– Мы услышали тебя, княже! – отозвался старейшина Беримир, который ничем не отличался от остальных мужиков города – такой же огромный и крепкий, больше похожий на медведя, чем на человека. Суровые глаза сверкнули в толпу из кудрявой бородищи. – Все по местам! Занять свои позиции!

Видимо, защита города уже много раз проигрывалась раньше в учениях, потому что никто не задал ни единого вопроса. Все разбежались в разные стороны, а княжеский отряд неспешно прошествовал по всему городу к воротам. Все выходили на улицу и в ноги кланялись сияющим витязям, благословляли, кидали под ноги коням цветы и растения, желая легкого пути. И только юродивый Васенька вдруг заплакал:

– Ангелов много, а меня с собой не возьмут! Возьмите меня!

И кинулся под ноги красавице-кобылке Воимира. Князь рассмеялся, очень ему показалось смешным, что его любимец, совершенно нагой и тощий, как заяц по весне, просится в профессиональное войско.

– Поди! – крикнул он и беззлобно толкнул Васеньку тыльной стороной копья. Тот отлетел к крайней избе и заплакал еще горше. – Не плачь, чудак-человек! Скоро мы вернемся с победой и я принесу тебе подарочек!

– Я принесу тебе подарочек, княже, – тихо сказал юродивый и прижавшись к стене, затих.

Дружина князя Воимира вышла за ворота и двинулась на позицию, из-за высоких стен были видны только украшения на шлемах, да верхушки развевающихся флагов…

Луций поручил Онфимку тигроконю, а сам пошел к старейшине – предложить свою помощь, если такая понадобится. За ним немедленно увязался Первуша – этот во всем оправдывал свое имя, везде ему надо было залезть первым! Луций поначалу было разозлился, а потом решил, что лучше пусть этот озорник будет рядом с ним под контролем, чем неизвестно чем заниматься без него. Они ушли к стенам. Онфимка с Никиткой побрели по белой брусчатке мостовой вверх к святилищу.

***

На самой вершине холма стояло знание, сложенное из белых неровных камней – высокий каменный шатер. Внутри святилища по стенам стояли фигуры богов – деревянные и каменные, расписные и позолоченные, с ликами и безликие, красивые и жуткие. Камешек на груди Онфимки потеплел.

– Никита, я чувствую, что здесь есть то, что нам нужно.

– Скажи хоть, в каком направлении это «нам нужное»? Может я что-то увижу.

Мальчик крутился и вертелся, как детская игрушка волчок, но кроме ровного тепла у сердца, больше ничего особенного не видел и не чувствовал. Тигроконь тоже. В конце концов, друзья решили бросить это бесплодное занятие и пойти посмотреть на битву.

С вершины холма вся местность на много верст вокруг была видна как на ладошке. Под ногами расстилался прекрасный белый город; длинной лентой, похожей на серебряного полоза, вдаль убегала река Ока, в свете уходящего солнца сияющая тысячами алмазов и самоцветов; зеленый холм справа дополнился четким рисунком войска Воимира, в котором острые шлемы и пики, флаги и хвосты прорезали небосвод темными силуэтами; ниже раскинулась пойма реки, ограниченная на горизонте темными верхушками еловой рощи. У князя была большая для тех мест дружина – должно быть в ней было триста, а может и пятьсот человек! Онфимка чувствовал себя в полной безопасности за такой стеной великих воинов.

Ожидание не продлилось долго. Из-за темных еловых лап показались первые ряды врагов. Ох и страшны же они были! Кони как горы, сами как гномы, только с плечами в три обхвата, рожи страшны, как у цертов Нижнего мира, звуки издают как будто во всех селениях разом решили порезать всех поросят одновременно… Но это еще оказалось не самым страшным. Страшнее всего было то, что они всё появлялись и появлялись, их было уже в два, в три, в четыре раза больше, чем войско князя, а они все продолжали и продолжали появляться из-за дальнего леса. Когда показалась шестая волна, Онфимке стало страшно. Он захотел тут же воспользоваться своим желанием и исчезнуть куда-нибудь подальше, но тут из святилища, где укрылось множество людей, вышел мальчик. Ему было года четыре, но выглядел он так воинственно, что случайно можно было подумать, что он самый настоящий воин! Он сжимал кулаки и внимательно глядя на море черных врагов, поднимал руки и грозно тряс ими. Онфимке стало стыдно, что такой малыш совсем не боится битвы. С другой стороны, и у него было оправдание – в его маленьком селении таких врагов никогда не видели, а малыш может раз в год с рождения видит такие битвы.

– Как тебя зовут? – спросил Онфим.

– Илья, – буркнул мальчик, продолжая внимательно вглядываться в горизонт.

Тут раздался отчаянный голос тигроконя:

– Князь ошибся! Они отрежут его от города!

Никита поискал глазами Луция, нашел его на небольшой башне слева и кинув на ходу: «Ни шагу из святилища!» поскакал туда.

Теперь и Онфим видел ясно, что войско злых половцев мало того, что в десять раз превышает дружину князя, так еще и на ходу разделяется на две части – одна вдоль реки сразу устремилась к городу, а вторая начала подниматься на княжий холм. На стене Луция произошло короткое движение и оттуда послышался длинный зов военного рожка, как предупреждение Воимиру. Видно было, что и князь уже все понял. Ему тоже пришлось разделить свое войско – одна часть понеслась вниз на врага, а вторая к городу.

Две чудовищные битвы начались почти одновременно – раздался грохот, как будто светила упали с небосвода! Выше солнца поднялась оранжевая пыль с берега и заволокла весь небосвод. У Онфимки сердце так сильно забилось, что казалось вот-вот вылетит из груди. Маленький муромец Илья вдруг крикнул:

– Я тоже иду воевать! Я хочу защищать свою землю как папа! – и стремительно бросился вперед, туда, где на центральных воротах стоял старейшина Беримир. Туда уже полетели первые стрелы врага и уже начали падать со стены убитые воины.

Онфим попытался схватить Илью за плечи, чтобы остановить, но лишь случайно зацепился рукой за какой-то шнурок на его шее. Ох и силен оказался этот «малыш»! Если бы шнурок был не таким ветхим, Онфим тоже отправился бы воевать вместе с Ильей на стену! Но тонкий кожаный ремешок порвался, Онфим полетел назад на землю, а Илья стремительно побежал к воротам.

Потирая коленку и отряхиваясь, Онфим поднялся, автоматически прихватывая с земли шнурок и засовывая его в мешочек на поясе. На мир вокруг тихо опускалась вечерняя мгла.

* Горчичное зерно – в этом эпизоде Никита и Луций обсуждают «Притчу о горчичном зерне» из «Нового завета». Луций, как образованный человек своего времени, разумеется читал эту книгу, но не со всем в ней пока согласен, все же влияние язычества еще сильно в мире. Никита, не являющийся жителем земли, знает вообще всё – и из прошлого, и из будущего.

* Имя Первуша или Первак означало в древности «первенец».

* Песенка про заиньку является народной, ее, например, исполняет группа «Иван Купала». Но Онфимка помнит только первый куплет, остальное он выдумывает на ходу, явно вспоминая свое недавнее прошлое и смерть семьи.

* Змиевы валы – древняя система укреплений многих народов, населявших наши земли. Это были высокие отсыпные валы вдали от городов и селений, чтобы их преодолеть, врагу требовалось время, которое защитники использовали для того, что передать весть о набеге. Сначала на валах по цепочке зажигали сигнальные огни, а самый последний гонец спешил в город со страшной вестью. За ним сразу уходили селяне и посадские, чтобы укрыться за надежными городскими стенами. С собой они несли провизию, таким образом город мог выдерживать длительную осаду, а враги лишались возможности добыть еду на местности.

***

Может, конечно, когда-нибудь наступит на земле тот благословенный день, в котором человечество перестанет воевать. Но не сегодня, увы!

Княжий бой постепенно стихал и это вызывало все больший ужас у защитников крепости, ведь половцев при этом не становилось меньше – они все активнее прорывались к городу. Стрелы летели все чаще. Наступил момент, когда уже ничего их не останавливало – и они медленно, перегруппировывая силы, пошли на стены.