Подростки со средним уровнем притязаний не имеют низких и высоких значений по изученным шкалам. Все изученные личностные качества имеют средний уровень развития. Однако следует отметить, что наименьшее количество баллов получили подростки данной группы по таким шкалам, как некоммуникативность, манипулятивный стиль общения, удовлетворенность общением в близком кругу, сензитивность, чувствительность в сфере общения, интроверсия, замкнутость. Это свидетельствует о том, что подростки со средним уровнем притязаний характеризуются коммуникативностью, открытостью, экстраверсией, но при этом они обладают низкой чувствительностью в сфере общения и недостаточностью удовлетворенностью общением в близком кругу. Самые высокие баллы получены по шкале легкость, свобода общения. Все изученные качества в данной группе сбалансированы и распределены примерно в одинаковых пределах, от 6,1 до 8,7 балла, что соответствует среднему уровню развития качеств.

Подростки с высоким уровнем притязаний имеют больший разброс в баллах по изученным шкалам, чем в других группах: от 3,5 до 9,3 балла. Наименее выражены такие качества, как некоммуникативность, интроверсия, замкнутость и конфликтность. Наиболее выражена легкость и свобода общения. Остальные качества имеют средний уровень развития.

Проведем сравнительный анализ особенностей общения подростков с разным уровнем притязаний. По всем шкалам подростки с разным уровнем притязаний получили различные баллы, т. е. степень выраженности того или иного качества различна. Так, более всего выражены различия по таким качествам, как некоммуникативность, интроверсия, замкнутость, авторитарный стиль общения, склонность к принуждению и конфликтность. Менее всего подростки с разным уровнем притязаний различны по таким качествам, как легкость, свобода общения, манипулятивный стиль общения, партнерский стиль общения и сензитивность, чувствительность в сфере общения. Тем не менее, различия выражены по всем шкалам.

Статистический анализ данных с помощью непараметрического критерия Краскела – Уоллиса показал наличие значимых различий по таким шкалам, как некоммуникативность (H=11,127 при 0,01), отчужденность, слабость социальных связей (H=8,397, при 0,05), интроверсия, замкнутость (H=7,397 при 0,05), авторитарный стиль общения, склонность к принуждению (H=9,646 при 0,01), конфликтность (H=8,898 при 0,05).

Таким образом, можно заключить, что гипотеза исследования о том, что особенности общения подростков с разным уровнем притязаний будут различны, подтвердилась. Подростков с низким уровнем притязаний можно охарактеризовать как имеющих трудности в общении, причиной которых является низкий уровень развития навыков общения, неумение общаться, некоммуникативность, отчужденность, конфликтность. Подростки со средним уровнем притязаний характеризуются коммуникативностью, открытостью, экстраверсией, но при этом они обладают низкой чувствительностью в сфере общения и недостаточностью удовлетворенностью общением в близком кругу. Подростки с высоким уровнем притязаний отличаются коммуникативностью, экстраверсией, открытостью и неконфликтностью. Они более, чем другие подростки, легки и свободны в общении. Возможно, успешность в общении подростков с высоким и средним уровнем притязаний можно объяснить тем, что подростки уверены в ценности собственных действий, ответственны и способны корректировать свои неудачи за счет собственных усилий. Это также может влиять на привлекательность таких подростков в качестве партнеров по общению.

Балинская М. В. Эмоциональные барьеры и эмпатия в процессе межличностного общения подростков с разного социального окружения // Молодий вчений. 2014. № 11 (14). С. 226–230.

Бороздина Л. В. Исследование уровня притязаний: Учеб. пособие. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986.

Вишневская О. Н. Специфика социальной перцепции подростка в ситуациях затрудненного общения // Вестник КГУ им. Н. А. Некрасова: Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика. 2013. № 2. С. 22–25.

Леви Т. С., Краснова О. В. Взаимосвязь психологической границы и самосознания личности (на примере подросткового возраста) // ЗПУ. 2013. № 4. С. 232–235.

Психология субъекта и психология человеческого бытия / Под ред. В. В. Знакова, З. И. Рябикиной, Е. А. Сергиенко. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2010.

Соотношение разноуровневых механизмов регуляции поведения в раннем юношеском возрасте[12]

Соотношение совладающего поведения и психологических защит, а также их природа все еще являются одной из актуальных и дискуссионных тем современной психологии (Никольская, Грановская, 2001; Кружкова, Шахматова, 2006; Lazarus, 1999; Наап, 1977; Абитов, 2007; Либина, 2008). Изначально многие исследователи, занимающиеся данными вопросами, не проводили четкой границы между понятиями «психологическая защита» и «копинг-поведение» (или совладание). Например, Дж. Вейллант (Vaillant, 1977) считал все адаптивные механизмы Я защитными. Р. Лазарус (Lazarus, 1999), наоборот, рассматривает психологическую защиту как пассивное копинг-поведение. В свете представления о психологических защитах и копинг-стратегиях как механизмах, направленных на адаптацию в ситуации психологического напряжения, мы предлагаем рассматривать их как взаимодополняющие и компенсирующие друг друга, представляющие в комплексе единый континуум защитного поведения от осознаваемых до неосознаваемых защитных механизмов. Подход к поиску единых механизмов человеческой адаптации в работах И. Р. Абитова (Абитов, 2007) и Е. В. Либиной (Либина, 2008) очень близок гипотезе о регулятивной функции субъекта – контроле поведения (Сергиенко, 2009). И можно сделать предположение, что профиль контроля поведения, как своеобразное соотношение когнитивного, эмоционального и волевого компонентов, будет связан с типами стратегий совладения и видами предпочитаемых психологических защит. Т. е. уровень и особенности субъектной организации, степень зрелости, как согласованность ценностей личности и интегративных возможностей субъекта реализовать задачу, будут определять возможности использования определенных психологических защит и копинг-стратегий в диапазоне от полностью осознаваемых до неосознаваемых. Именно контроль поведения будет обеспечивать ресурсную основу стратегий совладания и в наибольшей степени – проактивного совладания, в то время как психологические защиты, не теряя связи с контролем поведения и совладанием, будут опираться на более глубинные механизмы.

В нашем исследовании приняли участие 74 школьника в возрасте 14–18 лет (36 юношей и 38 девушек). Были использованы следующие методики.

Для оценки когнитивного компонента контроля поведения была использована методика «Стилевые особенности саморегуляции поведения – ССП-98» (Моросанова, 2001). Для оценки волевого компонента контроля поведения был использован опросник «Шкала контроля за действием» (НАКЕМР-90) Ю. Куля (Шапкин, 1997). Для оценки эмоционального компонента контроля поведения был использован опросник, разработанный Н. Шуте с коллегам (Schutte et al., 1998; Садокова, 2001; Ветрова, 2011).

Для оценки уровня напряженности психологических защит использовалась методика «Индекс жизненного стиля» (Plutchik, Kellerman, Conte, 1979; Романова, Гребенников, 1996).

Для оценки актуальных стратегий совладания был использован «Опросник способов совладания» (Folkman, Lazarus, 1988; Крюкова, 2010). Для оценки проактивного совладания использовался опросник «Проактивное совладающее поведение» (Greenglass, 2001; Лукина, Старченкова, 2007; Старченкова, 2007).

Математико-статистическая обработка результатов исследования включала корреляционный анализ (коэффициент ранговой корреляции Спирмена) и применение непараметрических критериев оценки достоверных различий между несвязанными выборками (критерий Манна – Уитни).