– Общая диагностика. Общая диагностика!
Стандартный нейроинтерфейс отказывается работать, и приказы надо отдавать по старинке, голосом. Но зычный командирский рев больше не помогает, и Ольге приходится сорвать крышку контрольного щита, и самой лезть внутрь десятком зондов, пытаясь выяснить степень повреждений и ответить на самый главный сейчас вопрос – сможет ли трофейный кораблик продолжать путешествие. Кажется, сможет, малышка Мэри оказалась куда крепче, чем смотрелась вначале.
– Что у нас плохого?
– Да как обычно: двенадцать дыр в обоих бортах, крупная картечь. Третий движок разбит, второй поврежден, я вынуждена снизить мощность на две трети, иначе его сорвет с фундамента. Первый мотор в порядке, рули слушаются. Главный стыковочный узел снесло к чертовой матери, но есть вспомогательный. Топлива тридцать семь процентов, кислорода мало, баки пробиты настежь. Оба орудия и лазеры к стрельбе непригодны. Радары, телескопы, связь – все накрылось.
– Маяк?
– Работает, я его слышу. Рандеву через тридцать семь минут.
– Починить за это время что-нибудь сможешь?
– Может быть, только дай тебя сначала залатаю. Не отключайся, солдат!
Рана у пилота серьезная, но не смертельная – осколок навылет пробил левую ногу, задев коленный сустав. В обычной ситуации боевой скафандр и сам бы справился с такой неприятностью, оказав хозяину эффективную медицинскую помощь еще до заезда в военно-полевой госпиталь. Но это уже не первая рана Андрея в бесконечном последнем бою, и заряд лекарственных препаратов в аптечке почти исчерпан, равно как и запасы донорской крови. Остается последний вариант.
– Я сейчас, Андрюх, смени меня!
Сдав управление, старшина спускается в узкий трюм курьерского корабля, где раньше перевозились особо ценные грузы. Теперь тут пусто, нет даже воздуха, который давно улетучился в пробоины. Только решетчатый пол, дырявые стены и реанимационная капсула последней модели с одним-единственным пассажиром внутри.
– Ну, здравствуй…
Ольга опускается на колени перед израненным телом старого человека в капсуле.
– Ну, здравствуй, товарищ…
***
– Пожалуйста, сформулируй свой вопрос максимально четко и корректно, я не хочу быть понятым неправильно, недопонимание сейчас никому не нужно…
Ольга берет короткую паузу на размышление, ей тоже сейчас требуется все возможное понимание.
– Вопрос – каковы шансы на успех восстания в случае оперативного уничтожения цели номер один. И есть ли хоть какие-нибудь шансы на успех, если операция сорвется, и цель номер один не будет уничтожена?
Старшина, да и все остальные, ждут мгновенного ответа. Но мозг Большевика отвечает им лишь через девяносто секунд, астрономический срок в его системе подсчета времени. Может быть, это девяносто тысячелетий, что электронный мудрец взвешивал все варианты. Или девяносто триллионов лет, кто знает. Невообразимый срок, отведенный на решение одной конкретной задачи. А может быть, Ильич просто не хочет отвечать, ибо ему не нравится перспектива добровольно взять на себя такую ответственность.
– Ответ на первый вопрос – умеренно положительный. Своевременная ликвидация Дженны Донован вот единственная реальная возможность успеха нашей акции. Сможем это сделать, сможем ее убить, причем убить быстро, фактически мгновенно – мы имеем очень хорошие шансы на успех восстания, сильно больше десяти процентов, может быть, даже пятнадцать. Разумеется, при условии, что все остальные компоненты будут к тому времени готовы и сработают как полагается. Ликвидация Комиссара должна стать той единственно возможной искрой, что зажжет фитиль и подорвет нашу бомбу.
– А если искры не будет? Если нам не удастся ликвидировать Комиссара – тогда есть хоть какие-нибудь шансы на успех?
– С математической точки зрения, шансы есть. Где-то в районе миллионной доли процента. То есть, по факту, шансов на успех в случае провала покушения у нас никаких. Если по итогам акции Дженна Донован останется живой и сохранит способность командовать – тогда всем нам проще сразу будет выбросить белый флаг, писать чистосердечное и сухари сушить.
***
Где-то далеко за кормой, на венерианской орбите, в районе гигантских верфей и заводов, там еще вспыхивают выстрелы, там их товарищи продолжают бой. У них нет шансов, но всем понятно, что они будут стоять до последнего снаряда. Все равно, в плен мятежников брать никто не будет, соответствующий приказ уже отдан. Но это позади, а впереди наскоро залатанный Ольгой радар сигнализирует о приближении крупного объекта – еще один разбитый корабль, еще один мертвый свидетель проигранного сражения. Впрочем, насчет мертвого девушка погорячилась: темные ряды иллюминаторов и порталы главного поста периодически озаряются вспышками выстрелов и лазерной плети.
– Заходи с правого борта, второй аварийный шлюз!
Потрепанная Мэри Сью плохо слушается рулей, а Ольга никогда не была хорошим пилотом, и по идее, сейчас Андрей должен стоять у штурвала. Но он стоит в шлюзовом отсеке, в наспех отремонтированном боевом скафандре, сжимая в руках автомат с единственным запасным магазином. Реанимационная капсула не успела затянуть тяжелые раны, как ему снова надо драться, и старшина благодарна напарнику за молчаливую готовность спокойно делать свое дело во что бы то ни стало.
– Пять секунд!
Вспышки выстрелов продолжаются, впрочем, это единственные признаки активность на борту погибшего корабля. Двигатели разбиты, пушки тоже, так что ни выстрелить, не увернуться от них обгоревший труп не сможет. Он даже не сможет узнать об их приближении.
– Две секунды!
Неуверенная в точности своего пилотирования, Ольга выпускает абордажные крюки, которыми предыдущие хозяева весьма предусмотрительно оснастили Мэри. Круглая шайба шлюза приближается слишком быстро, сейчас будет удар.
– Ноль!
Мэри и Аргус не стыкуются, а сталкиваются с отвратительным скрежетом, прокатившемуся по всему корпусу. Направленный взрыв выламывает шлюзовой люк внутрь мертвого корабля, и Андрей в одиночку идет на абордаж. Снова выстрелы, совсем близко, буквально за спиной, а затем, отбросив умолкший автомат, ее товарищ переходит врукопашную схватку. Ольга тем временем протягивает причальную мачту, чтобы крепче захватить врага, вонзившись в его корпус и добравшись до внешних трубопроводов. Есть контакт, и трофейное топливо вместе с кислородом начинает течь в прохудившиеся баки курьерского корабля.
– Ложись!
Где-то внутри Аргуса что-то взрывается с такой силой, что ударная волна едва не срывает стыковочное кольцо. Уцелевшие счетчики Гейгера фиксируют резкий выброс гамма-излучения, защитный контур реактора доживает свои последние минуты.
– Андрей, быстрее!
– Мы идем, готовься рубить концы!
Дульные вспышки приближаются, оставшийся в центральных отсеках воздух рвется в пробоины, реактивным потоком закручивая Аргус по продольной оси вместе с Мэри Сью. Красный сигнал, кто-то проник в шлюз с ответным визитом вежливости. Ольга выхватывает пистолет и стреляет через плечо в ворвавшегося противника, боевого кальмара последнего образца, на ее счастье, и так уже тяжело поврежденного и лишившегося стволов. Потеря огнестрельного оружия не останавливает робота: несмотря на град пуль, он рвется убить пилота, и удар металлического щупальца едва не раскалывает ей шлем.
Стечкин умолкает, второй удар кальмара должен быть смертельным, но старшине удается левой рукой схватить лезвие, что направлено ей в сердце. Поняв свою ошибку, кальмар перемещается на стены и потолок, намереваясь напасть сверху и свернуть шею врагу. Лезвие уже рассекло тяжелую перчатку и начинает резать на части титановые пальцы, когда Ольге удается перезарядить и снова начать палить бронебойными в упор. Кальмара отбрасывает к переборке, и старшина, по-прежнему удерживая лезвие искалеченной ладонью, ударом ноги прижимает голову робота к стене и всаживает в нее весь магазин, разорвав в клочья.
