Однако это лишь пол беды. Те, кто работает на высоте, прекрасно знают, как «ходят» те же металлические опоры, вышки или телебашни. Когда ты на них находишься возникает полное ощущение, что в следующую секунду вся эта конструкция рухнет прямиком в ад.

А теперь, имея у себя в голове весь подобный расклад, представьте, как должны «ходить» мачты корабля, которые стоят не на старой доброй неподвижной земле, а на вполне себе раскачивающемся корабле?

Разница в амплитуде качки могла достигать нескольких метров!

И вы думаете на этом ужасы повседневной работы марсовых заканчивались? Как бы не так.

Чтобы поднять даже один парус матросы должны были по вантам подняться на соответствующий марс, так назывались площадки на стыке двух колен мачты, кто-то из них оставался на марсе для того чтобы тянуть снасти. Затем часть матросов перебиралась на рей, перпендикулярные мачте перекладины, и бежали по ним босыми ногами, придерживаясь за довольно слабо натянутые тросы, леера.

Добежав до своего места, они должны были сесть верхом на рей, а потом спуститься ниже и встать на перт, подвешенный под реем трос. За рей, слегка перевешиваясь, держались левой рукой, а правой либо развязывали концы, любую верёвку или трос, либо завязывали, когда парус нужно было убирать, а в конце следовало вылезти обратно на рей, так же добежать до марса и спуститься вниз.

И это не считалось каким-то подвигом или торжеством человеческой храбрости. Всего лишь привычная и необходимая работа, которую следовало делать изо дня в день и из месяца в месяц.

Надо ли говорить, что никакой страховки даже не подразумевалось? Если матрос делал ошибку, то его ждала пара десятков метров свободного падения и гостеприимно распахнутые объятия деревянной палубы.

А чтобы окончательно показать всю бездну подобного рода профессии, следует добавить, что корабли бывало ходили и ночью, в которой кроме света луны и расположенного где-то внизу фонаря больше не было никакого освещения. В таких условиях моряки должны были на память знать все элементы такелажа и работать с ними на ощупь.

Именно поэтому, когда Андрей осознал, что в его обязанности входит тупая, монотонная работа на палубе, он здорово расслабился.

Он, как и десятки других матросов, тянули концы, дабы поднять и закрепить паруса на своем месте, вязал узлы и делал новую оплетку взамен стершейся для тросов.

Эта нудная и зачастую тяжелая работа была настоящим подарком для расшатанного разума мужчины.

Если после попадания в этот мир Князев не успевал толком даже вздохнуть, то теперь он все же получил немного времени, чтобы прийти в себя.

Память Джека, словно только этого и ждала, начала постепенно приоткрывать свои тайны. Конечно, такие абстрактные и далекие вещи, как прошлое, родные и близкие были все так же недоступны, однако в противовес, практические навыки осваивались один за другим.

Спустя две недели плавания Андрей уже не замирал, пытаясь вспомнить, что и как следует делать. Его заскорузлые, прекрасно знавшие, что такое тяжелая работа, руки умело вязали самые сложные узлы почти без помощи сознания. А когда надо, он с наслаждением тянул канаты, слыша, как от напряжения тянуться и похрустывают мышцы.

И здесь Князев не мог не заметить существенную странность. Его тело работало не так, как должно было.

Андрей не был «белым воротничком» ни на Земле, ни здесь, поэтому он прекрасно знал, что такое тяжелый физический труд и как ты себя чувствуешь в конце рабочего дня. Когда единственное желание — это доползти до кровати, лечь и отрубиться, чтобы проснуться на следующий день и повторить сей процесс с точностью до мелочей.

Однако здесь с ним творилось что-то странное.

Чем больше он прикладывал усилий, тем легче ему было. Возникало чувство, что его тело буквально радовалось каждому мало-мальскому усилию и вызову, которому он его подвергал.

Андрей старался скрывать свою силу, подозревая, что произошедшие изменения связаны с тем плодом, что съел Джек. Однако с каждым днем делать это было все труднее. Вечно контролировать себя нельзя, от чего иной раз Князев тянул тросы с куда больше силой, чем он мог когда-либо еще.

О чем говорить, если Андрей даже попробовал тайно провернуть трюк капитана с треснувшим ограждением. Но, к счастью или сожалению, дерево не поддавалось его новой силе.

Впрочем, пока еще рано было делать какие-то окончательные выводы. Князев чувствовал, что новоприобретённая мощь непрерывно растет с каждым днем и тяжелая матросская жизнь лишь способствует этому процессу.

Ройланд к нему тоже не лез, хоть Андрей изредка и ловил на себе его веселый взгляд. Князев предпочитал его игнорировать.

В целом, Андрей с удивлением признал для себя, что эта жизнь ему даже нравилась. Нет, не бытие пиратом, а обычным моряком. Сильное, здоровое тело справлялось со всем, что Андрей на него бросал и это было восхитительно, ведь Князев уже забыл каково это.

Лишь больной человек может в полной мере оценить счастье быть здоровым.

Добавим сюда и пронзительно синее небо, жаркое южное Солнце, приносящие прохладу морские ветра и спокойная, честная работа.

Единственное, с чем он так и не смог смириться, так это с ужасным запахом и общей антисанитарией.

Из-за плохих условий хранения продуктов в этих широтах, продукты портились не просто быстро, а почти мгновенно.

Это приводило к тому, что Андрей не раз и не два замечал в своем провианте всяких жучков, личинок и прочую живность.

Вода тоже тухла очень быстро.

Люди, интересующиеся темой пиратства, знают, что пираты, да и просто моряки, много пили, однако не все знают, что причина была чисто практической. Так как, не смотря на все предосторожности, вода быстро портилась, то единственным способом дезинфицировать, было разбавление ее чем-то алкогольным.

И совсем уж единицы знают о том, что ром, как таковой, был достаточно дорогим удовольствием. Куда чаще пираты и моряки в целом пили грог, смесь подслащенной воды, лимонов и, собственно, рома.

Забавно, но, судя по легенде, на Земле придумали грог для того, чтобы заставить матросов хоть так есть невкусные лимоны, чтобы они не болели от цинги. Ну и снизить проблему повального пьянства, конечно же.

В этом мире подобное правило тоже действовало.

Вообще же, Андрей даже не пытался понять, что собой представляет этот мир. Странная помесь реальности, выдумки и непонятно откуда взявшейся магии заставляла его мозги буквально кипеть.

Таким образом Андрей думал, что дальнейшая дорога пройдет без приключений и они все же доберутся до пиратского порта.

Вот только у судьбы были другие планы.

В этот день, как на зло, зарядил мелкий, моросящий дождик, который промочил всю одежду, заставляя ее неприятно прилипать к телу. Серое же депрессивное небо, без единого проблеска солнечного света, удивительным образом напоминало Андрею о Москве.

Только-только наступило девять тридцать, что ознаменовалось двойным и одиночным ударом по морскому колоколу, когда с вороньего гнезда на верхушке мачты донесся отчаянный крик.

— Справа по борту! Дикие рыболюди!

Стоило страшным словам затихнуть, как посеревшие лица моряков разом повернулись в нужную сторону, до рези в глазах вглядываясь в серую мглу горизонта.

— Что столпились, как овцы?! А ну марш работать! Или сдохнуть захотели! — злобный крик капитана разом подстегнул пиратов, заставив шевелиться вдвое активнее.

Мгновенно корабль пришел в дикое возбуждение.

Десятки матросов, понукаемые криками боцмана и его помощников, полезли вверх по вантам, чтобы поставить разом все паруса.

Однако Князев без труда мог заметить царивший вокруг страх. Когда же на горизонте показалась непонятная черная громадина, чем-то смахивающая на небольшой остров, то испуг бесстрашных морских волков можно было увидеть и невооруженным глазом.