– Встать на якорь!
Все, дальше бежать нельзя, впереди показалась расщелина, та самая, что поглотила первую группу. Ольга притормаживает кентавра и выбрасывает наружу все десять моторных тросов веером, как можно дальше от черного столба, что начинает переправу через гигантскую трещину. Якорные захваты вонзаются в породу, старшина вертит гусеничной кормой из стороны в сторону, стараясь как можно глубже закопаться в грязную, рыхлую землю.
– Атас!
Сопровождая свой путь вспышками молний и ударами грома, черный столб с грохотом проносится мимо нее, всего в пяти метрах от кентавра, на мгновенье оторвав правую гусеницу от земли. Но опаснейший миг проходит, а моторные тросы не подвели, не дав торнадо проглотить очередную добычу, и атмосферный хищник уходит несолоно хлебавши.
– Группа Б – перекличка! Есть кто живой – отзовись!
– Первая… вторая… третья… четвертая…
– Пятая! – Ольга откликается последней, выдергивая дальний якорь, что застрял между двумя валунами.
– Ладно, никого не сдуло и на том спасибо, продолжаем поиск. Шевелись, девки, погода портится!
– Я вижу буй, сто тридцать метров к северу!
– Точно.
Все-таки прошедший смерч им немного помог – кажется, это он подцепил и выбросил на поверхность аварийный буй на длинном тросе. Хорошо, теперь не придется искать по всей длине расщелины.
– Осторожно, там края осыпаться могут!
– Спокойно, сейчас посмотрим…
Стараясь не приближаться слишком близко к краю, Ольга спускает в трещину оптический зонд на мотор-тросе. И сразу удача, вот он, разбитый геологический модуль, лежащий на дне расщелины вверх колесами. Обитаемый отсек разбит вдребезги, и крайне маловероятно, что там кто-то мог уцелеть, но аппаратный отсек сохранился, значит, требуемые начальством пробы все еще можно спасти. Так, с вездеходом разобрались, а где же кентавры? Модуль сопровождался тремя машинами, судьба их седоков неизвестна.
– Пятая, не стой столбом, давай, шуруй вниз, мы прикроем!
– А почему я?!
– Потому что сегодня твоя очередь играть в русскую рулетку, я вчера ставила на кон свою задницу! Не бойся, мысленно мы с тобой!
С Триш не поспоришь, она все еще старшая группы и связи с лагерным начальством у нее не пример лучше. Так что Ольга подчиняется, разворачивает кентавра и задом спускается в трещину, поддерживаемая тросами второго и третьего номера. Триш остается руководить спасательной операцией, послав четвертую дальше по расщелине, поискать сопровождающих.
– Майна, майна, майна, стоп!
Вот она уже на дне трещины, которая отсюда кажется необычайно узкой и высокой. Базальтовая крошка, взметенная недавним смерчем, отказывается быстро оседать на поверхность при плотности атмосферы в девяносто раз больше земной, и Ольга крадется вперед в густом черно-сером тумане, едва пробивая его лучами носовых прожекторов. Вот, наконец, из пылевого облака на нее выступает корма геологического модуля, пришло время горелок и резаков, могущих сбить тяжелые замки с аппаратного отсека.
– Челси на связи, я нашла одного из сопровождающих. Он попал под обвал, размазало в блин. Не вижу остальных!
– Поняла, возвращайся, нет времени их искать. Пятая, давай быстрее, дождь начинается!
Действительно, из серо-оранжевых облаков на черную землю падает дождь – тяжелые, бурлящие капли серной кислоты. Дождь быстро сбивает пыль, но теперь Ольге приходится активнее работать дворниками, смывая кипящие струи с объективов и наблюдая, как мутный поток кислоты заполняет дно расщелины. Дождю некуда больше деться, силу тяжести никто отменять не станет, и если ливень будет продолжительным, то расщелину быстро зальет до краев. Тоже, считай, местный аттракцион, ведь раньше, наблюдая вторую планету с орбиты, все были твердо уверены, что кислотные дожди никогда не достигают поверхности, благополучно испаряясь где-то по дороге. А со дна атмосферного океана все смотрится совершенно иначе…
– Готово!
Последний замок сбит, Воронова срывает крышку и быстро осматривает кассеты с геологическими пробами – кажется, ничего не разбито, повезло.
– Подавай по одной, только осторожнее, не разбей!
– Сама знаю, – огрызается Ольга, хорошо помнящая, какой горячий прием ждет их команду, если они угробят эти проклятые кассеты. Потому она использует самый тонкий и гибкий трос, вручную настроив сенсорный регулятор давления до тысячной доли грамма.
– Двенадцатая… тринадцатая… четырнадцатая… пятнадцатая… все, шестнадцать, последняя. Слава богу, валим отсюда!
– Подождите, я что-то слышу. Сбросьте еще раз тросы!
– Хорош трепаться, Пятерка, лезь давай оттуда!
– Тросы, говорю, сбросьте, тут есть кто-то живой, я поймала сигнал.
Подхватив упавшие тросы, девушка осторожно цепляет их к борту разбитого вездехода, стараясь заглянуть под его корпус. Ничего не видно, но настойчивый сигнал аварийного маяка по-прежнему идет откуда-то снизу.
– Так, теперь аккуратно, без рывков, поднимаем его… вира!
Разбитый геологический модуль вздрагивает, нехотя отрываясь от продавленного ложа, а затем медленно приподнимается с правого борта, позволив Ольге запустить под днище камеру.
– Есть, вот они, их придавило корпусом. Еще немного!
Перегревшиеся тросы начинают светить темным багрянцем, но вездеход уже опрокидывается набок, и теперь все видят двух кентавров с опознавательными знаками первой группы. Оба аварийных маяка работают, но помощь требуется только второму наезднику – тяжелый шлем первого кентавра расколот, из разбитых смотровых окон на Воронову скалиться обожженная, высохшая мумия. Старшина хорошо помнит пилота, улыбчивую мексиканку, с которой они завтракали утром перед началом смены – ей осталось отбыть шесть месяцев из двадцатилетнего срока. Судьба…
– Обоих не вытянем, хватай живую!
– Есть.
Сорвав с обгоревшей мумии опознавательный жетон, Ольга подступается ко второму кентавру, чей контур сохранил герметичность и не пустил внутрь местную атмосферу, разогретую до четырех с половиной сотен градусов.
– Как она?
– Жива вроде…
Вторая наездница пережила падение геологического модуля ценой многочисленных переломов и сотрясения мозга. И все же, контур не был пробит, а реанимационная система старого кентавра не дает ей умереть. Надо вытаскивать, бонус за спасение оператора никто не отменял.
– Цепляйте, только осторожно!
Проследив за тем, как разбитый кентавр восстает из потока серной кислоты, Ольга разворачивает своего гусеничного скакуна и начинает карабкаться по склону, вбивая якоря перед собой и подтягиваясь по моторным тросам. Рыхлая земля осыпается под гусеницами, кислотный дождь продолжает заливать окуляры и иллюминаторы, грозя разъесть гибкие соединения, но все же, до предела разогнав старенькую изотопную батарейку, ей удается выбраться из расщелины, которая норовит превратиться в бурную реку. Чуть не сказала – полноводную реку, смеется Воронова своей немудреной шутке.
– Ну что, девчат, предлагаю хорошенько нажраться по возвращении! – Первый номер озвучивает заманчивую перспективу, которая становится вполне реальной, при условии, что они вовремя вернут драгоценные кассеты геологических проб. Да, премиальных должно хватить на хорошую выпивку, а бонус за спасение оператора обеспечит закуску, так что очередная опасная вылазка на дно атмосферного океана будет завершена успешно. Впереди, за низкой вулканической грядой уже показались мачтовые огни родного дома – передвижного лагеря Флоренс-29.
– Триш, там, у валуна, что это за следы на нашей колее, будто проехал кто после нас? Здесь же вроде никого больше не было?
Выехав вперед, Челси указывает на длинную линию идеально круглых воронок, что дважды пересекает наезженную колею. Она тут новенькая, и не понимает, что именно предстало перед ней, а вот Триш, уже многие годы пахавшая на поверхности, сразу узнает характерный пунктирный след, и Ольга видит, как мертвенно бледнеет ее черная напарница.
– Отбойник, бежим! Челси, уходи! Отбойник!
