– А что там Катюша? – пытаясь найти хоть какой-то повод оборвать просмотр сериала, который каждый из двух братьев видел не раз, начал Егор. – Все так же на последней парте?

– Ну… Да. Вчера видел ее на соседней. С последней пары, кстати, свалила.

– Да ладно? Катя-то? – ответил Егор сквозь смыкающиеся глаза.

– Да, Катя. А ты как? Валерия Семеновна все так же твои конфетки не принимает? – старший брат громко рассмеялся. Обидевшись, Егор тоже усмехнулся и потер затылок.

– Тоже мне любовных дел мастер. Зуб даю, что ты бы еще хуже с ней сладил. В конце концов, ты же видел ее? Может, Лера лесбиянка?

– Фу, не пори чепухи.

– А что фу-то? – спросил Егор. – Лесбиянки – это круто.

– Лесбиянки – это не натурально, – ловко парировал Лёша.

– Консерва ты затухшая, иди спать уже, – бросил Егор свою классическую подколку, которой лет, пожалуй, больше, чем ему, и забился головой в подушку, поняв бесполезность их разговора.

Утренний покой прервало птичье пение будильника. Старший брат и ухом не повел, а Егор, чихая от пыли и вырывая волосы на голове от боли в ногах, которые за ночь отдавил старший брат своим массивным телом, вскочил с дивана и начал кататься по полу в поисках звенящего мобильника. Голова старшего брата дернулась, и он невольно скинул рукой телефон из-под своей подушки. Увидев рухнувший на пол гаджет, Егор в молитве упал на дощатый пол и нажал на кнопку выключения. На глаза от отчаяния накатили слезы.

Лежа на полу и куря на голодный желудок сигарету, дабы хоть как-то избавится от ноющей боли, Егор смотрел в потолок, считая борозды и сучки на гниющей балке, и слушал негодующий живот и его бурление. Досчитав до двадцати трех, он вскинул в удивлении брови и завалился на другой бок. Так бы он и лежал всю жизнь, если бы не брат, имевший обыкновение вставать резко и без зевков, на второй звонок будильника, который он на этот раз не услышал. Он наступил на Егора своей большой ногой и начал утреннюю зарядку. Лёша, держась ногой на спине младшего, потянулся и поскакал заваривать кофе.

– Удивительная ты гнида, – сказал Егор, вставая с пола и отряхивая грудь от крошек. – Насорил тут орешками своими…

– Давай поспорим! – воодушевленно крикнул Лёша, жуя палку колбасы тетушки Твид, которую он тоже ел с утра по привычке. Заслышав это, Егор весь засиял, но сделал лицо серьезным и насторожился. – Да ладно. Вижу, что ты согласен. Итак…

– Ты все-таки решился подкатить шары к Лере? Не верю.

– Прям в точку, – Лёша вытянул лицо и вскинул брови. – Спорим на… М-м, на кофе в постель в течение месяца. За неделю я ее…

Не дав брату договорить, Егор залился жутким смехом и покатился на пол. В голове его пронесся неприступный образ Леры, который так долго выводил его из себя. Он вспомнил ее строгий взгляд, тонкие брови и губы, мальчишеские короткие черные волосы, собранные в диадему вокруг ровного овала головы, и от этого еще сильнее залился смехом.

Смотрящий на него брат, у которого на голове после сна свилось самое настоящее гнездо, а под глазами появились синяки от бессонницы, явно негодовал.

– Твои сомнения вмиг рассеются после того, как увидишь меня с ней в постели, – его прервал истошный крик и каркающий смех явно задыхающегося младшего брата. – Посмейся, щегол. Потом будешь у меня курсы пикапа заказывать.

– Слушай, – начал очнувшийся Егор, – от смертной скуки вокруг можно брать советы даже у тебя… правда, делать это можно только от нечего делать. По рукам.

– Да ладно?

– Я тебе говорю, – захихикал брат и отододвинул от фильтр-кофе Лёшу.

– Я думал, у тебя есть к ней чувства, – прощупывал почву Лёша.

– Ну, это скорее спортивный интерес. Если уж ты сможешь, то я, как настоящий спортсмен, с честью отдам тебе первенство в этой бо-бо-борьбе любви.

Егор говорил с иронией, но в душе он чувствовал некоторую тревогу. Не было сомнений, что Лёша подкован в деле соблазнения намного больше, чем он, но перед ним сейчас стояла преграда неприступная. Как он поступит? Выйдет ли? И если выйдет, насколько никчемным себя почувствует Егор в тот момент? Но он успокоил себя, сказав, что добиться Леры просто невозможно, и стоит расслабиться, наблюдая за жалкими попытками старшего.

Во время завтрака воцарилась тишина. Бьющий в окно свет яркого летнего солнца будто бы издевался над ними своей радостной аурой, однако окружившие солнце грозовые тучи и дым из заводских труб немного приглушили это природное счастье. Чуть приоткрыв жалюзи, Егор посмотрел вниз и чуть не поперхнулся. Вид ржавой лестницы, завешанной сушащимся бельем соседей, чуть не выдавил из него слезу. Жуткие виды.

Однообразность последних дней теперь чувствовалась явно больше, чем раньше. Завтрак из шести яиц – по три на каждого, – кусочка ржаного хлеба и ломтя мягкого желтого сыра начинал уже становится не роскошью, а самой настоящей едой затворников, навсегда прикованных к своей сычевальне невидимыми узами. Смотря на сосредоточенное лицо Лёши, Егор и в нем тоже не видел особой радости, но, несмотря на это, тот никогда не показывал своего недовольства. Словно собирая его в себе, старший холодно занимался делами, а потом раскрепощался на пьянках или вечерами за пивом открывался миру.

Стоило Егору задуматься о своем одиночестве, как тишину прервали гудки. Обернувшись, Егор увидел, как брат терпеливо ждал, пока ему не ответит до боли знакомый номер.

– Чувак, ты же сам говорил, что ее прическа – это смех! – судорожно начал искать причины для оправданий Егор. В этот момент он почувствовал сильную неуверенность в себе и какой-то страх. – Ну она же лесбиянка, – эти слова он спародировал голосом брата уже от отчаяния. Гудки прекратились, на экране появились четыре нуля.

– Какого хрена, – протянул сонный женский голос.

– Привет, Лера. Это Лёша – погуляем сегодня? На улице вышло солнце, а университет наконец перестал душить.

– Ненавижу солнце и идиотов, которые звонят мне с утра!.. Это Лёша… Лёша Постулатов? – ее голос дрогнул. – Ха-ха, привет, Лёша.

– Твоя проницательность заслуживает премии. Так что думаешь? Я как раз знаю прекрасный парк с заросшими до фундамента виноградниками домами. В них жили по большей части проститутки, но зато там невероятно красиво. Да и людей немного.

– Это не сработает, придурок! – тихо прошептал Егор, слепо уверенный в том, что Лера на такое не ведется.

– Ха-ха-ха, – Лера разразилась милым смехом, заслышав которые Егор от неожиданности покрылся мурашками. – Конечно, люблю такие места. Но почему ты вдруг решил позвонить?

– Жду через два часа у закрытого метро Немиги, мисс Нуар, – проигнорировав ее вопрос, ответил Лёша и бросил трубку, все так же буднично продолжив жевать три яйца, часть которых томилась на бледно-розовой тарелке.

Не проронив ни слова, Лёша собрался и вышел с видом победителя на улицу. Стоило ему закрыть окно, как Егор схватился за голову и принялся перебирать в памяти все действия брата. То, чего Егор добивался с горем пополам полгода, брат сделал за минуту. Это дало ему хорошую пищу для размышлений. Он напряг голову и записал весь диалог с точностью до каждой буквы, прописав эмоции Лёши и даже его мимику с жестами.

Спустя час раздумий и рисования домиков в альбоме Егор так и не пришел ни к каким выводам. От нечего делать он упал на диван и совсем потерялся. Руки было в прямом смысле слова девать некуда, как вдруг в нос ему ударил жуткий запах гноя, сырости, подвала и земли одновременно.

– Древесина гнилая, что ли… – начал монолог сам с собой Егор, как вдруг запах так резко ударил в нос, что того чуть не вырвало. – Что за черт!

Зажав нос, он вскочил на ноги. Спустя минуту запах и интерес к переменам прошли. Он грустно упал на диван, как в нос снова ударил жуткий смрад, словно усиленный многократно. Повернув голову, Егор заметил струйку дыма, медленно выплывающую из-за дивана. Встав снова и окинув взглядом исполинских размеров диван, занимавший всю ширину стены чердака, Егор взгрустнул, даже отчаялся, но горячий нрав и появившееся занятие, пусть то будет даже уборка, не дали ему махнуть рукой.