– А если взнос будет больше? Что, если глупая девчонка поможет вам на ближайших гонках? Я могу поколдовать со ставками, вы знаете, что я могу!

Не все люди азартны по природе своей, и не с каждым сработает такое предложение. Но в отношении всесильного босса передвижного лагеря Флоренс-29 Ольга уверена – госпожа начальница жить не может без больших ставок на авиагонках, самом популярном развлечении на Венере.

– Ставки, значит? И какой коэффициент обещаешь?

– Как минимум один к пятнадцати. Это хороший куш, просто отличный. Поставите десять кусков, вернете сто пятьдесят, а то и сто семьдесят!

– Ну что ж, возможно, сто семьдесят тысяч чистой прибыли действительно оплатят твой билет на Колоссаль, номер пятьсот двадцать седьмой. Но помни, девочка моя, что убыток на десять тысяч гарантирует твой билет в обратную сторону – в шлюзовую камеру без скафандра. А теперь, когда ты в курсе насчет поездки в оба конца, то можешь приступать к работе и сделать меня богаче уже до конца месяца. Свободна!

Говорят, ни один муравей никогда не видел родного муравейника целиком, только определенную его часть, к которой он приписан по рождению и статусу рабочего или солдата, и где будет трудиться всю свою долгую жизнь. Примерно тот же принцип реализован на пусковой установке Колоссаль – редко кто из сотрудников имел возможность осмотреть и посетить весь исполинский механизм ускорителя, на две сотни километров протянувшийся по Земле Афродиты. Только определенная часть космической пушки для каждого, строго регламентированная по рабочему контракту или предписанию заключенной, как у Ольги.

Полученное с таким трудом и риском для жизни, новое место работы прикрепляет номер 527 к наиболее почетной, но и наиболее опасной части механизма, верхнему срезу рельсотрона, что на двенадцать километров возвышается над равниной, взбираясь на вершину искусственно сооруженной горы под собственным именем Жуль Верн. Гору закончили насыпать всего-то пять месяцев тому назад, и не успел еще застыть особо прочный венерианский цемент, как на скошенную вершину уже укладывали гигантские проводники, что должны пронзить атмосферный океан своим магнитным полем и выбросить на орбиту заряд массой полторы тысячи тонн. Небывалое в здешних краях событие: прежде электромагнитные транспортные пушки на Венере не использовались ввиду исключительно плотной атмосферы, беспощадно пожиравшей начальную скорость. Но Верховного Комиссара мало интересуют эти подробности, равно как и низкий КПД установки, сопоставимый с машиной Ньюкомена: ей нужен стабильный поток сырья на орбитальной верфи, и, так или иначе, она его получит. И если обычные корабли уже не справляются, а требования по тоннажу все время возрастают, то неисчислимая армия рабочих муравьев, свободных и нет, построит самый большой рельсотрон в истории, а затем будет успешно его эксплуатировать, всего-то делов.

– Последний!

Действительно, последний контейнер с рудным концентратом занимает свое место в ядре, одноразовый космический корабль готов начать разбег. Проводники еще даже не успели набрать всей электрической мощи, а погрузочная команда в нарушение регламента уже ставит на направляющие следующее ядро – сегодня они должны вышвырнуть на орбиту на три снаряда больше, чем положено по нормативу. И еще желательно при этом не сломать катапульту.

– Трехминутная готовность!

Повсюду на вершине рукотворной горы вспыхивают красные огни, громадное табло с сияющими цифрами разгоняет призрачный полумрак бесконечной венерианской ночи. Напряжение на срезе рельсов нарастает согласно графику, орбитальный буксировщик занял позицию для подхвата груза, что вот-вот сорвется с места.

– Двухминутная готовность!

Красный свет сменяется желтым, подгоняя немногочисленный персонал верхней площадки к лучевому бункеру. Все уже закончили свои дела, все срываются с места и бегут в убежище. Все, кроме Ольги, которая по малому чину и высокому уровню инженерной подготовки получила почетное место финального контролера, что будет торчать рядом с гигантским рельсом до последнего, проверяя равномерность нарастания силы тока на обоих ускорителях. Стопроцентная синхронизация проводников в момент пролета ядра, и нулевой процент допустимой ошибки, которая может сбить драгоценный снаряд с тщательно выверенной траектории, так, что уже никакой буксир не поймает. И все это надо делать здесь, на вершине горы, у открытого всем ветрам и молниям переносного пульта, где тончайшей настройке аппаратуры не мешают толстые защитные стенки бункера. Она хотела работы, что оценит ее инженерный талант, и она получила желаемое.

– Минутная готовность! Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят…

Зеленый, сейчас начнется. На счет тридцать Ольга чувствует привычную уже судорогу, что подтверждает отправку ядра, веселье начинается. Закончив проверку и убедившись, что оба рельса синхронизированы до миллионных долей ампера, старшина оставляет верхний пульт, разворачивает кентавра и мчится к убежищу на всей скорости стареньких двигателей.

– Ниже голову, салага!

Тяжелый стальной люк со свинцовым подбоем захлопывается над ней на счет девять, страховочные тросы подхватывают кентавра на счет пять, Ольга снижает болевую и ударную чувствительность до минимума, готовясь к неизбежному. Толстые свинцовые стенки бункера надежно защитят от импульса, но бояться тут следует не радиации.

– Ноль!

Скорость звука в сверхплотной венерианской атмосфере значительно превышает земную, и все же, ядро многократно обгоняет звуковой рубеж, промчавшись между искрометных рельсов совершенно бесшумно, и также бесшумно ринувшись в атмосферу. А затем приходит акустический угар.

Ольга и ее товарищи чувствуют себя букашками, что по глупости заползли в футбольный мяч перед пенальти. Звуковая волна обрушивается на вершину горы подобно близкому взрыву тактической ядерной бомбы. Гибкие своды сферического бункера стонут под непомерной нагрузкой, где-то рядом началось оседание грунта, а персонал верхней пусковой платформы медленно приходит в себя после очередного нокаута, двенадцатого с начала смены. Встать надо быстро, до того как далекий арбитр отсчитает десять – с работы их никто не снимал.

– Ах, ты ж сукин ты сын, всю контрольную линию опять порвало к чертям! Быстро наружу, чинить надо! Быстро!!!

– Бригадир, просигналь затворной команде, чтоб не спешили, нам надо как минимум полтора часа!

– Еще гениальные предложения будут? Нет?! Шевелись братва – протягивай провода и запускай дроны по новой!

Все же, бригадир отбивает вниз запрос с просьбой немного отложить следующий выстрел, и, естественно, получает отказ. У затворной команды свое начальство, ежеминутно подгоняющее их с заряжанием, и нижние работяги стремятся как можно скорее подать новое ядро и вышибить его к чертовой матери на орбиту, не особо волнуясь насчет того, что от частой стрельбы вся верхушка Жуль Верна может просто рухнуть.

– Смотрите сюда, вам это понравится!

Уже в третий раз за сутки ударная волна срывает всю наземную сеть контрольных приборов, так что проверять состояние искусственной горы приходиться лично Ольге и ее товарищам. Пока одни ставят новые радарные посты и оптические станции, другие осматривают громадные трещины и провалы грунта на южном склоне – здесь срочно требуется целое море цемента и эшелоны тюбингов, в противном случае следующий выстрел рискует стать последним. Снова экстренный ремонт искусственной горы подручными силами под струями кислотного дождя, снова ослепительные молнии от разрядников, и снова забег в бункер за минуту до выстрела. Еще один рабочий день…

***

Официально данное событие называли временной приостановкой работы, но по факту, то была эвакуация – старик Жуль Верн действительно не выдержал бесконечной стрельбы и начал осыпаться, да так лихо, что скромных усилий верхней бригады уже недостаточно, чтобы удержать гору от разрушения. Пришлось срочно сворачиваться и уходить вниз, в гигантский базовый лагерь у затвора космической пушки, где им придется сидеть безвылазно до тех пор, пока стройбат не залатает треснувшую гору обратно. Ольга не в восторге от такого поворота событий, она привыкла к их маленькой казарме со свинцовыми стенками, и не горит желанием возвращаться обратно в общую хату. Но выбора нет, и снова здравствуй базовый лагерь, где уже собралось почти тридцать тысяч человек, так или иначе обеспечивающих работу Колоссали.