На протяжении всего монолога Маши у Егора появлялось ощущение неправильности происходящего. Смотря на рыхлую землю с тремя политыми ромашками, под которыми покоился труп ее отца, он невольно захотел уйти отсюда поскорее и более никогда не затрагивать эту тему, от которой у всех на душе кошки скребли.

Маша еще какое-то время сидела у дерева и сжимала руками коленки. Солнце наконец выбралось из-за серых облаков и пролило единственный лучик на бледное личико в очках. Теперь Егор спокойно и безошибочно сказал себе, что она тот человек, который хранит в себе чувства, подобные его чувствам, в чем они были так похожи и что стало началом той нервозности при виде ее, которая не обошла его стороной и в этот раз. Так они еще какое-то время сидели у самодельной могилки и наблюдали за муравьями и жучками, нежно прильнувшими к ромашкам. Егор закурил свои любимые «Огни» и сказал:

– Именно поэтому ты и хочешь убежать отсюда. Как я могу помочь тебе? Что позволит тебе избавиться от гнетущего чувства этой паршивой скованности?

Маша подняла на него взгляд, и под глазами у нее блеснули кристальные капельки. Очки ее запотели, и она сняла их, начав протирать белым платочком. У Егора перехватило дыхание.

– Я не хочу вам докучать, – выдавила она. – Пусть ваш путь будет вашим же удовольствием, и вы сможете держать ответственность только друг за друга. Я поняла глупость своего поступка только недавно. Это было слишком опрометчиво, извините. Я не смею…

Егор оборвал ее и провел большим пальцем по мягкой коже лица, убрав текущую из уголка глаза слезу. Она отпрянула от него и посмотрела глазами, полными недоумения.

– Да не извиняйся ты, – Егор улыбнулся, сам не ожидая от себя таких смелых действий. – Нам даже будет приятно, если кто-то составит компанию двум братьям.

– Убери эту наивную ухмылку с лица, – строго оборвала она его. – Не неси чепухи. Твой брат запрещает это, а я не посмею больше лезть в ваши дела.

Она не смогла выдержать давления рядом с Егором и молча удалилась. Он же просидел в лесу еще минут тридцать, расположившись рядом со старой могилкой и молча рассуждая на отстраненные темы, втягивая сладковатый дым третьей сигареты. Только на природе родной страны он мог быть так мягок и добр, что и отразилось в его действиях. В голове всплыли слова Яши. Наставления друга, как это часто бывало, действовали на него положительно. Он улыбнулся и ушел домой, четко поняв теперь свою цель.

Старший брат уже пришел в себя и вовсю копошился в грязном белье, холодильнике и вел беседы с тетушкой Твид, громко смеющейся сидя на их огромном диване. Совсем изголодав, Егор даже не сразу заметил это доброе морщинистое лицо. Старший брат стоял у плиты и довольно улыбался. В комнате пахло лакрицей и сиренью.

– Тетушка Розалия? Здравствуйте. Какими судьбами? – Егор подошел к пожилой женщине и крепко обнял ее.

– Ох, Джо… Устала я от деда. Мне бы молодежь чего рассказала, – она сложила руки на груди и мило улыбнулась.

– Лёша вам рассказывал о наших планах? – спохватился Егор.

– Да, – послышался голос брата. – Тетушка Розалия предложила нам помощь в подготовке.

– Я была той еще авантюристкой раньше, – ответила тетушка, едва заметно подмигнув ему. – Хотя, в таких аферах, как ваша, я не участвовала. Это очень опасно, но я бы могла вам помочь, ведь это большая ответственность, особенно если вспомнить, сколько мракобесов развелось за территорией нашего цивилизованного города, – говорила она и трясла сухим пальцем.

Тетушка Твид хорошо знала происходящее в округе. По жизни она всегда была женщиной заводной и смелой, никогда не отказывающейся от веселых авантюр. Егор и старший брат где-то час готовились и говорили с ней о многом, иногда прерываясь на минутки для обругивания тетушкой власти, но все в конце концов сводилось к ее интересным советам.

Эта женщина с первого же раза составила удобный и грамотный список вещей, нужных в походе. Она предпочитала расценивать их путешествие как поездку в лес или пешее приключение. Список вышел длинным, но очень экономным и прагматичным. После она помогла старшему брату наготовить еды, которая в походе по таким землям была ресурсом дефицитным и не возобновляемым.

Все время, пока тетушка Твид объясняла им проблемы комаров и диких пчел, их яда и онемения конечностей после укуса, что не так уж волновало остальных, учитывая другие переменные, Егор думал, как подступиться к брату и обсудить внедрение в их путешествие Маши. Возможность выдалась вечером, когда тетушка Твид ушла отдыхать, а старший брат, оправляясь от приятной усталости, сел покурить и полистать сводку новостей, каждый раз до боли в животе смешившую его своей абсурдностью.

– Лёх, есть вопрос, – начал Егор.

– Ха-ха-ха, подожди ты, – Лёша громко рассмеялся и с головой окунулся в отечественную сеть.

– Лёха, черт бы тебя побрал! Есть дело! – четко и громко сказал Егор.

Старший брат откинул мобильник и посмотрел на Егора, скрестившего руки на груди.

– Нам не так часто включают интернет! Раз в месяц я не могу почитать новости или посмотреть интернет журналистов?

– Ты смотришь этих новомодных парней, которые выкладывают видео?

– Дело срочное? Интернет скоро опять обрубят, – нетерпеливо ответил Лёша, пропустив вопрос брата мимо ушей.

– Я должен спросить тебя о Маше.

– О ком?

– О девушке, что приходила к нам на днях и с которой ты спорил.

– Боже, да что тут думать? – спросил старший брат. – Дорога долгая и опасная, а цель очень личная и интимная, так что нечего ей с нами будет делать. Скажи, сильное у тебя будет желание кусать локти, когда она откинется от шальной пули гвардейца или ядовитой пчелки, случайно пролетавшей мимо? Нет, это исключено.

Егор не ожидал, что его попытка что-то выведать будет так быстро аннулирована. Он на секунду впал в замешательство, угнетаемый суровым взглядом старшего брата, как бы намекающего, что разговор будет точно не в его пользу. Не найдя идей лучше, Егор использовал последний аргумент, которому лишь оставалось играть на чувствах:

– Я о ней узнал кое-что. Она находиться в очень прискорбном положении, которое я, почему-то, думаю, обязан исправить.

– Ты когда добрым самаритянином заделался? С каких пор это моему родному Джо приспичило помогать каким-то девушкам, коих он знает всего пару минут от силы? – говорил Лёша. – Я не считаю, что в современном мире, где каждый человек на игле – не важно какой, – стоит заботиться о каждом прохожем. Давай рассуждать здраво.

Егора захлестнуло отчаяние. Ранее такой же прагматичный и рассудительный младший брат впервые был не согласен с Лёшей. Налившись краской, он сел рядом и сказал:

– То есть, если бы Лера оказалась в такой же ситуации, ты бы оставил ее на съедение этому жестокому городу?

Лёша открыл рот, но вдруг замолчал и ничего не ответил. Его губы сжались, и он, явно с упреком, как бы давая понять, что он лезет туда, куда не стоит, сказал:

– Ты начал испытывать к ней чувства… Это очень плохо, но я, как человек, взвешивающий за и против, не согласен на такое. И Леру, будь у меня выбор, оставил бы тут. Слишком высокомерно с твоей стороны рассчитывать на то, что ее жизнь и здоровье менее важны, чем твои чувства.

– Знаешь, – даже не желая слушать дальше, сказал Егор, – а ведь она такая же, как и мы. Маша потеряла мать и отца. Отца, который честно и бескорыстно помогал другим, надеясь, что станет хорошим отцом и примерным гражданином, а потом его поглотил холодный снег войны. Этот снег закопал его на две недели, а потом окоченевший труп оказался перед дверьми двенадцатилетней Маши, так рано познавшей этот ужасный смрад, который источает смерть. Я не хочу оказывать никому медвежьих услуг, но она не дает мне покоя. Это ее и моя воля, пусть она и старается это отрицать.

– Это она тебе рассказала? – спросил Лёша.

– Да. Я ушел в парк на юге и уснул, а потом пришла она и показала мне скудную могилку с садом из цветочков, которые она сама собрала для него.