что не волнуется, а скучает? По-моему, в самом начале разговора Доминика специально дала понять той женщине, что она на громкой связи. Ещё до меня доходит, что это тот третий голос, что был на записи Оливера. Получается, эта женщина действительно её мама. Но тогда всё выглядит ещё более странно.

– Ты говорила с мамой обо мне? – удивлённо спрашиваю Доминику.

– У меня тоже есть вопрос, – не отвечает она мне, – Ты какой кофе любишь?

– Любой, наверное. Я не привередливая. Пью кофе из автомата обычно.

– Фу! Какой кошмар, – она в очень забавной манере сморщивает нос, – Я отвезу тебя попить хороший кофе.

– В какое-нибудь ночное заведение?

– Ну, мой дом вполне таким считаться может, – улыбается она.

– В таком виде лучше не стоит. Да и Билл будет волноваться. Лучше мне вернуться пораньше.

– Ты могла бы сходить со мной в душ, – начинает она искушать меня, добавляя голосу нотки соблазнительности, – Попробуешь лучшее кофе на земле.

– И как я буду жить после такого? – интересуюсь я.

– Ну, секс в душе точно не оставит тебя равнодушной.

– Я имела в виду, что потом не смогу пить кофе на работе, – снова опускаю глаза в пол, чувствуя, как краснеют мои щёки.

– Лисёнок, я в любом случае не отпущу тебя до самого рассвета.

– Это похищение?

– Да, – смеётся она, блокируя двери быстрым нажатием кнопки на приборной панели.

Алиса Гибсон

Притронувшись единожды к тьме, ты впускаешь в себя искушение, начинаешь тонуть в этой бездне, и в конечном итоге эта бездна отражается на лице. Я долго стою у зеркала в ванной комнате и совершенно себя не узнаю. Алкоголь, спящий город, ночь без сна, её запах на моей футболке, в моих волосах, по всему телу. Пугающее желание вновь ощутить её умелые пальцы между своих бёдер. Что вообще это было? Утро – не лучшее время для разбирательств в голове и самокопания, но все же это происходит. Нет, я не соврала ей вчера – жалеть о содеянном я не стану. Меня беспокоит лишь то, что я осознанно пошла на это, зная, какая куча ужасных, грязных и в буквальном смысле кровавых секретов кроется за её спиной.

Тихо захожу в спальню, Билл ещё в кровати. Отлично, скорее всего, если он заснул сразу же после нашей ссоры и больше не спускался вниз, он будет думать, что я осталась спать внизу на диване. Спускаюсь на кухню, чтобы приготовить примирительный завтрак, хотя обычно таким занимается он. Мне стыдно за то, как я поступила с ним, даже думать об этом трудно, ведь он до последнего доверял мне. Он мог срываться на меня за сигареты, алкоголь, работу допоздна или мои отвратительные кулинарные навыки, но такого он даже предположить не мог.

Кладу бекон на сковороду, капли масла разлетаются во все стороны, обжигая руку. Это неприятно, но более привычно, чего уж точно не скажешь о другой боли. Что произошло тогда ночью? Опускаю себя на кухонный стул, отвожу ногу в сторону, пальцами поддёргиваю пластырь. Под ним виднеются две ровные круглые ранки. Видимо, они кровоточили, потому что вокруг образовался немаленький синяк. Каким образом можно было так укусить?