– Разведи ножки, лисёнок.

Единственный способ заткнуть её, прекратить вгонять меня в краску и вызывать спазмы в теле этими фразочками – это впиться в её рот поцелуем.

Её пальцы проникают уже достаточно и теперь направляются в обратную сторону. Я никогда не видела необходимости стонать в сексе, никогда не понимала этого, но вот сейчас впервые мне так сильно этого хочется, и сдержать себя уже нереально. Это случается само собой, когда Доминика выходит и вновь входит в меня, на этот раз глубже. Поцелуи становятся грубее и настойчивее. Когда мой стон доносится до неё, пальцы ускоряются во мне. Сбив со своих плеч и рук пуховик, я, схватившись за плечи Доминики, начинаю сама приподниматься на её пальцах. Её потемневшие глаза смотрят на меня безотрывным жадным взглядом. Другой свободной рукой она ныряет под мою футболку, проводит выше, пока не настигает грудь. Она несильно сжимает одно полушарие в своей тёплой ладони.

Я представления не имею, где мы, возможно, нас кто-то видит. Это слегка грязно – отдаваться таким образом в машине, или очень грязно? Но меня это абсолютно не волнует, рядом с ней я чувствую себя другой, более раскрепощённой, свободной от собственных рамок и границ. Доминика опускает голову, сминая ткань моей футболки, она поднимает её к шее, соприкасаясь губами с одним из моих сосков. Её длинные волосы падают на мои колени, щекочут, я ёрзаю на сидении, пальцы волнообразно двигаются во мне, насаживаюсь на них ещё больше. Она не сбавляет темп вторжения в моё тело, ласкает языком ареолы, закусывает бусинки сосков, оттягивает, снова целует.

Все мышцы сводит, я бы хотела чувствовать это вечно, но оргазм сжимает меня изнутри, и она чувствует это своими пальцами. Я ощущаю жар, пульсацию ниже живота, перед глазами темнота. Бесспорно, всё вокруг смеркает, оставив кристально чистым этот яркий миг, это чувство не только между моих бёдер, но и в сердце.

Когда все приходит в норму, и зрение снова обретает фокус, я ощущаю неимоверный стыд за произошедшее. Алкоголь всё ещё стучит в голове вместе с разными мыслями, что накидываются на меня. Это было необычно, очень мощно и ново для меня. Доминика стаскивает использованный презерватив со своих пальцев и бросает его на приборную панель. Я готова заплакать, просто уткнуться лицом в ладошки и начать рыдать. Не могу набраться смелости, чтобы поднять на неё глаза. Вдруг, я увижу там разочарование или отвращение, что, если она больше не будет смотреть на меня с теплотой и заботой, что, если она добилась, чего хотела, и я просто перестала быть ей интересна? В лёгких чувствуется сильный недостаток воздуха.

Осознание того, что только что произошло, грузом рушится на меня. Я хвастаюсь за пуховик, дёргаю ручку и выбегаю наружу, кое-как накидывая его не себя уже на ходу. Слышу, как Доминика выходит следом. Ускоряю шаг, но она перехватывает меня, преграждая собой дорогу.

– Куда ты собралась?

– Извини, – жалостливо протягиваю я, стирая солёную влагу со щёк.

– За что? Прекрати. Не смей сбегать от меня, Алиса, – строго отвечает она, потирая мои плечи.

– Я не знаю… не знаю, как это получилось, – слезы мешают говорить, я начинаю дрожать, – Я не должна была.

– Успокойся, давай вернёмся в машину. Я не хочу, чтобы ты простыла.

Она смотрит с жалостью, такая милая и человечная в этот момент, но я знаю, что за монстры скрываются за этой прелестной картинкой. Я знаю, что, скорее всего, она убила многих, а свела с ума, точно как меня, ещё больше. Её удел – тюремная камера на пожизненный срок или смертная казнь. Но когда она запускает свою руку под мой пуховик и притягивает к себе одним рывком за талию, я понимаю, что с удовольствием разделила бы любую её участь, только чтобы получить возможность находиться под внимательным взглядом её холодных темных глаз хоть ещё немножко. Ночной холод обжигает обнажённые ноги, между ними контрастное тепло и покалывание от того, что мы делали ранее.

Во мне нет сил, чтобы отвернутся, я не имею возможности убежать, и в глубине бессвязных мыслей, атакующих моё сознание, я понимаю, что на самом деле не хочу всего этого. Бросаюсь к ней в объятия, прижимаюсь к губам, мне хочется ответной нежности, хочется ласки и заботы, но она углубляет поцелуй, опуская руку на мою ягодицу. Вжимаюсь в её тело сильнее, закидываю ногу на её талию. Я хочу этого не меньше. Хочу чувствовать её кожу своей, хочу её губы, хочу её тело, хочу притронуться к созвездию родинок на её лице, очертить линию челюсти пальцами, завести их назад и долго играться с угольными волосами. Доминика подхватывает меня под бедра и несёт к машине, бережно укладывая на заднее сиденье. Снова весь окружающий мир теряет яркость красок, остаётся только её лицо, только затуманенные похотью глаза. Я отдаюсь ей снова.

Она спускается вниз, в нашей жаркой возне тел стаскивает с меня белье. Я не могу видеть, что она делает, но когда я ощущаю, что она напрямую касается меня языком, выгибаюсь навстречу её действиям и выпускаю сдавленный стон. Широким движением ловкий язык проходится по лепесткам губ, она трогает мой клитор, сосёт пульсирующий комок нервов. Я взрываюсь сладкой судорогой, царапаю обивку сидения, все тело дрожит, каждый его участок сейчас такой чувствительный. В этот момент меня неожиданно пронзает резкая боль. Это ни с чем не спутать, мне именно больно, это исходит от внутренней поверхности бедра, а затем горячо и влажно. Накрываю лицо руками, пытаюсь успокоить дыхание и прийти в себя. В том месте, где было больно, я чувствую её язык. Я хочу спросить её о том, что случилось, но я сейчас чересчур слаба, чтобы выдавить из себя хоть слово.

Прихожу в сознание я от плавного скольжения пальцев Доминики по моему лицу. Открываю глаза, первое, что попадается моему взгляду, – её лицо с налётом довольной ухмылки.

– Все в порядке?

– Даже не знаю, – честно отвечаю ей я, чувствуя, как гудит каждая часть моего тела.

– Я пересяду за руль, а ты можешь ещё отдохнуть.

Доминика выходит из машины, а я тут же выпрямляюсь, чтобы просмотреть, что произошло с моей ногой. То место, где я чувствовала боль, теперь заклеено пластырем.

– Что это? – спрашиваю я, как только она усаживается вперёд.

– Я увлеклась и слегка укусила тебя, прости. На тебе раны быстро заживают?

– Не особо, палец вот ещё болит.

Припомнив тот вечер в клубе, я трогаю палец, чтобы убедиться, что на нём всё ещё остался маленький след от пореза. Доминика достаёт из бардачка бутылку с водой и ещё что-то.

– Вот, возьми, съешь парочку.

В моих руках оказываются квадратные небольшие плитки шоколада в золотистой обёртке с каким-то неизвестным мне названием. Я вопросительно поднимаю взгляд на неё.

– Чтобы восполнить энергию. Это мои любимые шоколадки, всегда привожу их из Сингапура, такие есть только там.

– Ясно, а где мои…

– Забрала себе как сувенир, – она смеётся и поворачивается ко мне, – Шучу, лисёнок, поищи на сидении.

Улыбаюсь, когда она называет меня так. Доминика включает музыку, что-то расслабленное и мелодичное. Я нахожу белье, быстро натягиваю его на себя, жадно отпиваю воду из бутылки, разворачиваю одну шоколадку.

– Ммм, это и правда очень вкусно, – оцениваю превосходный вкус я, – Но, кажется, я всё ещё пьяна и ничего не соображаю.

– Что ты пила?

– Виски, нам с мужем друзья подарили, – неохотно отвечаю я.

– У меня был секс с тобой или бутылкой виски?

– Что?

– Сколько во всем этом было тебя самой, Алиса, а сколько алкоголя, выпитого тобой? Будешь жалеть, когда протрезвеешь? – спрашивает она.

– Я буду жалеть только о том, что была в этот момент пьяна, а не о том, что произошло. Это было мило. Мне понравилось, – честно отвечаю ей я.

– Мило? – переспрашивает она, – Забавно.

– Почему ты бросила меня вчера? – наконец вспоминаю о том, что в моих планах вообще-то было обидеться на неё.

– Я отвела тебя в тепло и безопасность, купила тебе выпить, удостоверилась, что ты в порядке и ушла. Ушла, но не бросила.