И теперь тело Алекса было в прекрасной спортивной форме, но он понимал значимость регулярной тренировки и не противился рекомендациям руководителя программы.

***

В конце августа, за неделю до окончания первого полугодия стажировки, Макстейн назначил Ахматову и Дьюго встречу.

Довольные своими результатами и впечатлением от полученного опыта оба парня с нетерпением ожидали пропуска в мир больших возможностей.

После того, как они ознакомились с принципами работы в структурах ООН, каждый из них желал начать нарабатывать конкретный опыт в избранных направлениях деятельности.

Дьюго видел себя в осуществлении юридической практики в межведомственных областях и налаживании дипломатических отношений с разными группами лиц промышленных компаний, частных агентств, оказывающих непосредственные услуги ООН и часто являющихся их собственностью или партнерами. Ахматов же сразу заинтересовался технической стороной аудиторской и банковской системы функционирования ООН, а также ее правовой базой.

Еженедельный отчет Алекса и Брайана, включающий в себя самоанализ и предложения по осуществлению той или иной деятельности, вызывали неподдельный интерес у Макстейна и Стивенсона к личностям молодых людей. Но интерес не заканчивался на простом сопровождении кандидатов на официальную стажировку в конкретных должностях: Макстейн внимательно отслеживал психологические характеристики молодых мужчин, изменения в их поведении, профессиональный и интеллектуальный рост.

Билл Макстейн был человеком, который умел увидеть в людях стержень, отличающий их от всех остальных, умел ценить их потенциал. Он тонко и чутко находил подход к каждому человеку и особенно трепетно относился к таланту и бескорыстию. Было три качества, за которые Билл ценил человека и мог поручиться за него головой, – искренность, неподкупность и талант. Этими качествами обладали и Ахматов с Дьюго. Уже после первого месяца наблюдения за молодыми людьми Макстейн принял решение взять их под свое крыло и раскрыть тайны функционирования его агентства.

Их встреча была назначена на 16:00, и Ахматов с Дьюго были пунктуальны. Макстейн приветствовал парней в своем кабинете с традиционно загадочным взглядом и интригующей улыбкой.

– Полгода – не малый срок для переоценки своих возможностей и желаний,– серьезным тоном начал он.– И, как я вижу, вы ни разу не пожелали отказаться от сотрудничества с нашим агентством. Это означает, что вы приняли определенное решение?

Билл говорил ровным тоном, расставляя акценты, интонацией подчеркивая свою дружелюбность и искреннее доверие молодым людям.

– У нас есть еще неделя, но будьте уверены – наше решение не изменится,– выразил Ахматов общее с другом мнение.– Более того, мы готовы начать приносить пользу в реальной работе.

– Это похвально! Но возникло одно обстоятельство,– отметил Билл.

Алекс и Брайан уловили в его голосе тревожные нотки и слегка напряглись, оттого что разговор неожиданно приобрел непредсказуемый характер.

– Что-то не так?– невольно выдав беспокойство, спросил Брайан.

– Дело в том, что все происходит так, как я и ожидал от вас, парни. Вы оправдали мои надежды. Но могу ли я доверить вам куда более деликатное участие в жизни нашей страны?

Ахматов и Дьюго настороженно переглянулись. Их ежедневные беседы и размышления о том, чем они увлеклись, приводили к разным умозаключениям. Оба заметили, что программу начальной стажировки, в присутствии Стивенсона или без него, они проходят всегда только вдвоем, других стажеров за эти полгода они не наблюдали. Не все было ясным и понятным при участии в работе агентства Макстейна: много вопросов оставалось без ответа и смущало своей целесообразностью. К тому же отделение такой серьезной организации находилось далеко от центра города в грязном, шумном, непрестижном районе, она занимала седьмой этаж многоэтажного дома, соседствуя с офисами незначительных контор и складскими помещениями. Организация выглядела, скорее, как маленькое агентство по исполнению некоторых правительственных поручений вроде сбора информации, организации мероприятий, доставке почты и грузов, но для уровня кадрового агентства ООН – оснащенность, уровень подготовки сотрудников и тщательно скрываемая осведомленность в государственных делах, как подсказала наблюдательность Алекса и Брайана, – казались слишком подозрительными. Все это не могло не навлечь на мысль о существовании секретной подструктуры ООН, вербующей людей с высоким потенциалом выполнять конфиденциальные поручения.

Макстейн как личность вызывал у обоих парней положительные впечатления и уважение, но отсутствие конкретной информации, смешение чувств вызывали настороженность, с одной стороны, и предвкушение захватывающей авантюры – с другой.

Билл терпеливо наблюдал за лицами парней, выражающих то сомнение, то тревогу, то глубокую задумчивость. Не затягивая напряженную паузу, он придвинул кресло вплотную к сидящим и тихим уверенным тоном заговорил…

Его слова все прояснили.

Шум турбин самолета рейса Новый Орлеан–Вашингтон стих. Международный аэропорт Вашингтон Даллес на западной стороне города принял очередной поток пассажиров.

Ахматов, вытягиваясь во весь рост, выглядывал в толпе прибывших знакомое лицо. В своих пальцах он сердито сжимал бланк срочной телеграммы, на котором жирными буквами было выбито: «Встречай, братик. Буду в субботу. Западный аэропорт. Элен».

Легкомысленность и беззаботность сестры вызывала и смех, и недовольство, особенно после того, как попеременно с Брайаном они ожидали ее прибытия в Вашингтон с утра и до вечера. В спешной телеграмме не было указано ни номера рейса, ни времени прибытия.

В 18:07 часов приземлился последний на субботу рейс из Нового Орлеана, откуда могла вылететь Элен Ахматова.

Брайан ожидал ее до обеда, пока Алекс исполнял поручение Макстейна, а после обеда – сам Ахматов. Оба пропустили занятия в университете и остались без ленча.

«Уж если она и теперь не появится, я ей задам!»– мысленно грозился Алекс.

И только он об этом подумал, как его взгляд вскользь пробежал по лицам прибывших и остановился на белых кудряшках. Изумрудные глаза Элен радостно сверкнули, и она нетерпеливо начала продвигаться вперед, игнорируя упреки других прибывших в нахальстве.

– Эл! Бог мой, я думала, что уже никогда не прилечу и не увижу тебя! Как я рада тебя видеть!– раздался звонкий тонкий голосок девушки.

Она подбежала к брату и, бросив свою сумку ему под ноги, кинулась его обнимать и целовать. Алекс стоял смирно, не подавая признаков радости. Элен недоуменно отстранилась и смерила брата строгим обиженным взглядом.

– Ты не рад меня видеть?

– Я радуюсь нашей встрече с самого утра, все никак не нарадуюсь, уже из сил выбился,– с усмешкой в голосе объяснился Алекс.

– Ой, ну хватит ерничать. Ты обиделся?

– Элен, ты могла хотя бы время прилета указать? Чему тебя учили родители? Не спешить! А ты что вытворяешь?– будто сердясь сказал Ахматов.

Щеки Элен порозовели оттого, что казалось, весь аэропорт устремил свои взгляды на то, как брат отчитывает сестру.

– Вот теперь ты не увидишь Брайана,– напоследок добавил Алекс и украдкой улыбнулся.

Элен посерьезнела, опустила глаза и растерянным голосом спросила:

– А что, он уехал? Он не хотел меня видеть? Или он не пришел вообще?

Ахматов почувствовал, как мучительно больно сжалось ее сердечко, и оставил свои попытки наказать беспечность сестры таким образом.

– Ладно, ладно, идем, непоседа. Я попросил Брайана снять для тебя номер в отеле. Тебе же нужно где-то остановиться?– успокоил он.

Элен тут же переменилась в лице, и ее глаза засияли радостным предчувствием встречи с обожаемым Брайаном.

– Я приехала к тебе, потому что соскучилась, ты даже на каникулы не приехал домой и совсем звонить перестал,– залепетала Элен и снова обняла брата.

«И по Брайану тоже!»– мысленно произнесла она.