– Прости, тебе, наверное, пора к своему приятелю, – отстраняюсь от неё на безопасное расстояние.

– Наверное. К сожалению, мы всегда не с теми, с кем хотели бы быть.

– Да, к сожалению.

– Я полагаю, бессмысленно спрашивать твой номер, верно?

– Почему?

– Ты даже имени моего узнать не захотела.

– Я знаю его – Доминика.

Лёгкая улыбка трогает её губы, по плавному движению рук по бёдрам мне кажется, что она хотела бы засунуть руки в карманы, но у этого платья их не оказывается. В воздухе между нами образовывается некое чёткое убеждение в том, что это далеко не последняя наша встреча. Непонятно ещё, как и под каким предлогом мы встретимся, но встретимся однозначно, я это чувствую. Мы словно выжидаем какую-то игру в гляделки, и она, оставшись победителем, оставляет на мне ещё один долгий взгляд и проходит дальше по коридору. Я провожаю глазами её изящный силуэт, что заходит в комнату, где уже, вероятно, томится от ожидания тот парень.

Мысленно начинаю проклинать Оливера за то, что он так долго там возится. Я жду ещё несколько минут, но его всё нет. До меня доносится смех с конца коридора, а потом стон, я сжимаю стакан с уже тёплой жидкостью сильнее, до побеления костяшек. Что-то тянет меня в ту сторону, какой-то интерес, странное любопытство. Я, ступая почти неслышно, дохожу до прикрытой двери и сквозь небольшую щёлку заглядываю внутрь. Вижу Доминику прижатой к стене и светловолосого парня, что амплитудно вбивается в её тело. Она, уткнувшись в его шею, царапает короткими ногтями спину и затылок. Из-за тусклого освещения трудно разглядеть точно, но мне в какой-то момент начинает казаться, что она впивается в его шею не только губами. До меня доносится ещё один стон, на этот раз парня. Стон боли, такое ни с чем не спутаешь. Она переводит взгляд на дверь и сверкает потемневшими глазами на меня. Я сразу же бросаюсь прочь. К моему счастью, как раз в этот момент Оливер выходит в коридор.

– Почему так долго?

– Трудно было обойти систему защиты на его компьютере. Ты с кем тут говорила?

– Какая разница? Пойдём быстрее, – тороплю его я.

– Есть разница, – настаивает он.

– Это была Доминика, младшая дочь.

– Блин, вот повезло тебе! Она та ещё штучка, я хотел подойти к ней, но она будто рядом никого не видит.

– Пойдём уже.

Мы быстро покидаем дом и садимся в машину. Интересно, на месте того молодого человека могла бы оказаться я, если бы не была так смущена и напугана? Вообще вся семья Баттенберг – те ещё тёмные лошадки, у моего начальства явно просто огромное количество причин заинтересованности в них. Они скрывают очень много тайн, многие из которых не кажутся особо законными, но мы непременно их раскроем. Какую во всем этом роль играет Доминика? От неё буквально веет тьмой, она точно вовлечена во все это.

Оливер высаживает меня у моего дома, благодарю его за вечер, он хвалит меня и говорит, что для своего первого раза я справилась отлично. Неожиданно появляется желание покрасоваться в этом платье для Билла. Внутри дома я наконец чувствую себя в безопасности, расслабляюсь. Нахожу мужа наверху в спальне, он заснул с книжкой, откладываю её в сторону, от чего Билл нехотя просыпается.

– Я уж думал, ты решила сбежать от меня с каким-то миллиардером в роскошную жизнь.

– Они все такие скучные, – повторяю фразу Доминики, расстёгивая рубашку Билла.

– Нет, Лиса, я устал сегодня.

– Устал от ревности? – фыркаю я.

– Ты ведь ни на кого там глаз не положила?

В ответ я старательно пытаюсь выгнать образ Доминики из своей головы, но он засел в ней глубоко и основательно. Сбегаю из спальни и с сожалением снимаю с себя это роскошное платье. Я была в нем неплоха, оно заслуживало того, чтобы кто-то другой снял его с меня, но приходится делать это самой. Убедившись, что Билл заснул, я покидаю дом через дверь на кухне, захватываю с собой кружку кофе и сигареты. Прерывистые глубокие затяжки помогают снять напряжение, которое так усиленно копилось в моем теле весь вечер. Странно, что я думаю о ней, о том, устала ли она после приёма гостей. Она поменяет дизайнерское платье на обычную одежду? Наверно, даже её пижама стоит целое состояние. Стирая бардовую помаду с губ, она посмотрит на себя в зеркало с восторгом или она уже привыкла к своей завораживающей красоте? Секс с незнакомым молодым человеком явно был для неё обыденностью. Хотя, может, он её парень? Тогда бы он знал, где находится её комната. Боже, о чём я думаю? О прекрасном созвездии родинок у неё на лице. Вернувшись, я засыпаю на плече у Билла, но тот отворачивается от меня. Он никогда не любил объятия во сне.

Мне знаком этот дом, он скорее похож на замок, но, в отличие от прошлого раза, в широких коридорах и просторных залах не толпятся люди, не льются беседы и давно уже затихла музыка. Пустота. На мне белое платье в пол с длинными рукавами, поправляю его на себе.

– Тебе идёт, – слышу голос, что раздаётся эхом по пустому пространству, и без тени страха иду на него.

– Где ты?

– Холодно, Лиса.

Лиса? Так меня называл только муж. Делаю несколько шагов, мне не терпится увидеть обладательницу этого обаятельного голосочка. Тело резонирует мурашками и дрожью от предвкушения.

– Ещё холоднее, крошка.

– Не играй со мной! – кричу я в пустоту, на что она игривым тоном начинает напевать детскую считалочку.

Я хожу в разных направлениях, уже сбившись окончательно, но голос из пустоты с издёвкой раз за разом сообщает, что я все ещё далека. Выбегаю в коридор, что кажется бесконечным, толкаю каждую дверь, но голос все отдаляется. Я обессиленно падаю на пол, двери и стены расплываются, исчезают. Поднимаю глаза – теперь передо мной круглый стол, посреди которого стоит золотое блюдо с белым, как снег, зефиром.

– Ты выбилась из сил, Лиса, нужно восполнить энергию.

Я встаю на ноги, пара робких движений и сладость уже у меня в руках. Рассматриваю зефир и понимаю, что он точно такого же белого оттенка, как и моё одеяние. «Невинность» – думается мне. Не задумываясь, я откусываю кусочек. Во рту тут же чувствуется солоновато-металлический привкус. Я ещё раз всматриваюсь в зефир. Из места укуса сочится кровь. Бардовые капли стекают по моей руке, попадая на платье. Я в ужасе откидываю его. Идеально белая ткань тотчас же становится алой, а затем всё темнее и темнее – бардовой, цвета крови. Платье прилипает к моему телу, становится мокрым и вязким. Это кровь. Я вся в ней. Неожиданно передо мной материализуется обладательница голоса, что вёл меня сюда. Доминика. Её платье белое, как то, что на мне, только не испачканное кровью.

– Кто ты такая? – вырывается из меня вопль, – Чего ты от меня хочешь?

Пугаюсь её бездонных глаз, она грубо хватает меня за плечи и толкает в стену спиной.

– Ты этого хотела.

– Ты не знаешь меня, – пытаюсь вырваться из её хватки, но безрезультатно, она в разы сильнее меня.

– И ты меня.

Темные глаза выдерживают на мне долгий томный взгляд, я прерываю это стремительным желанием оказаться на её губах. Я касаюсь их своими осторожно, испытывая непреодолимый страх по отношению к их обладательнице, она же отвечает грубо, развязно. Я не могу так касаться её, это неправильно, это где-то далеко за рамками нормы. Губы жжёт, совершаю обрывистые движения, поцелуй исчезает. Она на моей шее, мне больно, я вздрагиваю.

Очутившись снова в своей кровати, сразу же хватаюсь за шею. Не могу для себя сама ответить на вопрос – я пытаюсь унять боль, либо же просто из последней возможности держусь за фантомное ощущение её присутствия? Это ведь просто сон, но все казалось таким реальным! Я падаю на подушку и зарываюсь в одеяло с надеждой, что на утро я не забуду это сладкое тягучее ощущение её губ на моих, даже несмотря на то, что это всего лишь плод моей фантазии.

С утра на собрании Миранда, наш босс, хвалит меня и за качественно проведённую операцию, и за хорошо установленную прослушку. Все работает исправно, поэтому целый отдел сейчас слушает кабинет мистера Баттенберга, другой же в свою очередь работает над скачанными Оливером данными. Нас назначают главными по этому делу, задача Оливера – инструктировать меня, объяснять и учить. Он работает тут уже более семи лет, поэтому опыта, которым можно поделиться, у него предостаточно. Я с какой-то стороны рада такому известию, но с другой – я чувствую очень значимую угрозу от этого семейства. И Миранда должна прекрасно понимать, что нас поджидает намного большая опасность, чем об этом говорится при всех вслух.