Я не знаю, чем могу быть полезна в офисе на данном этапе расследования, под предлогом усталости после вчерашнего вечера я покидаю здание, усаживаюсь в машину, которую я одолжила на сегодня у Оливера, завожу двигатель и обдумываю дальнейший шаг. Я думаю отправиться куда-то, чтобы развеяться, возможно, попить кофе, и, сама того не замечая, выезжаю на единственную дорогу, которая ведёт к дому Баттенбергов. Очевидно, я не рискну навестить их. Сама не понимаю, с какой целью тут нахожусь. Паркуюсь на приличном расстоянии, мою машину не видно за деревьями. Прекрасно понимаю, что сейчас очень сильно рискую, но интерес и непонятное предчувствие все же завладевают моим здравым смыслом. Ожидаю около получаса. Не буду врать самой себе – моя цель – увидеть её. Никогда ещё я так сильно не желала просто увидеть кого-то, что своего рода странное чувство. В основном, если я чего-то хотела, например, от Билла, то говорила ему об этом напрямую, либо же добивалась цели поэтапно, но сейчас моё желание очень тесно переплетается с одержимостью. Оно необузданное и очень яркое.
Когда в голову закрадывается мысль сдаться и перестать бессмысленно торчать здесь, высокие металлические ворота с винтажной гравировкой отворяются, а из них показывается ярко красная «Ferrari». Это вполне себе мог бы быть кто-то другой из членов семьи, но, учитывая вчерашнее платье и цвет помады, во мне зарождается непоколебимая уверенность в том, что это именно она. Я принимаю для себя решение последовать за ней, делаю это с большой осторожностью, оторвавшись всего на пару машин.
Какое-то время мы едем по трассе Коммершиал, а затем сворачиваем в незнакомый мне спальный район, на въезде в который красное авто останавливается около цветочного бутика. Дверца открывается и я, затаив дыхание, чуть не взвизгиваю от радости, когда из машины выходит Доминика Баттенберг. Вороньи волосы собраны в тугой пучок на затылке, тело облегает изящный брючный костюм из тёмно-синего велюра на голое тело. Она выглядит очень женственно, но при этом строго, обворожительно и утончённо. На меня накатывает зависть, которая сменяется злостью за то, что я вообще трачу своё свободное время на слежку за незнакомым мне человеком. Она пропадает в цветочном магазине надолго, словно даёт мне возможность одуматься и уехать домой к мужу, но я упрямо остаюсь до последнего.
Наконец, Доминика выходит наружу с большим букетом из мелких бутонов нежно-розовых и белых роз. Монотонное движение по узким лондонским улочкам продолжается, мне не терпится узнать, для кого же предназначен такой прекрасный подарок. Через какое-то время мы прибываем на Тинсли Роуд, «Ferrari» останавливается, я паркуюсь немного дальше и перебираюсь на пассажирское сиденье.
Отсюда угол обзора намного лучше, так что у меня есть возможность рассмотреть Доминику в деталях. Грациозный выпад ноги из машины, плавное движение рукой, чтоб закрыть за собой дверцу, то, как она сжимает букет, поправляет костюм. В каждом её движении лёгкость и загадочность.
Она стучится в дверь самого обычного и ничем непримечательного дома, оглядывается по сторонам, от чего я прижимаюсь к сидению. Ей открывает дверь невысокая брюнетка в одной лишь майке и белье, её правая рука вдоль всего предплечья перевязана бинтом, вид уставший и измученный. Она забирает букет и откидывает его в сторону, говорит что-то на явно повышенном тоне, но расстояние не позволяет мне расслышать, что именно. Девушка агрессивно жестикулирует, подкрепляя свои слова, она точно не настроена на мирный диалог. Я жадно наблюдаю за этим зрелищем, меня даже радует, что здесь Доминике ничего не светит. Брюнетка намного ниже её, и на этом контрасте её нападки выглядят просто смешно. Я уже приготовила себя к тому, что она сядет в свою дорогую машину и умчится прочь, но каково моё удивление, когда Доминика заряжает той звонкую пощёчину и, схватив за плечи, заталкивает внутрь. Дверь за ними захлопывается, а я так и остаюсь сидеть с отвисшей до ног челюстью в машине. Господи, может ли она навредить бедной девушке? Изначально мне показалось, что младшая дочь Чарльза Баттенберга из тех, кто решает конфликты примирительным сексом, либо же просто пленяет своим обаянием, она виделась мне просто манерной избалованной дочкой богатых родителей, но такой напористости и грубости от неё я уж точно предвидеть не могла. Почему мне показалось, что между ними что-то есть? Почему меня вообще интересует это, когда под угрозой безопасность невинного человека?
Ждать продолжения этого представления приходится недолго. Доминика покидает дом, странным жестом вытерев губы тыльной стороной руки. Даже с моего расстояния удаётся рассмотреть, что руки у неё в крови, на тёмном костюме слабо видно, но там тоже есть пятна. Оказавшись в машине, она быстро надавливает на газ и скрывается с места преступления, а я остаюсь, ещё больше вжавшись в кресло от страха, не имея возможности пошевелиться. Может, есть смысл позвонить в полицию и сказать, что я стала свидетелем ссоры между двумя женщинами, чтобы они приехали и проверили этот адрес. Или? Что, если мне самой пойти туда? Скорее всего, я просто себя накрутила, и все совсем не так, это просто я уже себе додумала. Не может быть, чтобы это была кровь, это вообще глупость какая-то.
Успокаивая себя такими мыслями, я, оглядевшись по сторонам и убедив себя в том, что поблизости никого нет, выхожу из машины и направилась к дому. Хотела бы я позвонить в дверь, но худшие ожидания оправдались, так как она оказалась не заперта. Я толкаю её, пропуская вперёд свою вежливость.
– Извините, пожалуйста, дверь была не заперта и… – бегло осматриваюсь и прерываюсь от увиденного.
Что-то кисло горькое подступает к горлу, замечаю ноги на полу, подхожу ближе и вижу все тело девушки целиком. Бросившись к ней, я совершенно не думаю о том, что могу оставить где-то здесь свои следы, которые в будущем будут трактоваться как улики. Я хочу помочь ей, но от осознания, что уже слишком поздно, холодная дрожь растекается по моему телу, я падаю коленями на твёрдый пол. Меня начинает бешено трясти, я наблюдаю, как лужа ещё тёплой крови растекается по полу рядом со мной. Металлический запах бьёт по рецепторам, меня тошнит. Присматриваюсь к большой ране на шее девушки – у неё точно не было шансов.
В ужасе выбегаю из дома, кое-как протерев ручку двери краем пальто, чтобы не оставить своих отпечатков. Черт, как же я могла вляпаться в подобное? Стоит ли рассказать об этом начальству? Тогда будут вопросы и ко мне, а как мне объяснить тот факт, что мне до боли во всем теле просто захотелось проследить за одной из наших подозреваемых? Конечно, я сразу же увидела в Доминике тьму, но я даже представить не могла, что это прекрасное создание способно на такое.
Оказавшись дома, я пробегаю мимо Билла, закрываюсь в ванной с бутылкой крепкого дешёвого виски. Включаю воду, пытаюсь смыть с себя все увиденное мною сегодня. Словно мой ночной кошмар воплотился в реальность – я вся в крови. Делаю температуру выше, тело неприятно жжёт, мне больно, но только так я понимаю, что ситуация под контролем. Я выпиваю бутылку почти залпом и отключаюсь на дне тесной душевой кабинки.
Встревоженный Билл будит меня, вероятно, спустя несколько часов. На улице уже темно, но сориентироваться во времени трудно, такое чувство, словно я проспала несколько дней. Ох, как бы мне хотелось, чтобы это все оказалось просто страшным сном. Билл сетует на то, что ему пришлось готовить ужин в одиночестве. Слава богу, никаких вопросов он не задаёт. Я сейчас даже не в состоянии думать о случившемся, не то, чтобы об этом кому-то рассказывать. Голова раскалывается, тело ноет, и всё, чего мне сейчас реально хочется – это выйти на улицу с сигаретой и крепким чёрным кофе, но мне приходится довольствоваться компанией мужа и делать вид, что я наслаждаюсь приготовленной им пастой.
Не менее сложное утро словно дополнительно бьёт по голове. Реальная действительность подступает тошнотой, головная боль все никак не хочет униматься. Ночью снилось много разного, там была она, была кровь, я видела себя на месте той девушки, смотрела на то, как она стоит в луже моей крови, а затем равнодушно уходит прочь. Тело покрывается мурашками от такого ужаса, всё-таки не стоило злоупотреблять вчера алкоголем. Я подпрыгиваю от испуга, когда на кухне со мной неожиданно заговаривает Билл.
