«Нет, меня тошнит вовсе не от еды, а от жизни, к которой я так неистово стремилась…» – запоздало спохватывается она.

Ульяна удобно усаживается на кровати, запускает телевизор. Ей хочется немного отвлечься от тягостных раздумий с помощью какого-нибудь весёлого фильма, и она быстро переключает каналы, задумчиво хрустя при этом сочной палочкой сельдерея. Некогда нелюбимый запах вмиг распространяется по комнате, вытесняя аромат её лёгкого парфюма.

Сделав глубокий вдох, Уля окидывает критическим взглядом спальню так, словно видит её впервые. Окружающая обстановка не вызывает никаких нареканий, всё здесь подобрано с неизменным вкусом и шиком – должность и материальное положение супруга позволяют не экономить на предметах интерьера. Однако радости у неё это больше не вызывает, она бы с удовольствием последовала итальянской новогодней традиции и выкинула в окно громоздкий шкаф, комод и вдогонку пару тумбочек, благородная фурнитура которых с имитацией под старинный металл кажется ей излишне напыщенной и угнетающей.

После небрежно брошенных слов мужа о её внешнем облике до Ули доходит вся нелепость ситуации: она, потерявшая из-за беременности присущее ей изящество, совершенно не вписывается в шикарный особняк Михаила Бузыкина. Ульяне только остаётся с горечью вспоминать, что недавно она с удовольствием расхаживала по дому в нарядных вечерних платьях, представляя, как будет величественно спускаться по лестнице к многочисленным гостям, а те – замирать от её красоты, как это раньше делал Миша. А сейчас все эти дорогостоящие туалеты совсем не смотрятся на поплывшей фигуре, да и празднование новоселья по непонятным причинам откладывается на неопределённое время.

Ульяна нервно хватает очередной сочный стебель сельдерея и с хрустом его надкусывает, пытаясь вникнуть в сюжет начинающегося фильма.

– Ульяша, неужели ты собралась спать? Ещё день на дворе. Хотя я должен признать, что эта пижама тебе к лицу,– слышит она голос мужа, который, судя по всему, сменил гнев на милость.

Михаил по-доброму смотрит на Улю и садится на краешек кровати, но она намеренно не двигается даже на сантиметр.

– Да, я хочу отдохнуть…

– Придётся немного отложить отдых. К нам должен заехать Антон, я забыл подписать кое-какие важные документы, так разозлился на его «удачное» выступление на совещании, что сбежал из офиса как ошпаренный. Тебе надо его хорошо встретить, будет некрасиво, если ты проигнорируешь визит.

– Я всё правильно поняла, это тот самый Антон, которого ещё несколько минут назад ты крыл на чём свет стоит? – вскидывает бровь Уля, равнодушно поглощая зелень.

– Ты всё прекрасно поняла, не строй из себя глупышку, тебе не идёт,– отвечает он.– Как ты ешь эту гадость? А если уж ешь, то не делай это в нашей спальне, мебель впитает в себя этот смрад, потом её только на мусорку,– едва морщится Михаил. Поправляет седые волосы на висках и украдкой смотрит на своё отражение в большом зеркале шкафа.

– Пусть лучше пахнет сельдереем, чем ужасными духами, которыми душится ваша секретарша,– возражает Уля, сознательно делая на этом акцент.

Обострившееся чувство обоняния не даёт ей ни малейшего шанса пропустить очевидную улику, указывающую на тесное общение мужа с другой женщиной. Однако Миша невозмутимо взирает на неё, как на капризного ребёнка, который слишком сильно разошёлся.

– Обязательно передам, а ты приводи себя в порядок к приходу гостя.

– Извини, что-то я себя дурно чувствую… На природе было так хорошо, если ты не против, то я ещё немного погуляю,– ссылается на самочувствие Ульяна.

Она готова сделать несколько кругов по близлежащим улицам, лишь бы не встречаться с пасынком.

Михаил наклоняется к ней и едва целует в макушку.

– Конечно, так будет даже лучше,– охотно соглашается он.

***

Кутаясь в тёплую толстовку, Ульяна не спеша идёт к ближайшему супермаркету, куда она обычно ездила с мужем или его водителем. Недавно водитель удивительным образом исчез их жизни, но Уля никогда не любила задавать неприятные вопросы, на которые заведомо знает ответ. А ответ очевиден: экономия на предприятии коснулась и «весомой» персоны генерального директора, а это уже не самый благоприятный звоночек.

Незаметно для себя она ускоряет шаг, желая побыстрее купить мороженое и утолить наконец-то свой гастрономический каприз. В последнее время её кидает из крайности в крайность: то она хочет горячего супа, то холодной окрошки. Если бы в их доме на постоянной основе трудилась кухарка, ей бы пришлось делать надбавку за вредность.

У невысокого крыльца Уля останавливается, широко улыбается красочной вывеске магазина, но её радость не долго длится, внезапно на неё накатывает болезненная слабость, а яркий зелёный пейзаж начинает плыть перед глазами. Ульяне хочется куда-нибудь присесть, а ещё лучше – телепортироваться в их спальню, в такую уютную кровать. Она с трудом восстанавливает дыхание, найдя точку опоры в виде высокого забора декоративного палисадника.

– Девонька, тебе плохо? – слышит Уля за спиной звонкий участливый голос.

– Даже не знаю… С непривычки голова закружилась.

– Ты в магазин или из магазина?

Сквозь туманную поволоку перед глазами Уля определяет, что перед ней, скорее всего, экономка, работающая в одном из соседских особняков. Она инстинктивно засовывает руки в большие карманы и едва шепчет побледневшими губами:

– Шла туда, но, кажется, передумала…

– Держи карамельку, глюкоза не повредит. А тебе в какую сторону?

Ульяна безучастно показывает ладонью в направлении дома, на что неожиданная попутчица утвердительно кивает и берёт её под руку:

– Меня зовут Валентина Ивановна, будем знакомы.

– Ульяна… Спасибо, я живу в доме в конце аллеи, мы не так давно вселились.– Уля решает сразу же обозначить своё положение, чтобы не возникло неловкой ситуации.

– Я сама недавно переселилась в этот околоток, до этого работала в противоположном конце нашей улицы на других хозяев,– рассказывает женщина и тяжело вздыхает.

– Старые работодатели продали дом? – спрашивает Уля.

На самом деле ей не интересна чужая история, и она поддерживает разговор исключительно из чувства благодарности за оказанную помощь. Иначе ей бы пришлось звонить мужу и рассказать о недомогании, заведомо зная, что всё это обернулось бы для неё очередным заточением в больнице на неопределённое время.

– Да,– отвечает Валентина Ивановна.– Такие хорошие люди были, я к ним успела прикипеть и по наивности думала, что то же самое будет с новыми хозяевами, но, увы, не сложилось. Хотя я бы смогла угодить на любой, даже самый взыскательный вкус.– Она задумчиво закидывает ремешок сумочки на плечо и продолжает: – Там сейчас идёт ремонт, наверняка от былой красоты и камня на камне не останется. Новой хозяйке захотелось, чтобы в доме было больше натуральных материалов. Сама она эдакая ледяная королева, аристократка до мозга костей, всё ходила по этажам и морщила свой острый носик. А вот хозяин – хороший мужик, это сразу было видно, но мне так и не удалось с ним поговорить, всё так быстро завертелось…

Ульяна чувствует, что головокружение постепенно проходит, и она уже может не опираться на предложенную руку, а спокойно идти рядом. Проводив взглядом промчавшийся мимо автомобиль Антона, Уля замечает, как на противоположную сторону дороги с пригорка спускается Дровосек, держа перед собой большую вязанку обработанных веток. Он так же мрачен и пугающе сосредоточен, что Ульяна, не выдержав, поворачивается к своей спутнице:

– Валентина Ивановна, а вы не в курсе, на кого работает этот мужчина? Или он здесь случайный гость?

– Так на новых владельцев он и работает. Если я всё правильно поняла, то Андрей Владимирович нанял его присматривать за домом да за тем, чтобы строительные материалы не растащили. Я его уже около полугода здесь наблюдаю.

– Он немой? – уточняет Уля, еле сдерживая в голосе нотки нарастающего интереса.