Онфимка уже знал письмо – сама же бабушка занималась с детьми зимними вечерами, когда работы по хозяйству было совсем мало. С самого малолетства дети читали по слогам, писали острыми палочками по бересте и выполняли несложные математические расчеты. Также учили звездное небо и лунный календарь, без которых жить в те времена было невозможно. Учили наизусть красивые молитвы, песни и длинные сказания. Но сейчас мальчик с удивлением смотрел на кусок древесной коры, буквы на котором он видел впервые в жизни. К тому же, неведомые слова были дополнены картинками, многие из которых вызывали не меньшее удивление, чем текст, а также все поле бересты большим кругом обходили жирные стрелочки, как будто кто-то указывал путь, и такие же жирные крестики, по всей видимости, означавшие остановки на этом пути. Крестиков было семь по кругу и один, покрупнее, в центре.

– Много на земле есть больших и красивых городов, Онфимка, – начала бабушка рассказ почти так же, как когда-то в детстве заводила детям сказки на ночь. Мальчику стало так хорошо, что он невольно склонил голову ей на колени и едва не задремал. – На этой карте семь Великих городов, в каждом из которых стоит Великое святилище. В святилищах с самого основания мира Отец Перун заложил Камни Согласия. Люди, находясь рядом с такими камнями, почти во всем соглашаются и царят в том месте мир да любовь. Но века спокойствия заканчиваются, грядет смутное время, когда люди начнут давать богам другие имена и убивать друг друга только за эти имена… Камни теряют силу и наступает эпоха розни и ненависти. Однако есть на свете такое место, вот оно отмечено на карте, – бабушка прикоснулась к крупному крестику своим тонким сухоньким пальчиком, – где боги решили собрать свою силу и схоронить ее на тысячи лет. Это место станет самым великим городом на земле, который будет гибнуть сотни раз, но всегда восставать из мертвых; в который будут приезжать враги и становиться друзьями; в котором будут творить гении и править главные церты Нижнего мира… Этот город одновременно будет самым святым и самым проклятым, но именно он сквозь века пронесет силу первых богов.

А собрать силу семи Камней избран наш род – последних потомков Бэра, повелителя лесов и вод. И собирать камни пойдешь ты, потому что из всех последних только у тебя осталось чистое сердце, без которого этот путь невозможен. Сегодня же отправляйся в Великий Ростов, дорогу туда ты должен знать – помнишь, с отцом ходили на ярмарки? – Онфимка кивнул, потому что действительно хорошо помнил главные приключения своего детства – походы с тятей на Большие Ростовские Ярмарки, где продавались товары со всего этого света, а иногда казалось, что и с того, так много разного там было. – Остановишься на постоялом дворе «Пляс скомороха», туда уже пришел человек в лиловом плаще – он тебе поможет.

Онфим вдруг отчетливо заметил, что прижиматься к бабушкиным коленям стало как-то совсем неудобно – плечи его почти лежали на земле. Он удивленно вскочил и увидел, что бабушка Пестимия медленно уходит в землю, уже совсем не было видно колен.

– Нет, нет! – закричал мальчик, крепко схватил ее за плечи, не желая отдавать земле. Но его руки сжали пустоту, только в воздухе повис аромат свежих булочек и парного молока…

***

Вконец расстроенный, Онфимка побежал домой. Солнце уже взошло довольно высоко и начало палить землю, хотя кое-где еще блестели хрусталики росы, сиявшие в солнечных лучах как прозрачные речные жемчужины.

Селение онфимкино было очень большим и уже давно тут жил не один род, а несколько. По-хорошему, можно было называть его городом, но никто не хотел ставить ограду из тяжелого дубового частокола, потому что жили тут исключительно мирные и не особо богатые земледельцы – толком и не пограбишь их, ни тебе золота, ни денег, ни шелков. Всякие банды, что ходили разорять города, в селениях вроде этого могли только пожрать да напиться хмельными медами. Дак старейшина Нежила всегда сам собирал с каждого двора еду и питье, и отвозил бандитам прямо на дорогу. Ни разу еще на онфимкиной памяти никто в село не заходил и не разорял его.

На вершине пологого холма, под которым бежала тихая речушка Колокша, стояло небольшое, но очень красивое святилище. Снизу как обычная изба-клеть о восьми стенах, на ней – еще одна изба о четырех стенах, а поверх них – шатер, сбитый из ровных длинных досок. Стены всех трех частей были выкрашены белой краской, резные же наличники на окнах и узоры на стенах и крыше были покрыты красной, зеленой и синей красками. Сверху шатер украшало золотое солнце, вырезанное из блестящего металла. Святилище было таким складным да ладным, что многие путники, проходившие или проплывавшие мимо, останавливались, любовались, или, поднимаясь на холм, заходили внутрь.

Вдоль стены, обращенной к восходу солнца, стояли боги, вырезанные далекими предками дядьки Прона-краснодеревщика из цельных стволов дерева и раскрашенные цветными красками. Половину Мира Живых возглавлял Отец Перун в длинном красном одеянии, а половину Мира Мертвых – Матерь Мокошь с таким же золотым лицом, какое было на домовине онфимкиных родных. Мальчик быстро зашел в святилище, подошел к богам и приложился к ним губами и лбом. Искренне и сильно попросил помощи в трудном деле. Так всегда делал отец, отправляясь куда-то дальше крайних пастбищ.

Онфимкин дом стоял недалеко от Священного холма. Мальчик дошел домой, никем не остановленный, хотелось бы в шутку сказать, что все как повымерли в селении, но, к сожалению, сейчас это больше не было шуткой.

Окончательно почувствовав себя беспомощным ребенком, Онфимка забрался в свой любимый тайный уголок, где прятался от всяких передряг в детстве – за огромный расписной сундук, над которым висели зимние вещи. Здесь его всегда ждали покой и уют, защита и тепло. Боковая поверхность сундука была разделена на большие квадраты, в каждом из которых нарисовано какое-то необыкновенное существо. Здесь были птицы с человеческими лицами, волки с разинутыми пастями, медведи, стоящие на задних лапах, слоны с широкими и длинными клювами*, опущенными вниз. На каждой стенке сундука картинки повторялись. В онфимкином убежище прямо на уровне его глаз был нарисован его любимый тигроконь* – настоящий большой и красивый конь с головой тигра, у которого была улыбка в пол-лица, но непонятно было, то ли он сильно чем-то недоволен, то ли напротив – сильно над чем-то ржет.

Мальчик привычно погладил тигроконя по шерстке рыжего цвета с черными полосками.

– Вот бы мне такого друга – большого и сильного! – мечтательно протянул Онфим, глядя в красивые зеленые глаза нарисованного зверя.

За дверью немедленно послышался глухой топот копыт, как будто неподкованный конь шел по траве. Кто-то толкнул дверь снаружи, она шумно открылась, ударившись о стену. Неведомый гость остановился в нерешительности, немного подумал и уверено двинулся к сундуку. Онфимка весь сжался, желая спрятаться как можно глубже, но некто с силой двинул по сундуку чем-то тяжелым и тот съехал на полметра в сторону. К перепуганному мальчику приблизилась тигриная морда, только огромный рот зверя не улыбался и не печалился, а скептически кривился и что-то дожевывал. Склонив голову набок, загадочное животное произнесло, слегка растягивая слова и акая:

– Это тебе что ль я теперь должен быть другом? Не слишком ли ты мал для таких крутых друзей, как я?

У Онфимки отвалилась челюсть, он молчал, совершенно ошалев от неожиданности. Красивые зеленые глаза с черными кошачьими стрелками внимательно смотрели на него.

– Ой, только не говори, что даже не понимаешь, что происходит!.. – обиженно протянул тигроконь. – Меня оторвали от обеда, скинули на эту холодную и мокрую землю, а тебе даже неизвестно, кто я!

Онфимке стало немного не по себе от того, что вроде как совесть его в чем-то не чиста. Он предложил:

– Ну… Я все равно собирался готовить, давай поедим вместе?

– О, как мило! Я вот только начал вкушать манну небесную, а что предложишь мне ты?

– У меня есть пареная репа и гречневая каша, – радостно сказал мальчик и побежал к печке. Открыв деревянную заслонку, он ухватом задвинул чугунки с шестка* в теплую печь.